─ И? Что это?
─ Кто! Младший брат. Роман. Кстати, ты его видела.
Да, я видела самого красивого парня на свете, рядом с которым мой жестокий шеф из зверя превращался в человека. Его оскал становился улыбкой, лицо разглаживалось, а в холодных стальных глазах проскальзывали эмоции.
─ И что ты собираешься делать? Убить того самого Романа?
Ольга рассмеялась.
─ Как тебе такое в голову пришло? Ромка хороший парень, не чета братцу, талантливый руководитель, прекрасный специалист в своей отрасли. Он не только в кресле штаны протирает, но и с техникой строительной управляется, и марки цемента по вкусу определить может. Да, он немного бесшабашный, любит женщин, меняет их, как перчатки, но это же не противозаконно!
─ И как ты отомстишь брату через брата?
Ольга откинулась в кресле и пристально посмотрела мне в глаза.
─ Не я. Ты отомстишь.
Я замешкалась, пытаясь подобрать слова и облечь в них мысли. Матушка-настоятельница призывала воспитанниц к всепрощению. Вот только я не смогла следовать её наставлениям. Для большинства поступков можно найти оправдания. Вот только чем и как оправдать человека, планомерно разрушавшего жизни других людей? Возможно, моя вера оказалась недостаточно крепкой, я не смогла положиться на Бога, на кару небесную, на мысль о том, что там, на небесах, всем воздастся по заслугам. Но я жила здесь и сейчас, и моё сердце страдало, обливалось кровью. Наверное, я не выдержала очередного испытания, и, зная это наперёд, Господь не пропустил меня в тихую обитель, где кроткие и смиренные проводили дни за молитвами, в трудах и заботах о ближних. А, может, именно я была тем самым оружием возмездия, мечом правосудия? Сейчас я бы ни за что не вернулась за высокие стены. Если Бог не хотел восстановить справедливость другим путём, это должна сделать я. Во мне появились неведанные силы, твёрдость и мужество. Я больше не боялась Дьявола и была готова идти до конца.
─ Знаешь, я простила Воронцова, почти простила. ─ Продолжила Ольга. ─ Видя, как мой сын ходит, слыша его рассуждения, удивляясь его успехам, я поняла, моя жертва не стала напрасной. Я знала, если бы не деньги и связи этого человека… Ладно, не хочу думать об этом. Так вот. Я почти простила Воронцова, но тут появилась ты. И он принялся ломать тебя так, как ломал меня много лет назад. Вот только сейчас он не остановится. Он не остановится, пока не растопчет тебя, или же пока ты не наложишь на себя руки, как в той легенде.
Я открыла рот от изумления. А Ольга вновь уставилась в окно.
─ Ты знаешь легенду о своих предках?
─ Это о кольцах?
─ О любви. Странно, что тебе её не рассказали. Тогда послушай меня. Дело было так…
Глава 8
Византия. Константинополь. 1452 год.
─ Ваше Высочество! Ваше Высочество! Если Вы позволите себе подобную выходку ещё раз, буду вынуждена донести на Вас отцу! ─ Грузная женщина в просторном холщовом платье, скрывавшем пышные формы, тяжело дышала.
─ Тсс! ─ Девушка, стоявшая в центре базарной площади, поднесла палец к губам и натянула платок практически до бровей. ─ Мне твоих нотаций и во дворце хватает, Фиона. Сделай милость, не привлекай внимания!
─ Поздно, сестрица. ─ Мальчишка лет десяти дёрнул девушку за рукав.
Троица наблюдала, как народ вдруг расступился, оставив их в самом центре. Люди перешёптывались и переглядывались, боясь того, что перед ними самым чудесным образом появилась единственная дочь императора, София. И хотя в этой деревенской девушке ничего не выдавало принцессу крови, многие предпочли опустить головы и не глазеть, так, на всякий случай.
─ Если мы немедленно что-нибудь не придумаем, ─ платок опустился ещё ниже, ─ найдётся доброжелатель, который обязательно донесёт на нас отцу, и вскоре тут появится стража.
─ И тогда всё свободное время Вы будете проводить так, как и подобает особам Вашего круга, за книгами и рукоделием.
София презрительно уставилась на служанку.
─ Скажи, отчего я не родилась парнем? Отчего им позволено всё, а удел женщин ─ сидеть взаперти всю свою жизнь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
─ Позже обсудите. А сейчас внимание! Внимание! ─ Мальчик поднял вверх руки и обошёл толпу по кругу. ─ Только сегодня и только сейчас для вашего удовольствия и нашего благоденствия выступит принцесса Рыночной площади. ─ Он стащил с головы шапку. ─ Готовьте ваши денежки, не жмитесь, толстосумы. Мы тут исключительно для того, чтобы облегчить ваши кошели.
Жители немного расслабились.
─ Не торопись, малец. Пусть эта девушка покажет, на что способна. А мы сами решим, короновать её или нет.
Толпа разразилась хохотом.
Паренёк подбежал к сестре и потянул её за рукав.
─ Давай, танцуй. Ты же любишь танцевать!
София побледнела.
─ Что ты делаешь?
─ Спасаю тебя. Танцуй!
Вытащив из кармана маленькую флейту, подарок местного пастуха, с которым в тайне от отца водил дружбу, проказник подмигнул. Набрав в грудь побольше воздуха, он приложил инструмент к губам и заиграл. Весёлая мелодия разнеслась по площади и собрала новых зевак. Софии сделалось нехорошо. Она никогда не плясала публично. Да и танцы во дворце отличались от тех, к которым привыкли простые люди. Но стоять столбом принцессе не пристало. Вдруг народ проведает, что она та самая, настоящая? Что подумают о ней? Дочь Константина слаба и пуглива? Да её на смех поднимут её же собственные подданные.
Тряхнув головой, хлопнув в ладоши, девушка вырвалась вперёд и подбоченилась. Уловив ритм, она подобрала подол длинной юбки и закружила, точно веретено. Кто-то кинул ей бубен. Ловко подхватив его, София ускорила темп, отбивая такт изящной ножкой. Через толпу протиснулись мужчины, пятеро уличных музыкантов. Они выждали момент и подхватили мелодию высоких гор, ту, что придумал неизвестный пастух, ту, что так полюбилась жителям селений и городов. Тонкий голосок флейты вплёлся в дружный хор скрипок, труб и рожка. Он то вторил, то вёл основную тему, то затихал, то появлялся, но уже с новой силой.
С Софией творилось нечто странное. Чётко отрепетированные движения придворных танцев куда-то делись. На смену им пришли прыжки, повороты, хлопки. Юная танцовщица чувствовала невообразимую лёгкость и свободу, не скованную ни этикетом, ни приказами венценосного родителя. Этой свободы, этой живости ей так не хватало во дворце. Она чувствовала себя птицей, парящей над людьми, над площадью и над собой. В этот миг нереальной реальности всё казалось возможным и достижимым.
Толпа аплодировала. Многие, не в силах сдержаться, приплясывали на одном месте, боясь выйти в круг и помешать задорной пляске. Наконец, музыка стихла, девушка поднялась на пальчики, протягивая руки к небесам, и… и грянул гром оваций.
─ Принцесса! Она настоящая принцесса!
─ Принцесса Рыночной площади!
─ Своя, не из дворца!
Мальчишка вприпрыжку помчался по кругу. Он протягивал шапку, куда сыпались бронзовые монеты. София, воодушевлённая успехом, приподняла подол платья и пустилась следом за братом. Среди прочей мелочи на простенькую ткань упали три золотых. Откуда такая щедрость? Подняв глаза, девушка на мгновение потеряла возможность дышать. Высокий молодой мужчина, явно чужак, широко улыбался, показывая безупречные белые зубы. Светлые, как колосья пшеницы, волосы упругими кудрями опускались на плечи и искрились так, что на них было больно смотреть. Добротная одежда выдавала в чужаке человека состоятельного. Возможно, купец? Их тут обитало великое множество.
Между тем, мужчина не проговорил, а, скорее, пропел приятным баритоном, сдобренным мягким акцентом:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
─ Кто ты?
София только открыла рот, чтобы ответить, как к ней подбежал сорванец.
─ Бежим! Нам пора. Вон там, видишь, отцовская стража!
Высыпав весь заработок под ноги, девушка кинулась в сторону торговых палаток.
─ Стой! ─ незнакомец прокладывал путь через толпу, активно работая кулаками. ─ Где найти тебя?
София не оглянулась. Если будет угодно судьбе, они ещё встретятся. А если нет, какой прок в ответах?
