достаточно прохладный день, но яркое солнце заливало бар «Лё Фестиваль» на бульваре Кур-Мирабо. Пожилая женщина сидела за столиком и пила горячий шоколад. Комиссар Барде подошел и, не спрашивая разрешения, сел напротив нее.
— Мне то же самое, — заказал он.
Женщина посмотрела на него с самым серьезным видом. Жорж Барде улыбнулся и мягко сказал:
— Я рад констатировать, что ваше здоровье поправляется, мадам.
— Что вы от меня хотите?
— Хочу рассказать вам одну историю, сказку с магическим превращением и всё такое…
Пожилая женщина слегка кашлянула, и на ее неподвижном лице мелькнула тень удивления.
— Когда-то давным-давно жил-был двенадцатилетний мальчик, которого приняли в свое общество, практически усыновив, все люди на нашем вокзале. Повзрослев, этот мальчик попал в беду. В большую беду. Но все, кто его знал, считали, что он невиновен в преступлении, в котором его обвинили. Поэтому, когда сообщили о его перевозке из Экса в столицу, решили действовать.
Комиссар Барде прервал свой рассказ и неожиданно спросил:
— Кому пришла в голову вся эта идея?
— Без ложной скромности должна признаться, что мне, — ответила пожилая женщина с озорной улыбкой маленькой девочки, застигнутой врасплох у банки с вареньем.
— Браво! Итак, вы сказали об этом начальнику станции и машинисту локомотива.
— Это было нелегко!
— Не сомневаюсь. Тем не менее вы уговорили их приготовить кое-что на всякий случай. Вы подумали о небольшой, но очень эффективной постановке. В самом деле, ведь для нее требовались только два пустых вагона, два одинаковых граффити и немощная бабушка с костылями.
— Надо еще было воспользоваться случаем, если он предоставится.
— Когда вы увидели, как инспектор Лямотт покинул поезд, вы перешли к делу.
— Шанс был слишком уж хорош…
— Вы выманили инспектора Годара на улицу, и затем все прошло очень быстро. Хитрый трюк! Вы просто продвинули поезд на длину вагона и погрузили арестованного в темноту, одновременно заперев его. Вы были очень предусмотрительны, и вы продумали всё. Вы заранее позаботились о том, чтобы следующий вагон оставался незанятыми. То же граффити, то же окно, та же бабушка в черной шляпке с корзинкой, тот же номер вагона, но в нём больше не было заключенного. А потом у вас был почти час, чтобы освободить Гаэля Траво и переправить его в безопасное место. Бестолковый Годар не заметил подмены вагона, а Лямотт, вернувшись, был занят совсем другим…
— Когда вы это поняли, комиссар?
— На допросе. Я знал, что Годар не лжёт, он для этого слишком прямолинеен. Плюс это провокационное граффити показалось мне слишком уж навязчивым. Надпись явно должна была привлечь внимание полицейских.
— Нужен был сильный ориентир, который невозможно было бы проворонить. А почему вы ничего не сделали?
— Годар — идиот, лишенный сострадания к людям. Мне было очень приятно видеть его растерянным и в слезах.
— Гаэль — хороший мальчик, и он никого не убивал!
— Какие основания у вас утверждать это, мадам?
— Гаэль не способен убить! И у меня больше оснований, чем у кого бы то ни было, утверждать это, потому что никто не знает его лучше меня.
— Я тоже, если честно, не был до конца уверен в виновности этого мальчишки.
— Ваша карьера, месье, должно быть, сильно пострадала?
— Ничего-ничего, я уже наверстал упущенное. Я сумел арестовать настоящего преступника, и Гаэль Траво может теперь безбоязненно выйти из своего укрытия.
Пожилая женщина отпила глоток шоколада и сказала:
— Признайтесь, мы все пережили достаточно волнительное приключение.
Комиссар Барде погладил свои шикарные черные усы:
— Жюсифа Мальвуазен, в следующий раз, когда мне придётся проводить какое-нибудь сложное расследование, позвольте мне обратиться к вам за советом.
— Обязательно, господин комиссар.
Жорж Барде встал, достал из кармана свою любимую трубку из бриара, на миг задумался и вдруг спросил:
— Можно мне вас поцеловать в знак уважения и благодарности?
— Благодарности? Но за что?
— За урок, мадам. Я — полицейский, и у нас многие считают, что справедливость второстепенна по отношению к закону и порядку. Но это не так. С другой стороны, нигде не происходит столько подлостей, как в борьбе за эту самую справедливость. Но когда справедливость исчезает, не остаётся ничего, что могло бы придать ценности человеческой жизни.
Деревенщина
Комиссар Жорж Барде был известным в Провансе полицейским, но на этот раз его способности подверглись весьма суровому испытанию — преступление было только что совершено прямо на старте очередного этапа престижной велогонки «Тур де Франс».
Дивизионный комиссар Бельмар лично проинструктировал его. Речь шла о том, чтобы не испортить репутацию команд, всего Тура и его организаторов, а самое главное — местных органов власти.
В этот год шестнадцатый этап гонки должен был пройти между Эксом и Нимом, чтобы на следующий день перенести гонщиков и сопровождающий их персонал в Валанс. Ну а финишировать гонка, как обычно, должна была в Париже, на Елисейских Полях. В каждой команде было по восемь гонщиков, то есть общее количество гонщиков в пелотоне составляло 176 человек.
***
Всё это комиссар Барде прочитал в утреннем выпуске спортивной газеты, которую он отобрал у инспектора Лямотта. Прибыв на место, он сразу узнал логотип команды, которую искал. Впечатляющий кордон жандармов уже окружил там всё. Увидев, как Жорж Барде приближается к ним, коллеги уважительно отступили. Он прошел мимо них и протиснулся в грузовик-техничку.
— И кто только придумал такие узкие двери? Можно подумать, что на велосипедах ездят только люди с осиными талиями.
Внутри грузовика всё было на своем месте, и только большое пятно крови на полу нарушало идеальный порядок.
— А где же жмурик? — удивился комиссар.
— Трупа нет.
— Чёрт! Я знал, что это дело меня доканает! И что же тут произошло?
Ему объяснили, что труп был обнаружен техником около половины седьмого утра. Он бросился к директору команды, чтобы предупредить его, но тот, казалось, ничего не понимал. А когда они вернулись, тело исчезло.
Комиссар Барде энергично почесал свои шикарные усы, а потом расположился в местном кафе и разжёг свою первую за день трубку. Он сразу же вызвал к себе директора соответствующей команды Жозефа Лаори.
— Здравствуйте, месье Лаори. Я отвечаю за расследование этого убийства. Мне понадобится ваша помощь, чтобы понять, как функционирует ваш велосипедный мир, поскольку я ничего об этом не знаю.
— Я понимаю вашу озабоченность, комиссар, но Тур выдвигается через четыре часа, и моя команда нуждается во мне. Боюсь, вам придется обойтись без меня.
— Я постараюсь беспокоить вас как можно меньше, но, как говорится, что положено, то положено.
Он решил
