Гектор понимает: Куба — бюрократическая ошибка в его резюме, а не экзотическая страна. Воздух и еда здесь слишком солоны. Дурной сон, что каждое утро превращается в явь вместе с блеянием козы, у которой болит вымя.
Раньше у него были настоящие амбиции. Когда он только приступил к службе, он собирался в Афганистан, потому что это была горячая точка. Он уже обзавелся одеждой для работы в пустыне у себя в Восточном Лос-Анджелесе, когда начальник подразделения передумал. Куба для Гектора — пустая трата времени. За девять месяцев он дважды представал перед дисциплинарной комиссией и только чудом избежал позорного увольнения. «Подумаешь, — ворчит Гектор каждое утро, поворачивая возле некогда шикарной Пласа-де-Армас, где полицейские роятся как синие муравьи в поисках какого-нибудь занятия, — подумаешь, я забываю отдавать честь кому надо и не могу как следует отчитаться за расходы. В конце концов, это же засекреченная работа».
Если бы он мог быть честен с самим собой, он бы также признал, что вообще-то и сам не слишком заботится о секретности, когда рискует быть пойманным с несовершеннолетней красоткой.
«Швейцарское гражданство для прикрытия, — фыркает Гектор, переключая передачу, когда водитель машины перед ним притормаживает, опустив окно, чтобы поболтать с двумя девицами. — Я ведь не говорю ни на одном из европейских языков. Анекдот». Он сигналит, и девицы, ответив ему средним пальцем, за руку уходят в сторону моря.
— Guten Morgen, — здоровается швейцарская женщина у ворот, глядя на небритую физиономию Гектора с откровенным недовольством. Он не отвечает ей, паркует «ладу» на стоянке для сотрудников и дальше идет пешком, останавливаясь у поста, где два морпеха проверяют его документы, отпечатки пальцев и скан сетчатки. Затем он отправляется к лифтам, опаздывая уже на полчаса и предвкушая очередной выговор. Ну и пусть, этот день уже некуда дальше портить.
Гектор оказывается в третьей стране. Это не Куба и даже не Швейцария.
Отдел интересов США на Кубе находится в изумрудно-зеленом гранитном кубе с затемненными окнами, за высоким забором с колючей проволокой. Над входом — огромный латунный диск с орлом Государственного департамента США. Невидимый снаружи вооруженный взвод морской пехоты безотрывно наблюдает за воротами. Из-за американского эмбарго против правительства Фиделя зданием владеет швейцарское посольство.
Официально все в Отделе работают на Штаты, чтобы обеспечить благополучный переход власти, когда настанет время.
Но Гектор и его коллеги с третьего этажа подотчетны совсем другому начальству, не отличающемуся резиновым терпением.
— Это все ЦРУ, — поговаривают всезнающие американские туристы, которые не могут устоять перед поездкой на запретный остров, невзирая на предупреждения о возможном терроре и сложности на таможне по возвращении.
— Они все прослушивают, — идущий по тротуару молодой человек из Чикаго в новенькой гуайабере и темных очках слегка кивает в сторону ворот, за которыми только что скрылся Гектор. — Небось прямо сейчас нас слышат.
Если бы Гектор успел добраться до своего безупречно чистого рабочего стола и направил микрофон на мужчину в новой рубашке, он не согласился бы с первым утверждением и кивнул в ответ на второе. Потому что Отдел слышит все и везде. Несколько лет назад Отделом действительно управляло ЦРУ, но 11 сентября заставило их забыть о наркоторговцах и простых коммунистах и обратило их большие направленные микрофоны и радиочастоты на поиск призрачных террористов. Теперь здесь правит другой хозяин.
Гектор — не швейцарский страховой агент. И он не работает на ЦРУ.
Он федеральный госслужащий с допуском к секретной информации и получает меньше двадцати восьми тысяч долларов в год, тайно подслушивая чужие телефонные разговоры, читая электронную почту и сканируя текстовые сообщения для Управления внутренней безопасности. Ничто, попадающее на Кубу или покидающее ее и доступное для проверки, не избегает его чуткого слуха. Он отслеживает всех — от нелегальных туристов до наркодельцов.
Он помнит все прослушанные разговоры даже годы спустя. Школьный врач хотел диагностировать ему аутизм, так что его нахождение здесь само по себе — чудо. Он воин, не встающий из кресла в нескончаемой битве против терроризма. Его жизнь состоит из внешнего звукового поля и голосов. Чаще всего он не замечает, как темнеет и как в ночном небе падают звезды. Зато сколь угодно далекие звуки гитары, играющей «Ла Баямесу», способны довести его до слез.
Большой тусклый офис заполнен темно-синими кабинками и лампами дневного освещения, отчего Гектору постоянно вспоминается агентство телемаркетинга, в котором он когда-то работал. Перевернутый кулер с водой булькает каждый раз, как кто-нибудь случайно на него натыкается. Одну часть душной комнаты занимают перехватчики. Над казенным ковровым покрытием слышны только тишайшие голоса.
Гектор любит слушать. Он ненавидит сам офис и всех, кто в нем работает, за исключением, пожалуй, стажерки по имени Бет, в которую он тайно влюблен. Прямо сейчас он слышит, как она подходит к нему сзади. Ее левая туфля чуть скрипит.
— Алоха, — приветствует его Бет, единственная, кого Гектор признает за коллегу. Ее лицо в веснушках, и она улыбается совершенно беззастенчиво, рассматривая его рубашку с желтыми пальмами.
— Чего интересного? — спрашивает Гектор, как обычно, когда не хочет говорить о себе. Не дожидаясь ответа, он опускается в черное кресло с обивкой из кожзама и отпирает сейф, где хранятся его личные наушники. Казенные «сенхейзеры», свисающие с тонкой и влажной шеи Бет, годятся только чтобы слушать Брюса Спрингстина, отмечает про себя Гектор, надевая свои новые «Grado RS1» с деревянными чашками, в которых, он готов поклясться, можно услышать, как кто-то еще только думает, что бы сказать.
— Смотря что считать интересным.
Бет усаживается в соседнее кресло, чуть-чуть обиженная его невниманием, и перечисляет:
— Трое студентов звонили в кубинское Министерство внутренних дел и просили взять их на работу осведомителями. Они принадлежат к так называемому Революционному крылу социалистической молодежи, из Расина в Висконсине, представляешь? Мы уже взяли их на заметку. А в остальном всякие бизнесмены строчат своим женам эсэмэски о погоде, выходя из душевых кабинок в квартирах своих кубинских любовниц. Тебе такое интересно?
— Нет, — отвечает Гектор, включая компьютер при помощи персональной карточки и вводя ряд кодов и шифров. Пять экранов с жужжанием загораются, один за другим. Гектор любит за этим наблюдать. Бет добавляет, что Хендрикс хочет видеть его в своем кабинете. Ох уж этот Хендрикс со своими выговорами. Хендрикс, который ищет любой повод унизить Гектора, просто чтобы было потом чем бахвалиться за барной стойкой. Отвратный человечишка.
Гектор поправляет наушники и, затаив дыхание, включает систему. В наушниках раздается тихий гул, чем-то похожий на церковный хор. Еще немного — и Гектор Франсиско Рамирес исчезает.
Человек в воняющем кожзамом кресле превращается в Перехватчика.
Несколько часов он сканирует частоту GSM 900 в поисках каких-нибудь зацепок в местных телефонных разговорах. Он отлавливает несколько мелких торговцев валютой и отсылает их номера коллегам из Таможенного отдела на втором этаже. На его собственном телефоне то и дело загорается индикатор — наверняка это Хендрикс звонит по какому-нибудь пустяку, — но Гектор делает вид, что не замечает. Когда тени становятся длиннее, офис начинает пустеть. Бет задерживается и хочет что-то сказать, но передумывает и просто машет Гектору рукой, уходя за остальными.
Когда в высоченном отеле «Хабана Либре» зажигаются огни, Гектор начинает расслабляться. Внизу Малекон снова заполняют парни и девицы в развратных маечках, ждущие охочих до приключений туристов, а полиция делает вид, что ничего не замечает. В здании остаются только техники отдела безопасности и уборщики — они протирают столы в поисках конфетных фантиков и чужих спрятанных микрофонов. Они довольно быстро управляются со своей работой. Это любимое время суток Гектора — никто не требует от него общительности. Через четверть часа прибудет ночная смена.
Оставшись наедине с собой, Перехватчик размышляет, не позвонить ли Диандре. Он помнит номер: 303-321-0089, и это значит, что ассистентка дантиста, которую он чуть не поцеловал вчера вечером, владеет телефоном, зарегистрированным в Денвере. У нее были липкие руки. Как бы она смотрелась в моей постели? — думает Гектор, заранее волнуясь — больше о том, что придется извиняться за блеяние козы, чем о том, что при включенном свете она увидит его волосатую спину. Позвоню, решает он и тянется к кнопке ВЫКЛ на консоли, управляющей миром шепота.
Но тут тарелки на крыше ловят что-то на частоте 1575 МГц, где все живое превращается в статический шум.
