– Твою мать! – повторил Макаров. – Эти дуболомы же отнимут у нас дело!
– К бабке не ходи, – подтвердил Носов не особо расстроенным голосом.
– А ты чего такой довольный?! – взвился Макаров. – Ты понимаешь, что это звено в цепи Скрипача? Нам нужна каждая зацепка! Каждый шанс! Каждая деталь! А тут у нас могут отобрать целое звено!
Носов развел руками.
– Ты так орешь, будто это я у тебя это звено отбираю.
– Так… Так… – начал перебирать варианты Виктор. – Это серийка, причем очевидная. Надо срочно оформлять дело, подшивать его к остальным. Тогда им будет труднее его сдернуть у нас. Подключаем Васю-Васю. Пусть бежит к шефу. Они там, наверху, быстрее договорятся, чем если мы в какого-нибудь членоголового подполковника упремся. Что еще?
– А она точно военнослужащая? – подала несмелый голос Ира, неслышно подобравшаяся к коллегам.
– В смысле? Она ж из Минобороны, – не понял Носов.
Но Макаров сразу сообразил, что имеет в виду Ирочка.
– Умница! – воскликнул он, заставив девушку мило покраснеть.
– Она может не быть военнослужащей, а являться гражданской работницей по контракту. Срочно пробей это. Только аккуратно. У вояк бюрократия та еще. Сообщение о смерти Кононовой к ним, наверняка, уже поступило. Но пока они там прочухаются, что к чему, пара дней может пройти. Мы уже далеко уйдем. И чем дальше уйдем, тем труднее им будет нас обокрасть. Так что выясни это, не возбуждая их лишнее любопытство.
Ирочка кивнула, а Макаров ткнул пальцем в сторону Носова.
– А мы с тобой побежим окучивать ее родню. Сам знаешь – маньяки маньяками, а чаще всего женщин убивают собственные мужья.
Носов тяжело вздохнул, но возражать не рискнул.
– И еще, Ирочка! Обрисуй всю ситуацию Васильеву, пусть запускает свой мотор. Тело на экспертизу срочно. И скажи Менделею, что если он все сделает быстро, то с меня бутылка 15-летнего португальского портвейна. Он давно на нее зуб точит. И технарям скажи – записи с камер вокруг ее дома, вокруг ее работы…
– Вокруг Министерства обороны? – хмыкнул Носов. – Щас! Прям так тебе их и выдали по первому требованию. На простые-то камеры запрос в суд надо подавать.
Макаров досадливо цыкнул зубом. Носов был прав.
– Ладно, это я на себя беру. Все, гвардия, по коням!
Откуда-то издалека донесся «Полет валькирий», но на этот раз он Макарова не тронул. Он уже пошел по следу.
07.
Все не так! Все не то! Макаров прогуливался по огромной гостиной квартиры погибшей Эльвиры, разглядывая интерьер и вполуха слушая, как Носов опрашивал убитого горем ее мужа, сорокапятилетнего Николая Кононова. Вернее – пытался опрашивать. Потому что Кононов не отвечал на его вопросы. Он сидел на диване, раскачивался, обхватив себя руками, и монотонно бубнил:
– Этого не может быть, я не верю… Этого не может быть, я не верю…
Сегодня утром он прилетел из командировки в Сочи, где вел какие-то важные переговоры, и тут узнал сбившую его с ног новость, впав в прострацию.
Носов бросал на Макарова беспомощные взгляды, молча умоляя подключиться к допросу, но Виктор эти мольбы игнорировал. Ему было очевидно, что они попросту теряют время. По незначительным деталям он давно понял, что особой любви в этой семье не было. И что муж лишь изображает шок и вселенскую скорбь. И точно так же понял, что к убийству жены он отношения не имеет. С другой стороны, этот лицемерный тип мог дать какие-то наводки на то, чем занималась его жена, и тем самым помочь понять, как она попала в поле зрения серийного убийцы. Но совершенно не собирался этого делать.
Почему? Никакой тайны в этом для Макарова не было. Все просто и цинично. Рассказав о неофициальной части жизни жены, Кононов тем самым откроет секрет Полишинеля о том, что его жена гуляла налево, пока он делал то же самое. Кононов занимался достаточно серьезным бизнесом, связанным с поставками сырья за рубеж. В этих кругах внебрачные связи были делом обычным, но по законам жанра демонстративно осуждались. Особенно со стороны западных партнеров. Формально семейные ценности там были в почете. Поэтому выплывшие наружу шашни Кононова и, особенно, его жены крепко ударили бы по его репутации. Как в кино про Штирлица – «в порочащих связях замечен не был», где ключевым словом является «не замечен». С этой точки зрения быть безутешным вдовцом Николаю Кононову гораздо выгоднее, чем искать убийцу. На все остальное – в том числе и на других потенциальных жертв маньяка – ему было плевать с Пизанской башни.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Участие в этой дешевой театральной постановке вызывало у Макарова чувство физического омерзения. Любому неприятно, когда его обманывают. Но когда обманывают так топорно – это еще и унизительно.
Нагулявшись по комнате, Макаров подошел к дивану, на котором сидел Кононов, и навис над ним статуей Командора. Носов перевел дух, фактически этого и не скрывая.
– Прекратите крутить кольцо, – холодным голосом распорядился Макаров.
Кононов перестал раскачиваться, а Носов уставился на Виктора, будто действительно увидал Каменного гостя.
– Простите? – переспросил безутешный вдовец.
– Я говорю – прекратите крутить на пальце обручальное кольцо, будто бы это последнее, что вам осталось от горячо любимой жены, покинувшей вас в расцвете лет.
У Носова совершенно натурально отвалилась челюсть. Кононов начал медленно багроветь.
– Вы были в Сочи неделю. Но под кольцом у вас нет белой полоски. Вы надели его только тут, в Москве. Не знаю, для жены или для нас. Но мне на это плевать. Вы бездарный актер. Поэтому заканчивайте свой спектакль. У нас нет на это времени.
– Что вы себе… – Кононов даже приподнялся с дивана. – Да я…
– Не тратьте воздух, – оборвал его Макаров. – Можете сразу писать письмо на имя руководителя Следственного комитета. Возможно, он даже его прочтет. Но к тому времени я вытащу наружу все ваше грязное белье и продемонстрирую каждое пятнышко на нем репортерам с телевидения. Мне плевать на вашу репутацию, в обоих смыслах. У меня нет желания ее обрушивать, как и нет желания ее оберегать. Но мне нужен убийца, пока он не убьет еще кого-то. И ваша тупость мешает мне это сделать.
– Я тебя в порошок сотру, – прошипел Кононов, мгновенно позабывший о роли страдающего мужа убитой жены.
– Люди покруче обещали мне кары пострашнее, – холодно усмехнулся Макаров. – Но я пока еще тут, а некоторые из них уже в местах не столь отдаленных. Вас я посадить не обещаю – кажется, не за что. Вы слишком мелки, чтобы убить надоевшую жену. Ваш уровень – снимать обручальное кольцо перед тем, как перепихнуться с секретаршей. Но когда я приду к вам в следующий раз, я предъявлю вам обвинение в препятствовании следствию.
Кононов раскрыл рот, чтобы выплюнуть очередную угрозу, но Виктор не дал ему договорить.
– Я понимаю, что ваш скромный интеллект и гипертрофированное эго не позволят вам сейчас, на месте, оценить серьезность положения и принять верное решение. Поэтому сутки на раздумья я вам дам. За эти сутки вы можете позвонить мне и превратиться из моей цели в помощника. Я даже постараюсь сделать так, чтобы ваши семейные проблемы остались в тени. Через сутки я спущу на вас псов. Потому что больше всего в жизни я ненавижу самодовольство, тупость и упрямство. Человек, обладающий всеми тремя этими качествами, становится для меня личным врагом. Всего хорошего.
С этими словами Виктор достал визитку, швырнул ее на ковер, к ногам остолбеневшего вдовца, и пошел к двери. Он с улыбкой услышал, как Носов, обалдевший не меньше хозяина квартиры, что-то с грохотом уронил, поспешая вслед за товарищем сбежать из этого неуютного дома.
– Как-то крутовато ты взнуздал, не находишь? – поинтересовался Носов на лестнице. Правда, в голосе его не было осуждения. Только любопытство и даже какой-то восторг.
Макаров пожал плечами. Положа руку на сердце, он и сам был удивлен своими действиями. Нет, он сделал то, что хотел. Но он был удивлен тем, что он это сделал. Все-таки между тем, что ты хочешь сделать, и тем, что ты можешь себе позволить, есть большая разница. А сейчас…
