его присутствие поддерживало ее.
Марк и Василь выскочили следом за Алкидом, сообщив, что будут поздно, так как дел по горло. Айрина ушла со слугой, отдать распоряжения. А Норман будто специально задерживался, чтобы остаться с Саханой наедине. Если бы она знала, куда можно уйти и где потом найти Айрину, то избежала бы этого. К сожалению, дом был просто огромный. Девушка боялась потеряться.
— Ты… – голос Нормана вывел ее из панических размышлений, – ты считаешь, что я чудовище?
Сахана замотала головой.
— Я думал, что ты дикая, понимаешь? А как с дикими можно обращаться? Только так, – он склонил голову. – Чувствую себя, будто голым вышел на городскую площадь во время праздника и шумно справил нужду. Никто не хотел бы чтобы его знали таким, каким был я в момент нашего знакомства.
Сахана не смогла сдержать улыбки, причиной которой был не юмор Нормана и не смягчение ее отношения к нему, а лишь то, что в его лице она не приобрела одержимого врага или преследователя, желающего втихаря довести начатое до конца. Доверять ему и менять свое мнение об этом человеке она не собиралась.
Да, дикие были настоящими животными, они определенно стояли на другой ступени развития. Но их можно было приручить. Инстинкт размножения у них был очень сильным. Они охотно делили ложе с рагласианами, отличаясь яростной страстью. Тот путь, который выбрал Норман больше говорил о нем, чем о принятой ситуации.
— Я не в праве судить тебя, не в том положении, – отозвалась женщина, ловко балансируя между уважением к свободному мужчине и обоснованной обидой.
— Пусть тебя немного утешит то, что я пойду чистить свинарник, понимая, что наказание абсолютно заслужено. И надеясь, что мысли об этом немного исправят твое мнение обо мне, – Норман подмигнул ей, на что Сахана изобразила вежливо-дружелюбную улыбку, и вышел прочь.
Сахана же подошла к окну, в которое всматривалась Айрина, убедилась, что смотреть в него бесполезно – лишь смутные образы и силуэты. А затем она услышала, как в холле открылась дверь – все тот же вой бури и холод снова ворвались в дом, но в этот раз не по ее вине. Хозяин и его младшая родня покинули дом.
— Сегодня отвратительная погода, – раздался голос Айрины позади нее. – Природа специально расстаралась, чтобы впечатлить гостью с юга.
— Ей это отлично удалось, – Сахана слегка улыбнулась, пристально изучая сестру Алкида. – Уже готова провести остаток жизни внутри этих стен, лишь бы не знакомиться с вашей сумасшедшей природой.
Айрина рассмеялась с видом беззаботного человека. Этот смех свободной женщины, хозяйки своей судьбы, будто бы расколол и без того треснувшую картину мира Саханы. Она впервые в жизни почувствовала черную зависть. Девушка задалась вопросом, сможет ли лечить этих людей, если они всерьез пострадают? Не лишится ли дара от собственных злобных мыслей?
— Поверь мне, тут не каждый день так. И я думаю, что уже завтра буря утихнет, дав мне возможность познакомить тебя с окрестностями. Алкид и мужчины работают с утра и до позднего вечера. Пока комнаты исцеления не готовы, мы с тобой будем много времени проводить здесь вместе. Чем займемся для начала? Может быть списком трав и лекарств?
— Я с удовольствием, – ответила ей рабыня, изо всех сил стараясь казаться милой и заинтересованной. Целитель часто лжет во благо, чтобы успокоить пациента и его близких, чтобы утешить добрым словом, или усыпить внимание того, кто стал причиной болезни. Девушка научилась владеть собой при виде ран и увечий, научилась улыбаться, когда больно и силы на исходе. Все это пригождалось ей сейчас, потому что желание вцепиться в волосы благожелательной и нежной сестре Алкида не проходило.
Женщины вместе поднялись по лестнице наверх. Сахана помнила, где находились владения Айрины и младших родственников, так что не была удивлена, когда они повернули направо. Дальше начинался настоящий лабиринт переходов и коридоров, в котором только предстояло сориентироваться и запомнить пути. Айрина занимала несколько просторных комнат. В первой она могла принимать личных гостей. Там царил идеальный порядок. Каждая вещь только подчеркивала вкус хозяйки. Во второй комнате был ее кабинет, заваленный книгами, бумагами, рисунками, пузырьками с кремами и маслами – обстановка была, мягко выражаясь, одновременно и творческой, и рабочей. На мольберте в углу была недописанная картина, изображавшая зимний лес с кривыми голыми деревьями. Пейзаж выглядел безжизненно и печально. Небо было лишено красок и солнца. Дубы и сосны будто бы страдали. Рядом лежали краски и кисти, которые еще не успели вымыть. Видимо, хозяйка писала до завтрака. Сахана отметила про себя, что картина хороша и прекрасно передает мрачное настроение. Возможно, Айрина вовсе не была счастлива в этом суровом краю. Рабыня почувствовала первый укол симпатии.
Показывая комнату Сахане, хозяйка не проявила ни тени смущения, объяснив, что бардак абсолютно необходим ей, чтобы разобраться с делами и счетами их огромного дома. Айрина даже не стала освобождать на столе чистый участок, а просто более-менее выровняла слой бумаг и положила сверху новый лист.
— Я готова составить список необходимых тебе вещей, – с улыбкой заявила она.
Сахана упала в указанное ей кресло, на подлокотнике которого висела цветная вещь хозяйки, определить назначение которой с первого взгляда не удалось.
— Начнем с трав и веществ, которые необходимы сразу и срочно, – начала диктовать она.
Глава 2. Новый мир
Сахана провела с Айриной весь день. Они хорошенько продумали план дома исцеления и оборудование для него. Айрина с интересом выспрашивала о работе Саханы и с большим уважением слушала ее, так что рабыня почти испытала симпатию к сестре хозяина. Кроме того, Айрина совсем не проявляла превосходства, не намекала на положение Саханы, да и вообще ничего ей плохого не сделала, кроме того, что на данный момент ей повезло чуть больше.
— Мне жаль предлагать тебе мои собственные вещи, но среди них есть много новых, – извиняясь сказала Айрина. – Пока буря, можно лишь ждать. До города не доехать. А одеть тебя следует прямо сейчас.
— Я все понимаю, – согласилась Сахана.
Женщины рассмотрели гардероб и несколько новых платьев, шерстяных колгот, упаковок с бельем и длинных дубленок на очень толстом меху перекочевали в комнату к Сахане. Особенно женщине запала в душу теплая пижама из рубашки и брюк, которую она собиралась надеть на ночь. Несмотря на то, что рабыня переоделась в вязаное платье, ее
