Сейчас уже установлено, что в древности многие «чашечники» служили жертвенниками. А. В. Курбатов, например, описывает результаты археологического исследования местонахождения священного камня у городища Имбаре в Кретингском районе Литвы: «На его верхней стороне зафиксировано 75 чашевидных выемок диаметром 3–6 см и глубиной 0,5–2 см при раскопках под валуном открыта площадка диаметром 6 метров, вымощенная мелкими колотыми камнями. На ней сохранились следы горевшего костра. Это жертвенное место отнесено ко времени заселения городища в первой половине I тысячелетия до н. э.»{64}
Нередко камни с «чашками» не самостоятельны, но являются частью святилища того или иного типа. Одно из таких, вероятно, святилищ в Литве описывает Василявичюс Л.: «В Жемайтии, в поселке Тришкяй, на правом берегу реки Вирвите, рядом с новым мостом били три родника, один из которых уже завален. Рядом с родниками в окружении шести более маленьких камней лежит валун-перстовик 100 х 70 х 50 см. На его плоской верхушке выбито около сорока ямочек диаметром до 2 см и глубиной до 0,5 см. Местные люди рассказывают, что на этом месте стояла кузница». На территории России нам также неоднократно доводилось сталкиваться с «чашечниками», являющимися частью культовых комплексов, в том числе мегалитических.
В целом, следует отметить, что сами по себе выбитые в камне «чашки» достаточно «универсальны» и встречаются не только на территории Европы и не только на камнях-чашечниках. Их можно встретить на поверхности многих мегалитических сооружений Западной Европы и Кавказа (на менгирах и дольменах), на поверхности скальных выходов, где они могут соседствовать с петроглифами. Конкретный ареал распространения каменных «чашек» обозначить практически невозможно: в том или ином количестве они известны практически во всех странах мира. Так, например, в США (в штате Вашингтон) находится почитавшийся индейцами «Небесный Камень», в котором выбито около двух десятков «чашек».
По многим параметрам, как функциональным, так и генетическим, камни-чашечники представляются весьма похожими на гораздо лучше изученные в Центральной России камни-следовики, речь о которых пойдет в следующей главе. Действительно, углубления в камнях двух этих типов (соответственно «чашки» и «следы») равно могут быть как искусственного, так и естественного происхождения, причем в большинстве случаев достоверно выяснить это не удается. Как «следовики», так и «чашечники» связаны в народной традиции с лечебной магией: дождевая вода, собирающаяся в их углублениях, почитается целебной. И со «следовиками», и с «чашечниками» часто связаны легенды, в которых действуют либо «нечистая сила» (например, «Чертов след», «Чертов камень» и т. д.), либо, напротив, персонажи божественные («Перунов камень», «Божий камень» и т. д.). Есть и некоторые общие закономерности в расположении камней обоих данных типов.
Все это заставляет нас предполагать, что культы чашечных камней и камней-следовиков сосуществовали параллельно, а возможно, и просто представляют собой два варианта одного культа. Если это действительно так, то одного данного вывода достаточно, чтобы усомниться в еще не столь давно распространенном мнении об отсутствии чашечных камней в средней полосе России, где изучены и описаны десятки «следовиков». Однако есть и фактический материал, причем объем его последнее время постоянно возрастает.
Один из «официально признанных» камней-чашечников был описан в 1987 году Калужской экспедицией ИА АН СССР в урочище «Чертово городище» в Козельском районе Калужской области. Камень однозначно был определен как культовый; археологи дают ему следующее описание: «Камень с небольшими воронкообразными углублениями. Видимая его часть имеет форму трапеции 67×115×105 см, возвышающейся над дневной поверхностью на 5-20 см. В центральной его части сделаны 6 углублений диаметром 2–7 см и глубиной 4-20,5 см»{65}. Калужский исследователь А. Перепелицын, однако, считает, что чашек на этом камне около двух десятков{66}.
Найдены чашечные камни и в других областях Центральной России: в Тверской{67}, в Ярославской{68} и др. Существуют данные по предположительным «чашечникам» на территории Москвы{69}. По сообщению В. Н. Шавырина, в г. Богородицке Тульской области, в городском парке находится «странной формы камень с просверленными в нем 270 небольшими отверстиями. Отверстия, расположенные по спирали, складываются в змею»{70}.
Там же, в Тульской области, ряд чашечных камней был обнаружен и нами в ходе Донской экспедиции 2000 года: в районах населенных пунктов Красный Холм (верховья р. Непрядвы), Белоозеро (Кимовский р-н), Сабурово (Куликово Поле). Во всех трех случаях встреченные нами камни-чашечники не являются самостоятельными, но принадлежат мегалитическим культовым комплексам, контролируемым другими, более «важными», камнями. Так, на Белозерском святилище чашечный камень сопровождает менгир, образующий сакральный центр комплекса; на Краснохолмском святилище, о котором речь пойдет несколько ниже, многочисленные «чашки» находятся на одном из фасов главного культового камня, и т. д.
Жертвенники Старых Богов
Как известно, важнейшее место в структуре практически любого традиционного ритуала занимает акт принесения жертвы — не важно, доминирует ли он в ритуале или выполняет внешне второстепенную функцию. Соответственно, большинство традиционных святилищ в качестве одного из своих элементов содержат жертвенник, т. е. некий сакральный объект, на котором и совершается собственно жертвоприношение. И совершенно естественно, что в индоевропейской Традиции, в которой камень имеет такое большое сакральное значение, в качестве жертвенника очень часто выступает именно камень.
Классическим вариантом традиционного каменного жертвенника можно, вероятно, считать камень (необработанный или обтесанный для придания определенной формы) с «чашей»-углублением на верхней поверхности, предназначенным как для собственно жертв и даров, так и, нередко, для сбора дождевой или росной воды. Такого рода жертвенники, представляющие собой каменные кубы или цилиндры с углублением наверху, использовали еще древние этруски; в северных землях камень-жертвенник подвергался значительно меньшей обработке, но углубление-«чаша» сохранялось неизменно.
Можно говорить о том, что по своим функциям эти северные жертвенники приближаются к камням-чашечникам (в углублениях которых нередко оставлялись маленькие жертвы предкам); более того, небольшие лунки на «чашечниках» и «перстовиках» можно рассматривать как миниатюрные «чаши» больших жертвенников (что, собственно, и побудило нас объединить их в одной главе). И тем не менее различие между ними принципиально — прежде всего потому, что для «чашечников» функция жертвенника является в большинстве случаев второстепенной.
Наиболее ярким примером древних европейских камней-жертвенников являются, несомненно, балтские каменные жертвенники, широко распространенные на территории Литвы и Латвии{71}. Всего их известно около трех сотен; большинство из них (так называемые «аукшайтийские жертвенники») представляют собой плоские валуны, на верхней грани которых высверлены и отполированы «чаши» диаметром около 10–20 см и глубиной около 10 см или чуть более того. Значительно меньше (около 40) известно литовских жертвенников с отесанными боковыми и торцевыми (верхней и нижней) поверхностями («жемайтийские жертвенники»). Этот тип древних каменных алтарей распространен в основном в западной части Литвы; они характеризуются большими размерами (высотой около метра) и достаточно широкими жертвенными «чашами» (иногда более 50 см в диаметре), имеющими вертикальные цилиндрические стенки и, нередко, специфический рельеф дна (середина дна бывает приподнята).
Но, разумеется, Прибалтика не является единственным регионом, где можно встретить подобные священные камни с выдолбленными или высверленными в них «чашами» для жертвоприношений. Аналогичные жертвенники известны практически по всей Европе; так, например, похожий на «аукшайтийские жертвенники» камень с высверленной в нем чашей находится в Шотландии, на склоне горы Arthur’s Seat («Сиденье Артура») над Эдинбургом. Вполне допустимо предполагать, что подобные жертвенники являются традиционными для индоевропейцев в целом или, как минимум, для северо-западной их ветви.
