Из од
ного тес
та, — под
метил Ва
силий, гля
дя на ст
ряпню. — Тоже, поди, за
бот по
лон рот. — Деревенские заботы не сравнить с городскими. Воду с дровами принеси, печи истопи, скотину накорми. А прежде надо сена накосить, тех же дров заготовить. Огород вспахать, засеять, убрать.
— Ну, ты, бабка, разошлась. Ладно. Кстати, о заботах. Может, печку растопить? — спросил Василий. — После дождя сырость. Газ-то кончился. На чём будешь жарить?
— На электроплитке. Ты лучше банькой займись… А насчёт городских условий я права. Вода там из крана льётся. Хочешь — холодная, хочешь — горячая. Батареи греют. Туалет тёплый…
— Как говорит молодёжь, мечтать не вредно. Стайку надо вычистить. Утром до автобуса не успел.
— Отдохнул бы сначала.
— На перроне насиделся.
— Первые пирожки спекутся, крикну чаевать.
— Ладно.
Василий ушёл на улицу. Раскатывая тесто, Анна вновь обращалась мыслями к младшей дочери.
«И чего мне Юлька сегодня на ум упала? Уж не случилось ли там чего? А чего случится? Живут хорошо. Всё у них есть. На моря каждый год катаются. Одно худо — деток бог не дал…»
Василий направился в коровью стайку, вычистить настил от накопившегося за ночь навоза. Задержался взглядом на куче чурок. Давно бы надо расколоть, да бабка сдерживает. Мол, успеется, потом приберутся дрова. Не больно завтра зима-то.
— Что, дядя Вася, уже вернулся? Скатал в город? — За штакетную ограду держался опухший лицом сосед Петруха. Роста маленького, телом худосочный мужичок. Относился к типу людей возраста непонятного. То ли человеку под тридцать, то ли уже все сорок. По обросшим щетиной впалым скулам давно скучает бритва.
— Скатал.
По натуре своей Петруха покладистый и смирный. Про таких говорят — безобидный, но за словом в карман не полезет. Когда надо было «включать опохмеляторы», он шёл к соседу дяде Васе. Тот, если имелось, не отказывал. Знал, что с выпитым стопариком у Петрухи не появится агрессивность, которая зачастую теперь наблюдалась у мужиков. Раньше, выпив, человек становился добрее. Сейчас наоборот. Каждая стопка прибавляла градус непонятной злости. Почему так? Из чего её теперь гонят? Водку-то?
— Нормалёк? Весь овощной товар разобрали?
— Весь.
— Значит, удачно поторговал? — издалека, как всегда, начинал Петруха.
— Чего хотел-то?
— Сам знаешь.
— Нет, не знаю, — притворился Василий.
— Веруха спирт привезла.
— Уже попробовал?
— Попробуешь у неё. Не даёт в долг, — Петруха выжидательно помолчал и добавил, — а мне бы только голову поправить…
— Чего это вдруг? Вроде, Верка никому не отказывает.
— Выходит, что мне отказывает.
— Почему?
— Обиделась. Я её позавчера матюкнул не по делу.
— Как же такого маху-то дал? На тебя это, вроде, непохоже. Не подумавши брякнул?
— Не подумавши, — согласился Петруха. — Спроси меня, дурака. С похмелья был. Не знаю теперь, с какой стороны к ней подрулить. Вредная эта Верка! А всё потому, что мужика нет. В смысле, постоянного. Вот я и ляпнул не по теме. Короче, придурок я самый натуральный.
— Да, действительно, не по теме ляпнул.
— Пытался сегодня подкатиться…
— И что Верка?
— Сказала, чтобы вон пошёл!
Сосед смурно поколупал пальцем ржавую шляпку гвоздика в почерневшей от времени штакетинке и несмело спросил: — Выручишь, дядя Вася?
— Нет, даже не проси, — решительно отрезал тот, будучи готов к такому вопросу.
— А может, это, дядя Вася? — мелькнула у соседа спасительная мысль. Он в надежде предложил вариант: — Может, сам попросишь у Верухи? Тебе она не откажет, а? А я потом с тобой рассчитаюсь.
— Да чем ты рассчитаешься?
— Да вон у тебя дрова лежат неколотые… Ты же знаешь, что я безотказный. Давеча, когда ты шибко разболелся…
— Ладно, тимуровец, проходи.
— Ага, — сосед посветлел лицом и юркнул в раскрытые ворота. — Но в дом не пойду, теть Аня усечёт. Может, лучше в баню?
— Иди. Сейчас принесу.
Сосед прошмыгнул по тропинке к баньке.
Василий обошёл поленницу и вынул в нужном месте заметное полено. Достал початую бутылку водки. По пути к баньке сорвал на парнике огурец и с грядки несколько пёрышек зелёного лука.
— Я всегда знал, что ты, дядя Вася, настоящий друг!
— Да, ладно тебе, — усмехнулся Василий, отвинчивая пробку.
— А у меня и стакашик имеется, — сосед, как фокусник, вынул, будто из воздуха, гранёную стопку. — А чего же сам? — участливо спросил Василия.
— Я не буду. Лечись.
— Для гостей, что ли, в поленнице замыкано?
— Вроде того.
— Ага! — хрустел Петруха свежим огурцом. Вкусно хрустел. То ли от водки, то ли от закуски.
Оба молчали. Темы для разговора не находилось.
— Ещё налить?
— Что я совсем, что ли? Оставь себе на после бани. Разве только, плесни ещё на хлопок.
— Давай!
— Ага!
Прошло несколько минут.
— Ну, ступай, а то бабка застукает. Сам её знаешь.
— Знаю, дядя Вася. А Юльку вашу надо было драть по заднице, пока малой была! Как так?! Она, поди, думает, родители по два века будут жить! Вот про старшую ничего плохого не скажешь! Молодец баба! Я б на ней женился, кабы она, — Петруха закашлялся. Долго отхаркивался, признаваясь, что надо бросать курить.
— Кабы она за тебя пошла?! — усмехнулся Василий.
— А почему бы и нет? Что я, совсем пропащий? По молодости-то всё путём было. После армии сразу стал зарабатывать, мотоцикл «Минск» купил. Ты же помнишь? Мотоцикл-то?
— Помню. Разбил ты его по пьянке…
— Это потом всё пошло наперекосяк. Бабы заразы все. Ладно, маманя жива-здорова. Она не даст пропасть…
— Пора тебе за голову взяться. Как-то пореже на пробку наступать. Глядишь, и наладится жизнь. И матери бы в радость… А ведь каким комбайнёром был! Премии получал…
— Где теперь те комбайны и премии? Оттого и пить приходится, чтобы бардака не видеть. Сволочи там все на верхах! Капиталисты грёбаные. Никто о народе не думает. Ни хрена эта жизнь не налаживается. Только разлаживается, — Петруху теперь тянуло поговорить. Уже и тема подпирала — политика. Но Василию надо заниматься своими делами, а не слушать бредни.
— Иди-ка, Петро, домой. Иди, а то Анна моя сейчас нагрянет. Получим оба по шее. Ступай. Не подводи меня.
— Ладно, всё. Я уже в пути. Потом договорим.
— Договорим-договорим…
…Сосед ушёл, а у Василия что-то защемило на сердце. Так бывает. Разбередит прохожий человек душу и удалится потихоньку, а ты продолжай терзаться мыслями, печалясь тем, о чём напомнил, пусть и невзначай, не специально, тот случайный собеседник…
Василий дочистил стайку. Направился к крыльцу. Ещё с веранды вкусно пахло жареным.
— Первая сковородка отпыхается, можешь чаевать, — предложила она.
— Подожду тебя.
— Ладно.
— Пойду пока дровишек для баньки приготовлю.
Нащипав лучину, присел Василий на лавку. Полегчало Анне — это хорошо. На душе посветлело. Чем старше становился Василий, тем чаще задумывался о том, как быстро всё-таки проходит
