Чем дольше я его слушал, тем больше мне становилось не по себе. Управляющий говорил загадками, но говорил, без сомнения, серьезно. Он вообще не создавал впечатления шутника. Вместе с тем во мне зрела уверенность, что он принимает меня за кого-то другого. Но за кого именно, я благоразумно решил не выяснять. Слишком маленький я был человек, чтобы участвовать в чьих-то крупных разборках, и слишком большие были деньги, чтобы ради них не прикинуться временно персоной, рискующей, по мнению Ивана Ильича, вскорости угодить на тот свет.
— Повторяю! — повысил голос управляющий, заметив, что я отвлекся на посторонние мысли. — Вы всего лишь пешка в чужой игре! Даже если королевская! А пешки рано или поздно убирают с доски — имейте это в виду. Вы знаете шахматные законы?
— В общих чертах, — рассеянно отозвался я.
— Ну так, стало быть, знаете, каковы шансы у пешки стать ферзем. И потому я настоятельно… Вы слушаете?! Настоятельно рекомендую вам уехать из страны. Деньги у вас теперь есть, так что не теряйте времени понапрасну. Его у вас не так много.
Шахматные метафоры управляющего стали мне откровенно надоедать.
— А вам-то что за резон? — спросил я, погасив в пепельнице окурок.
Иван Ильич, задумавшись, повертел в пальцах нож для разрезания бумаги и убрал его в ящик стола.
— Есть причина, — сказал он решительно. — Сделаем так! Десять тысяч наличными вы получите прямо сейчас. Остальные триста пятьдесят я переведу в «Дойче-банк» на ваше имя. У вас общегражданский паспорт имеется?
У меня был общегражданский паспорт. Более того, он был у меня с собой.
После недолгих колебаний я отдал его управляющему. В конце концов, для того чтоб меня «кинуть», ему совсем не обязательно было сочинять эту нелепую сагу.
— Вот и славно! Обождите меня здесь. — Иван Ильич с моим паспортом вышел из кабинета.
«Оно и к лучшему, — решил я. — Хранить такую пропасть денег дома рискованно и бессмысленно. Доверить ее местному банку, даже своему собственному, вообще признак слабоумия. Своему — в особенности».
Я подошел к стене и стал рассматривать рисунок Тышлера. На нем была изображена женщина в шляпке-флигеле с башенками. «Тук-тук-тук! Кто в домике живет?!» — «Я — мышка-норушка! А ты кто?!»
Действительно, кто я?! За кого, интересно, он все-таки меня принял?!
Через полчаса Иван Ильич вернулся с официальным подтверждением перевода на мое имя и пачкой стодолларовых банкнот.
— Прощайте, — довольно сухо сказал управляющий, провожая меня до дверей. — Надеюсь больше с вами не встретиться. А «Третий полюс», я полагаю, найдет вам достойную замену.
Для меня остались необъяснимы и его горячее участие в начале нашей беседы, и холодная отчужденность в конце ее.
Больше не придавая — и напрасно! — значения его словам, я с легким сердцем покинул казино «Медный сфинкс». Покинул его, чувствуя себя обеспеченным. И чувство это было для меня в диковинку.
Вот так. Надежды Ивана Ильича Штейнберга оправдались: встретиться нам было больше не суждено. Что до моих надежд, то они теперь были связаны с Русланом.
Зловещая финансово-промышленная группа «Третий полюс», за представителя которой, надо полагать, и принял меня ныне усопший управляющий казино, объявила мне войну. Бросила мне, так сказать, перчатку. И вместо того чтобы хоть сейчас воспользоваться советом Ивана Ильича, я ее подобрал. «Не подбирай ты всякую дрянь на улице!» — говорила мне матушка в детстве. Но и тогда и теперь я оставался тем, кто я есть: упрямым и самонадеянным болваном.
ГЛАВА 4
СОВЕТ В ФИЛЯХ
Не доезжая до Триумфальной арки — оно и верно: лавры победителя мне пока не светили! — я расплатился и вышел.
Кратчайшая прямая до места встречи с Русланом пролегала мимо Бородинской панорамы. Но проторенные пути мне теперь были заказаны. Кто знает, где ожидала меня следующая засада? Если незримый противник так досконально изучил мои связи, отчего б ему, смеха ради, не попытать счастья на подступах к «Лаокоону»? Судя по его оперативности и желанию разделаться со мной в максимально короткие сроки, понятие «чрезмерная осторожность» потеряло для меня всякий смысл. Как там сказал Музыкант? «Нам заплатили за скорость»? Ну-ну!
Учитывая все вышеизложенное, в сауну я решил пробираться «огородами». Кстати, огороды здесь действительно когда-то имели место. Деревня Фили, принадлежавшая до XVII века князьям Милославским, а позже именитому семейству Нарышкиных, давно ушла в мир иной, и земли ее были застроены многоэтажками эпохи советской архитектуры. В одной из них и размещалась бандитская сауна под вывеской фирмы «Лаокоон». Подобные названия давно перестали удивлять моих сограждан, если вообще когда-либо удивляли. Первая же волна кооперативного движения, будто мыльную воду из шайки, выплеснула на берег столицы выводок античных героев и богов. Несметные полчища «диогенов», «сизифов», «гермесов», «минотавров» и «кентавров» разбрелись по городу, как блохи по дворняжке. Истинно говорю: легенды и мифы — самая вечная тема нашего бытия.
Сауна являла собой нечто среднее между благоустроенными катакомбами одесских контрабандистов и Запорожской Сечью, где удалая братва, давно похерившая законы мирных обывателей, коротала часы досуга. Занимая почти все коммуникации полуподвального помещения фирмы, сауна имела множество комнат и несколько замаскированных ржавыми дверьми выходов на случай милицейской облавы. Таким выходом, расположенным с обратной стороны фасада, я и воспользовался как входом.
Стучать пришлось громко и долго. Минут через пять дверные петли заскрипели.
— Чего долбишь?! — Лобастое дитя подземелья плюнуло мне под ноги. — В рог захотел?!
— Сначала — с Русланом потолковать. — Я ухватил его за нос и выдернул на улицу, как репу из грядки.
Освободив таким образом проход, я спустился по лестнице на нижнюю палубу.
— Грубить-то зачем?! — бубнил за моей спиной обиженный привратник. — Много тут козлов шатается разных! Я что?.. Каждого делового в лицо знать обязан?!
Обитая вагонкой дверь оказалась не заперта, и я беспрепятственно проник в святая святых местной братвы.
Предбанник сауны размером с гостиничный холл, разве что с более низкими потолками, вполне отражал финансовые возможности ее владельцев. А зеркальные стены только еще больше увеличивали иллюзию пространства и благополучия.
Четверо мускулистых патрициев, обернутых в белые тоги простыней, бродили вокруг бильярдного стола. Руслан, фронтовой мой товарищ, выделялся среди них стройной и гибкой, как нагайка, фигурой, унаследованной им от воинственных ордынских всадников. Род его занятий можно было отчасти считать фамильным бизнесом. Как и его пращуры, он собирал дань с покоренных территорий.
Когда-то я вынес его, раненного, из-под обстрела, и, случись подобное со мной, я знаю, он сделал бы то же самое. Затем пути наши разошлись. Я окончил филологический курс, он — лагерные университеты. Оба мы поступали вне конкурса. Только ему, в отличие от меня, боевые заслуги не помогли. Превышение допустимой самообороны в ресторанной драке обошлось Руслану в пять лет строгого режима. Зато когда в стране наступил капитализм, я свой диплом смело мог спустить в унитаз, а его справка об освобождении с учетом приобретенного авторитета и новых связей открыла ему дорогу в элиту преступного сообщества. И это он в конце концов устроил меня на прилично оплачиваемую работу в банк, а не наоборот.
— Третий от борта! — Руслан застыл над бильярдом.
— Ты, в натуре, куда целишься-то?! — всполошился рядом крепыш с татуировкой на плече. — Вон свой стоит, в лузу смотрит!
Игра, судя по всему, шла двое на двое.
Руслан коротким и точным движением послал кий вперед. Шар ударился о борт и, отскочив под углом в обратном направлении, закачался в сетке.
— Партия! — Татуированный крепыш отбил по зеленому сукну барабанную дробь ладонью. — Пришлите по стольничку!
— Ты, Руслан, бляха-муха, даешь! Ладно! Пошли греться! — Проигравшие братки поплелись в парилку.
— Ну, здорово, Саня! — Руслан протянул мне испачканную мелом руку. — Будь гостем!
— Здорово, бандюга. — Мы пожали друг другу руки и сели за стол.
— Серик! — окликнул Руслан белобрысого вертлявого банщика, протиравшего за стойкой стаканы. — Накрой нам чего-нибудь!
— Сей момент! — Банщик исчез в подсобке и загремел оттуда кастрюлями.
— Что? Опять проблемы? — Руслан вытряхнул из пачки сигарету и закурил.
— Мало-мало есть, — согласился я.
— С тобой, Саня, не соскучишься. — Руслан затянулся и выпустил дым колечком. — Шива тебя до сих пор вспоминает. «Ты, — говорит, — мне этого бойца в бодигарды уломай! Зарплату положу за шестерых!» Бодигарды, твою мать! Слово небось неделю учил! Пойдешь?
