– Какого сына?
– Сын у него есть, прижил когда-то, а мать спилась, он ребеночка-то отобрал, теперь воспитывает, тетка ему помогает.
– Какая тетка?
Его родная тетка. И он твердо решил не жениться. Так что не женится он на тебе, не рассчитывай.
– Да я и не думала о замужестве.
– Ив отцы нашей девочке он не сгодится.
– Какой девочке?
– Ну ты ж девочку родить должна, пока еще не поздно.
– А почему он в отцы-то не годится?
– Генетика плохая!
– Что? – мне показалось, что я ослышалась.
– Генетика, говорю, плохая, наследственность, не понимаешь, что ли?
– Да ты-то откуда про генетику знаешь?
– Глупый вопрос, откуда я вообще все знаю? Так вот, матушка его от туберкулеза померла, и у мальчишечки тоже легкие слабые, вот он его у тетки за городом и держит. Где воздух свежий.
– Значит, про товарища на даче он наврал?
– Да нет, это правда, только ребеночек у тетки живет, тетка у него помешанная на здоровом образе жизни, живет в деревне, козу держит, козьим молочком мальца поит…
– А почему ж он мне этого не сказал?
– А, видать, не хочет, чтобы ты… Словом, в мачехи парню не годишься.
– Почему не гожусь?
– Да вообще-то сгодилась бы, но он так считает, и тут уж я ничем тебе не помогу. Я ж знаю – негодный он для тебя.
– Тогда зачем приходил?
– Для блуда.
– Так ничего же не было.
– А он думает, что будет!
– А будет?
– Нет, не будет.
– Почему?
– Прошлое помешает, которое и есть будущее.
– Какое прошлое?
– Зачем заранее говорить? Может, и не сладится ничего.
– А если в зеркало заглянуть?
– Глянь, попробуй.
Я открыла пудреницу и увидела в зеркальце зад удаляющегося джипа с номером Германа.
– Значит, тут и надеяться не на что?
– Забудь!
– Но он мне понравился!
– Как понравился, так и разонравится. Он, если хочешь знать, как выпьет лишнего, так баб своих лупит! Вон, глянь!
И я увидела в зеркальце, как Герман со всего маху бьет по щеке какую-то блондинку.
– Может, за дело? – с робкой надеждой спросила я.
– А я почем знаю!
– Ну, допустим, а что скажешь насчет Егора?
– Это который сосед с собакой?
–Да.
– Он тебе пригодится.
– Для чего?
– Не знаю пока. Мы с ним еще мало знакомы. Вот позови его в гости, тогда я разберусь. Или сама к нему в гости сходи, только меня взять не забудь. Ну все, я спать хочу. Ты сегодня меня обидела.
– Я?
– Ты, ты! Еще как обидела!
– Чем это?
– А ты обо мне плохо думала! И старая ворчунья я, и врушка, и вообще ничего в вашей жизни не понимаю, у вас на дворе двадцать первый век, а Зюзюка устарела, и не надо ее слушать… Так что пока, чувиха!
И с этими словами она уснула. Ни фига себе, она мысли читает… И… Интересно, неужели у Германа действительно есть сын, про которого он умолчал?
– Есть, есть, не сомневайся. Я одну ошибочку сделала, да и не такая уж ошибочка-то… ты из высокородных дворян, а он из захудалых, худородный… Так что, как ни крути, не пара он тебе. Все!
Она и вправду читает мысли! Мне стало как-то неуютно. Мало ли что приходит в голову сорокалетней незамужней женщине, у которой давно не было мужика.
Утром меня разбудил звонок Кристины.
– Подруга, привет! Разбудила?
–Да!
– Ничего, просыпайся, а то все на свете проспишь! Я соскучилась и вообще жажду тебя навестить, у меня есть шикарный подарок на новоселье! Давай адрес, я сейчас приеду! И никаких возражений!
– Ладно, черт с тобой!
– И имей в виду: я еду к тебе завтракать!
– Поняла. Сколько у меня времени?
– Час!
Я побежала в ванную, потом быстренько оделась, застелила постель, окинула взглядом квартиру, все ли в порядке, поменяла воду в розах, принесенных худородным дворянином – здорово он, однако, повысился в звании, – все же от смерда до худородного дворянина дистанция немалого размера. Но, как ни странно, мысль о нем после беседы с Зюзюкой была уже какая-то отстраненная, как будто я смирилась с его потерей. Выходит, у этой старой варежки есть на меня влияние. Чудеса, да и только! Интересно, к чему это приведет?
Кристинка явилась с целым ворохом пакетов, один из которых был огромным.
– Вот, держи! – с порога она протягивала мне именно этот огромный пакет. – Хотя постой, поди-ка сюда! – она за руку вытащила меня на лестничную площадку, выхватила что-то круглое и мягкое из пакета и швырнула в прихожую. – Вот теперь твое проживание здесь можно считать легитимным! (Когда-то Кристина работала помощником депутата в Государственной думе).
– Что это? – ошалело спросила я.
– Кот!
Это и в самом деле был кот! Огромный круглый котище, связанный из шерсти, рыжий в коричневую крупную полоску.
– Господи, Дашка, что ты с собой сделала! – всплеснула руками Кристинка, только сейчас заметив мои рыжие кудри. – А здорово!
Тебе идет, и котяра тебе в масть! Скажи какой, а? Я хотела живого котенка, а потом подумала: в твоем возрасте ты всю любовь обрушишь на маленькое живое существо, никуда не сможешь уехать и все такое, и я разорилась на этого… Он дорогой, зараза, но неотразимый, правда? Давай, показывай хоромы! Да, впечатляет! Конечно, если бы в такой вид привести старую квартиру…
– На какие шиши?
– Тоже верно! Зачем жалеть о прошлом? ]Ура! Мне нравится! А что с соседями? Успела познакомиться?
– Слегка! Пожилая дама и Егор Ольшанский.
– Какой Ольшанский? Фигурист?
–Да.
– Ни фига себе, он потрясающий…
– Потрясающий? Фигурист или…
– Или я не знаю, а фигурист точно потрясающий, мужик офигительно красивый!
– Собака у него офигительно красивая, а он… молод для меня.
– Ему тридцать семь. И чему это мешает? Он, кажется, в разводе.
– И к нему стоит очередь баб.
Дашка, знаешь, что я тебе скажу, – пристально глядя на меня, вдруг заявила Кристина. – Ты вошла в свой возраст. И с этим цветом волос… Ты дико похорошела! Дико! Вот мой возраст уже прошел, он был с двадцати пяти до тридцати восьми, наверное. Но я не расстраиваюсь, я все успела, что собиралась: нашла небедного мужа, родила нормального здорового пацаненка, до тех пор налюбилась и наработалась за троих, так что… Скучновато, правда, иногда бывает, хочется бурных чувств, но ты же знаешь, у меня рацио всегда было на первом месте. А у тебя все, что раньше было, – только прелюдия, а концерт и не начинался… Как насчет Ольшанского?
– Да брось, это не мой тип и не мой случай.
– Все равно, не любовник, так друг… Такой друг пригодится, к нему наверняка ходят классные мужики… и если он поймет, что ты на него не претендуешь, то может проникнуться доверием и начать приглашать тебя куда-нибудь или к себе, когда друзья придут… Иными словами, тут есть перспектива.
Я вспомнила предсказания Зюзюки: Егор тебе пригодится. И теперь я, кажется, знаю, в каком качестве. Кристинка – это Зюзюка номер два! Не многовато ли на меня одну?
– Я так понимаю, что с работой пока глухо?
– Как в танке.
– Это хреновато… Хотя… Уверена, что скоро подвернется что-то стоящее, главное, не паниковать.
– Я пока и не паникую, но мне все же сорок лет. Карьеры уже не сделать, но хоть надежный кусок хлеба…
– Ты больная? Что такое сорок лет? Да вот когда моей маме было сорок, случилась перестройка, вся жизнь поломалась, и никто из ее подруг не пропал! Почти все нашли новую работу. И карьеру, кстати, многие сделали, вот мужики да, они в большинстве своем спились, опустились, хотя тоже не все, но теперь ведь у нас мужчины – слабый пол. А ты глянь на себя в зеркало! Тебе от силы тридцать два можно дать, ты с этими волосами вообще – отвал башки! Не желаю я больше слушать эту упадническую чушь! Ты начала новую жизнь! И давай за это выпьем!
– С утра пораньше?
– Какая разница, мы ж не будем целый день квасить. И вообще, невежливо не рассмотреть подарки! Итак, котяру посадим в угол дивана, смотри, он прямо рожден для этого места, красавец! Скажи, разве не красавец? Как ты его назовешь?
– Надо подумать.
– Назови его просто Барсиком или Мурзиком, чего выдрючиваться.
– Да ну, он такой здоровенный, какой из него Мурзик. Скорее уж Бегемот.
– Думаешь, он будет сидеть и примус починять? Дудки! И вообще, к черту литературные реминисценции. Предлагаю Афанасия! Есть в нем что-то такое…
– А что, мне нравится. Кот Афанасий! Солидно, основательно… Годится.
– Только Афоней не зови, ему не идет. Просто и достойно – Афанасий. У вас есть кот? Да, его зовут Афанасий! Класс! Возьми его на руки, я вас сниму!
Она вытащила из сумки полароид и через минуту уже протягивала мне снимок: я ахнула – снимок был такой гламурный, я на нем такая красивая, а Афанасий такой милый… Что-то совсем из другой жизни. Интересно, а он ночью не станет учить меня жизни, он ведь тоже вязаный…
Потом Кристинке кто-то позвонил, и она умчалась со словами:
– К чертям мерихлюндию, Дашка! У тебя есть все основания радоваться жизни, а когда человек ей радуется, то она старается хоть изредка его побаловать!
