В 1804 году Алябьев переводится в Москву. Музыка в эту пору его жизни пока не стала главным, любимым делом, немало времени и сил отнимали и служба, и светская жизнь с ее развлечениями.
Отечественная война 1812 года сказалась на дальнейшей судьбе и формировании личности Александра Алябьева.
В июле 1812 года Алябьев вступает в армию, где в конце декабря встречается с Денисом Давыдовым. Близкие по духу, они быстро находят общий язык, у них завязывается дружба. С партизанским отрядом Дениса Давыдова Алябьев участвует во взятии Дрездена. «Сие исполненное поэзии поприще требует романтического воображения, страсти к приключениям и не довольствуется сухою, прозаическою храбростью», — писал Давыдов о партизанском движении.
В Иркутском гусарском полку, куда вскоре попадает Алябьев, он встречается с юным Грибоедовым. Алябьев сразу почувствовал в будущем писателе натуру блестяще одаренную. Сближению с А.С. Грибоедовым помогает их общая любовь к музыке. Вскоре они становятся друзьями. Там же, в Иркутском полку, служил отец Льва Николаевича Толстого, Николай Ильич Толстой, который также увлекался музыкой. В десятой главе «Детства» Лев Толстой писал об отце: «Он любил музыку, певал, аккомпанируя себе на фортепиано, романсы приятеля своего А... (Алябьева. — А. С.)».
А позже, когда неприятель был уже оттеснен за Рейн, Алябьев встретился с И.А. Вельяминовым, будущим губернатором Тобольска, который сыграет важную роль в его судьбе.
После окончания войны 1812 года в служебном формуляре Александра Алябьева было записано: «...употреблен в самых опаснейших местах, везде отлично исполнял данные препоручения». Два ордена Анны 3-й степени, орден Владимира 4-й и медаль в честь войны 1812 года получил Алябьев за свои боевые заслуги. В действующей армии Алябьев пишет для военного духового оркестра «Галоп князя Оболенского», а сразу после окончания войны — первый струнный квартет. Но пока еще музыка для Александра Алябьева — талантливое дилетантство, привлекающее к нему любителей этого искусства.
Продолжая служить, Алябьев часто бывает в Петербурге (где встречается с Грибоедовым) и в Москве. А с лета 1821 года он постоянно живет в Петербурге.
Близкими знакомыми Алябьева становятся в эти годы Крылов, Арапов, Кокошкин. Дружба связывает его с А.А. Бестужевым, А.Н. Верстовским, Н.И. Хмельницким.
В 1822 году композитор создает свою первую комическую оперу «Лунная ночь, или Домовые». Вот что пишет об Алябьеве, его водевилях и комических операх А.А. Гозенпуд: «...роль Алябьева в развитии водевиля значительна. Не только выдающийся мелодический дар, но и владение всеми средствами музыкальной выразительности, ярко выраженная индивидуальность сказывается во всем, что им написано». Алябьев первым из композиторов ввел в водевиль бытовой романс. Что же касается «Лунной ночи», то опера «неизмеримо выше всего, что было создано сочинителями водевилей. Это лучший образец комической оперы 20-х годов».
Однако театральным дебютом Алябьева стало другое его произведение — музыка (совместно с А. Н. Верстовским и Л.В. Маурером) к водевилю Хмельницкого «Новая шалость, или Театральное сражение», поставленному в феврале 1822 года в Петербурге.
А премьера «Лунной ночи» состоялась одновременно в Петербурге и Москве в июне 1823 года. В спектакле, шедшем в театре на Моховой, были заняты М. С. Щепкин, П. А. Булахов, юная Надежда Репина...
Между тем военная служба становится для передовых людей России «тяжела и оскорбительна», по выражению декабриста В.Ф. Раевского. Алябьев вслед за Грибоедовым собирается подать в отставку, тем более что занятия музыкой, интерес к театральному искусству все более завладевают им. Пока же весной 1822 года он демонстративно появляется на спектакле петербургского Большого театра не в военной форме, а во фраке. За это он был на месяц посажен в Петропавловскую крепость.
Кончина отца дает возможность Алябьеву просить отставки, и в конце 1823 года он переезжает в Москву. Здесь он поселяется сначала в доме своего отца на Козихе (ныне Козихинский пер., 11 — дом перестроен), затем снимает квартиру на Кисловке (Кисловский пер.), а с осени 1824 года — в Леонтьевском переулке (ул. Станиславского), в доме купца Заборова (оба эти дома не сохранились).
В Москве Алябьев вновь встречается с декабристом Бестужевым, завязывает знакомство с В.К. Кюхельбекером. Продолжается дружба Алябьева с Грибоедовым, вокруг которого собираются музыканты, любители театра: Верстовский, Одоевский, братья Виельгорские, капельмейстер московских театров Ф.Е. Шольц и другие. Общение с ними стало для Алябьева хорошей профессиональной школой.
Вместе с Грибоедовым и Денисом Давыдовым посещает он особняк Римских-Корсаковых на Страстной площади, где участвует в домашних музыкальных вечерах. Выступает он и в благотворительных концертах.
А в январе 1825 года, когда состоялось торжественное открытие Большого театра, москвичи услышали музыку Алябьева и Верстовского, написанную ими специально к этому знаменательному событию. «С рукоплесканиями приняла публика музыку любимцев своих: Алябьева и Верстовского», — писал по поводу этого события В.Ф. Одоевский.
Сочиняя музыку к спектаклям Большого и Малого театров, Александр Алябьев сближается с выдающимися актерами этих театров: П.С. Мочаловым, М.С. Щепкиным, Н.В. Репиной.
Бурная и разнообразная московская жизнь захватывает Алябьева. Человек необыкновенно живой, азартный, он посещает балы и светские салоны, ему не чужды и такие удовольствия, как карты, сыгравшие в судьбе композитора роковую роль.
24 февраля 1825 года — день, определивший всю дальнейшую жизнь Алябьева, круто изменивший налаживающееся было беспечное и блестящее московское существование.
Заурядная мужская ссора после очередной игры закончилась трагически. Вспыльчивый, горячий Алябьев, не выносивший нечестности, малейшей несправедливости, в пылу гнева ударил одного из своих партнеров, некоего Времева, больного гипертонией, как теперь называется этот недуг.
Через несколько дней после злополучной карточной партии Времев скончался. Возможно, кончина эта и не была никоим образом связана с игрой, но в результате доноса одно сопрягли с другим, и Алябьев со своим зятем Н.А. Шатиловым, также участником игры, были обвинены в убийстве. Алябьев проводит несколько лет, пока идет следствие и судопроизводство, в тюрьме, там создает произведения разных жанров: вокально-оркестровые, хоры, романсы, инструментальные пьесы и конечно же музыку для спектаклей в Большом и Малом театрах. Уже во время суда им написан третий струнный квартет соль мажор.
В третьей части этого квартета слышна тема знаменитого «Соловья». И сам этот романс, принесший композитору мировую славу, был сочинен тоже в тюрьме, однако точная дата написания неизвестна. Удивительно то, что все произведения, созданные Алябьевым во время тюремного заключения, пронизаны светлым, безмятежным, радостным настроением, жаждой жизни.
Но бывало, что Алябьев падал духом, и тогда не спасала даже музыка. Так случилось, например, когда он узнал, что любимая им женщина, Е. А. Римская-Корсакова, выходит замуж. Мучительно долго потянулось время в тюрьме после этого тяжелого известия...
Окончательный приговор был вынесен Алябьеву только 1 декабря 1827 года: он был сослан в Сибирь.
В деле, по которому проходили Алябьев и его родственник, много темного и непонятного. В следствии и в судопроизводстве были допущены не только ошибки, но и прямые отклонения от законов того времени, а приговор был вынесен без указания конкретной вины. Есть основания полагать, что в столь тяжелом для Алябьева исходе дела был заинтересован сам Николай I. Сыграло роль и то, что судебные чины, напуганные недавним восстанием декабристов, старались ужесточить наказание Алябьеву.
Последние дни в Москве перед отбытием в Сибирь были плодотворными, тогда появилось еще несколько прекрасных романсов. Один из них — «Прощание с соловьем»— прозвучал со сцены Большого театра незадолго до того, как Алябьев был отправлен в ссылку.
Перед отъездом Алябьеву выпало еще одно испытание: его лишили дворянства, всех чинов и орденов, которых он был удостоен в героических сражениях Отечественной войны 1812 года.
В суровую, холодную Сибирь, куда он прибыл ранней весной 1828 года, он привез с собой лишь музыку, с которой теперь не расстанется никогда.
Тобольск — город его детства, где он счастливо прожил девять лет после рождения в богатой семье отца-губернатора. Грустным был этот приезд в родной город: не отвернутся ли от него люди, узнав о тяготеющем над ним обвинении, сумеет ли он заниматься музыкой?
На счастье ссыльного музыканта, генерал-губернатором Западной Сибири в те годы был Иван Александрович Вельяминов, тот самый Вельяминов, с которым они вместе воевали в Европе. Губернатор, весьма просвещенный человек, любил музыку и отлично сознавал, какую пользу может принести композитор городу. А кроме того, Вельяминов был просто рад однополчанину, их объединяли воспоминания былой, славной молодости. Конечно же он постарался сделать все от него зависящее, чтобы скрасить ссыльную жизнь Александра Алябьева.
