Можно вспомнить, что после своего ухода Сталин оставил великую страну, одержавшую победы над всеми врагами, окруженную союзниками и сателлитами, которая уже при его жизни имела атомное оружие, а через четыре года после его смерти первой вышла в космос и еще через четыре года послала туда своего первого космонавта. После своего ухода Горбачев оставил разорванную и разоренную страну, не имеющую ни друзей, ни союзников, в которой миллионы людей стали беженцами, сотни тысяч погибли, а десятки миллионов оказались иностранцами в чужих странах. В которой космические программы были свернуты, экономика оказалась отброшенной на десятки лет назад, а самая грозная в мире армия превратилась в позорные отряды плохо обученных людей, воевавших друг с другом. И чудовищные долги, которые Россия, принявшая на себя долги бывшего Союза, должна была выплачивать – по пятнадцать миллиардов долларов в год только в качестве процентов.
Возможно, усмешка истории как раз и заключается в том, что в Горбачеве обычный человек, со своими слабостями и недостатками, почти всегда побеждал великого политика, каким просто обязан быть лидер такой страны. И наоборот, в Сталине циничный, расчетливый и умный политик всегда побеждал человека, истребляя в его душе все живое. И когда отправлялись самые близкие друзья на плаху, и когда принимались чудовищные по своей жестокости решения, и когда случались трагедии в его семье. Напрашивается вопрос: что полезно для государства и общества? «Тишайший» Алексей Михайлович, при котором так долго и кроваво гуляли казаки Степана Разина, или деспот Петр Первый, лично рубивший головы стрельцам? Ничтожный Николай Второй, допустивший разгром своей страны в русско-японской войне, две революции, расстрел собственной семьи, или решившийся на долгожданные реформы его дед – Александр Второй? Возможно, ответ кроется всего лишь в одной фразе, сказанной мудрым Громыко перед самой смертью. Он старался не комментировать события, происходившие в стране уже после его ухода на пенсию. Но однажды, не выдержав, произнес в кругу семьи, наблюдая за очередными выступлениями депутатов, критикующих Горбачева: «Не по Сеньке шапка оказалась».
…Горбачев говорил еще несколько минут, и Шенин его терпеливо слушал. Выговорившись, хозяин кабинета замолчал на минуту, потом спросил:
– У тебя все?
– Насчет московской милиции, – встрепенулся Шенин. – Вы поручали разобраться. Они настаивают на своей кандидатуре, хотят, чтобы работал генерал Комиссаров. Но МВД Союза категорически против. Они утвердили кандидатуру Шилова, согласно вашему Указу.
– Нельзя отдавать Москву в их руки, – неуверенно произнес президент. – Нужно подумать. Они хотят устраивать митинги и демонстрации при поддержке московской милиции, мне Болдин уже докладывал. Нам вообще необходимо иметь больше грамотных юристов. Я говорил об этом Лукьянову.
– У нас в административном отделе новый сотрудник, – сразу вспомнил Шенин, – очень толковый и знающий специалист, работал в органах прокуратуры. Ему тридцать два года.
– Хорошо, – кивнул Горбачев, – пусть передадут его личное дело Болдину, он посмотрит. Я ведь тоже работал в органах прокуратуры, сразу после окончания университета, правда, только пять дней. Меня прокурор так не хотел отпускать на работу в комсомол. А потом, через двадцать лет, когда я уже работал в обкоме партии, написал мне, что рад за мои успехи и за себя, что не помешал мне тогда перейти на работу в комсомол. – Он улыбнулся и добавил: – Оставь свою папку, я посмотрю.
Шенин не уходил, и Горбачев удивленно взглянул на него.
– Что еще?
– В Центральном комитете уже несколько дней сидит Степан Погосян, первый секретарь ЦК компартии Армении, – сообщил Шенин. – После того, как там снова начались вооруженные столкновения, он приехал в Москву, чтобы попасть к вам на прием.
Горбачев молчал.
– Он уже четвертый день просится к вам на прием, – настойчиво повторил Шенин.
– Что я могу еще сделать? – недовольно заговорил президент. – Мы дали указание Пуго и Крючкову навести там порядок. Муталибов и Тер-Петросян у меня уже были. Я заранее знаю все, что мне скажет Погосян.
– Он – член Политбюро, – напомнил Шенин, – вы же сами решили ввести в Политбюро всех руководителей компартий союзных республик.
– Они даже свое здание отстоять не сумели, – отмахнулся Горбачев, – ты же сам мне докладывал. Сейчас не время, пусть они немного успокоятся. Передай Погосяну, что я постараюсь с ним встретиться недели через две или три, лично его вызову.
– Он требует срочной встречи.
– Хватит, – решительно оборвал собеседника Горбачев, – пусть он ничего не требует. Мы уже обсудили комплекс мер с Тер-Петросяном. Этого вполне достаточно…
Шенин молчал. У него не было других аргументов. Затем он оставил папку с документами, попрощался и ушел. Горбачев заставил себя открыть папку, и уже первые сообщения неприятно поразили его. А чем дальше он читал, тем мрачнее становился. Он уже пожалел, что так быстро отпустил Шенина. Судя по сообщениям с мест, положение было более чем серьезным. До апрельского Пленума оставалось совсем немного дней, и надо что-то сделать, что-то придумать до того, как они соберутся все вместе. Иначе… что будет иначе, он знал. Иначе все закончится его отставкой и полным разворотом в другую сторону. Это он сейчас отчетливо понимал.
Ремарка
«Краснодарские коммунисты, члены ЦК КПСС, намерены добиться включения в повестку дня текущего Пленума ЦК партии вопроса о созыве внеочередного съезда или хотя бы Всесоюзной конференции КПСС. Такой наказ они получили от участников краевого партийного пленума. В принятом на нем постановлении коммунисты Кубани выразили крайнюю озабоченность тем, что страна продолжает катиться дальше вниз, а президент страны, несмотря на полученные им чрезвычайные полномочия, бессилен что-либо изменить. Поэтому, считают участники пленума, необходимо срочно заслушать отчет коммуниста М. С. Горбачева о его работе в должности Генерального секретаря. Предлагалось также заслушать его еще и как президента СССР, но большинством голосов это предложение не прошло».
ИнтерфаксРемарка
«В газете областного совета «Тюменские известия» опубликован отчет о встрече в Ишиме первого секретаря Тюменского обкома КПСС В. Чертищева с группой коммунистов – депутатов областного совета. «Я считаю, – подчеркнул первый секретарь обкома КПСС, – что Горбачев и Ельцин действуют воедино, ведут одну линию и, что важно понять, ведут ее по сценариям, написанным в ЦРУ». В последнее время Владимир Чертищев не скрывает своей принадлежности к оппозиции Генеральному секретарю ЦК КПСС, президенту СССР. Бюро Тюменского обкома партии настаивает на внеочередном Пленуме ЦК, отчете руководителей Политбюро. Прокуратура Тюменской области обратила внимание на выступление партийного лидера. Прокурор области В. Багин заявил, что прокуратура намерена провести расследование по факту шельмования и клеветы на президента страны и лидера российского парламента».
«Постфактум»Ремарка
«Средняя зарплата в СССР – 12 долларов. Если вы собираетесь за границу – по личным делам или погулять, – пользуйтесь услугами Госбанка, который отныне вам позволяет в Сбербанке СССР или в девяти других банках, получивших лицензию, обменивать рубли по 200 долларов по рыночному курсу. На 1 апреля курс доллара – 1 к 27,6 рубля. Напомним, что раньше «туристический» курс был равен 1 к 6. По этим правилам, в частности, средняя зарплата в стране – 280 рублей плюс 60 рублей компенсации – откровенно признана равной 12 долларам. Это меньше, чем зарабатывает нищий где-то в Папуа или Мозамбике».
Российское информационное агентствоРемарка
«Как стало известно, подал в отставку первый секретарь ЦК компартии Армении, член Политбюро ЦК КПСС Степан Погосян. За последний год уже третий лидер компартии Армении подает в отставку. Как предполагают в Ереване, одной из главных причин отставки стал тот факт, что в течение последних нескольких дней Степан Погосян не смог добиться приема у Генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Сергеевича Горбачева».
«ИМА-Пресс»
Глава 4
Мурад Рагимович Керимов работал секретарем Союза писателей уже около двух лет. Он пришел сюда совсем молодым человеком, сразу из партийных органов. С тех пор его небольшой кабинет в этом красивом здании Баку стал местом его постоянной работы. Сегодня с утра он заказал разговор с Москвой и терпеливо ждал, когда его наконец соединят.
На вопрос телефонистки, кого именно позвать, он ответил – «кто подойдет». Но он знал, что обязательно подойдет Карина. Сегодня был понедельник, она обычно выходила на работу во второй половине дня, и по понедельникам он звонил ей в Москву, чтобы в очередной раз услышать ее голос. С тех пор как они снова встретились в Москве и вместе съездили в Прибалтику, прошло около двух месяцев. И каждый понедельник он звонил ей, согласно принятому у них своеобразному ритуалу.