— Ничего не напоминает?
Первым желанием Джона было сказать, что никогда в жизни не видел подобной гадости. Но понял, что зашел слишком далеко и отрицание только усугубит тяжесть на душе. Он взял кассету, прислонился к стене и вздохнул:
— Слава Богу, ты не показал это любительницам садоводства.
— Да, пожалуй, это сильно оживило бы их сборище. — Дэррил усмехнулся, но глаза оставались серьезными. Затем улыбка исчезла. — Не хочешь мне что-нибудь объяснить, Джон?
— Я… — С чего начать? Он помолчал, собираясь с духом. — Я… Я сегодня ночью гулял по Бродвею. Часа в три. И в одном из магазинов приобрел эту кассету.
— Понятно. Продолжай, — кивнул Дэррил, глядя в пол.
— А еще заходил в кино. В кинотеатр для взрослых.
— Полагаю, ты смотрел не Уолта Диснея.
— Но пробыл там каких-то пару минут. И потом ушел.
— Пару минут? Ты успел увидеть… Ну, сам понимаешь, — решил не досказывать Дэррил.
— Да. И на кассете тоже. Дэррил, мне в самом кошмарном сне не могло присниться, что я на такое способен! Может, я наивный или глупый, но… зачем в мире существуют места, где продаются искусственные половые члены длиной по два фута?
— Полагаю, все к этому стремятся, — с невинным лукавством откликнулся Дэррил. — Ты так не думаешь?
— Я не об этом! — Джон сделал несколько шагов в сторону, потом вернулся обратно. — Это же… это же совсем иной мир! Все продается — все, буквально! — Он сокрушенно покачал головой. — Просто не верится, что такое возможно!
— Тебе понравилось? — спросил Дэррил.
— Что?
— Тебе понравилось? — повторил Дэррил. — Хочешь пойти туда еще раз?
— Нет! Конечно же, нет! — Джон потер пальцами лоб. Правда должна быть высказана, даже если она может оказаться губительной. — Да, — тихо сказал он. — Мне понравилось. — В глазах стояла мука. — И я хочу вернуться туда.
— О-о, — протянул Дэррил. — Кажется, дело обстоит несколько хуже.
Снова появилась возможность поведать кому-нибудь про Дебру Рокс. Джон уже почти решился, он искренне хотел этого, но внезапно почувствовал, что не желает делиться ею ни с кем. Да и в конце концов, существует же тайна исповеди. Как он смеет пренебречь тем, что для нее, безусловно, имеет огромное значение?
— Как бы ты поступил на моем месте? — спросил Джон.
— Видишь ли, — мгновенно откликнулся Дэррил, прислонясь к стене, — не могу сказать, что сам не прошел через подобные искушения. Понимаешь, я всегда мог бы сказать, что хочу спасти заблудшие души. Я мог бы заходить в эти кинотеатры и магазины, высоко поднимая над собой распятие, словно отгоняя вампиров. Но я не делал этого. И не собираюсь. Я священник, но в то же время — мужчина, и я знаю свои возможности. Короче говоря, я не намерен подвергать себя искушениям, Джон.
— Хочешь сказать, что эти места сильнее, чем твоя сила воли?
— Не обязательно, — покачал головой Дэррил. — Просто дело в том, что… Я посвятил свою жизнь служению Богу и приучил себя подчиняться велению разума, а не… прости за грубость, члена. Мои половые органы большую часть времени пребывают в сонном состоянии, но время от времени все-таки просыпаются. И в этот момент сообщают, что я самый последний идиот на белом свете. Но я принимаю холодный душ, читаю, изучаю книги, молюсь, но никогда не подвергаю себя искушению, Джон. Это исключено.
— Но это же люди нашего прихода, — проговорил Джон. — Кажется, нам следовало бы ходить туда.
— Зачем? Раздавать духовную литературу? Читать молитвы на углах? Заходить в порноклубы и пытаться спасти пропавшие и сгоревшие души? Нет, эти люди зашли слишком далеко, чтобы прислушаться к тому, что мы можем сказать им. Там правят его величество доллар и наркотики, и Христа там не жалуют.
— Мы должны попытаться. Я имею в виду… — Он замолчал, не зная, что сказать дальше.
— И сами погрязнем в грехе и пороке, — заявил Дэррил. — Мы сойдем с ума от увиденного. О, сатана прочно окопался в этих местах, Джон! Сатана знает, что эти люди не собираются идти к нам, и мы не можем пойти к ним без того, чтобы… не подвергнуть себя страшной опасности.
— Хочешь сказать, это грозит мне? Страшная опасность?
— Да, — невыразительно ответил Дэррид. И Джон понял, что его друг говорит правду.
— Что же мне делать?
— Во-первых, выбросить эту пленку в мусорный ящик. Вырви ее из кассеты и затолкай как можно глубже. И упаси тебя Бог попасться на глаза монсеньеру. Потом отправляйся в свою комнату, прими, ледяной душ и начни от руки переписывать Библию.
— Переписывать Библию? Зачем?
— Не знаю, — пожал плечами Дэррил. — Но монахам, говорят, помогает.
Джон вышел из здания и направился к зеленому мусорному баку. Он с яростью принялся выдирать пленку с катушек, стараясь прояснить мозги путем физического уничтожения свидетельства греха. Потом пришло в голову, что одновременно он уничтожает единственное имеющееся у него изображение лица Дебры Рокс, и движения замедлились. Но не прекратились. Он рвал ее на куски. Потом бросил в бак и закопал под грудой мусора.
И под левой рукой, слипшаяся с картонной коробкой из-под свинины с бобами, откуда ни возьмись вынырнула голубая листовка. На ней было написано:
Специальная субботняя программа.
Магазин Вика — книги для взрослых.
Пятидесятипроцентная скидка на все кассеты! Сотни фильмов.
С двух тридцати до трех часов — эротическая звезда Дебра Рокс собственной персоной!
«Эротическая звезда», подумал Джон. Это все-таки звучит несколько лучше, чем «королева порно».
Он вытер листовкой пальцы, испачкавшиеся в бобах, и с силой захлопнул крышку мусорного бака.
Глава 7
Наступила суббота. Начиная с четверга в ванной Джона Ланкастера очень часто лилась ледяная вода из душа. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что можно уничтожить и выбросить пленку, но все те кадры, которые бесконечно продолжали крутиться в мозгу, уничтожить невозможно.
Он пообедал вместе с монсеньером Макдауэллом и отцом Стаффордом. Потом монсеньер отправился с приятелем на рыбалку, а отец Стаффорд уехал навестить свою матушку в Окленд. Джон сидел в своем кабинете и изучал тему божественного вмешательства; он вчитывался в каждое слово, в каждую строчку с такой тщательностью, словно пережевывал пищу, но понимал, что не в состоянии обмануть ни себя, ни Бога. Через каждые несколько минут он поднимал голову и смотрел на каминные часы, стрелки которых неумолимо приближались к половине третьего.
В два пятнадцать он закрыл книгу и склонил голову, погрузившись в молитву.
А когда открыл глаза, первым делом взглянул на велосипед. Ну конечно же! — мысленно воскликнул он. Вот оно, решение! Снять стационарное устройство, превратить его снова в машину для уличной езды, прыгнуть в седло и отправиться куда-нибудь подальше — в сторону, противоположную магазину Вика. Да! Вот выход, который он так долго искал!
Джон почистил зубы и переоделся. Для велосипедной прогулки он выбрал поношенные джинсы, клетчатую рубашку и коричневый шерстяной свитер. Воротничок надевать нет необходимости; его можно даже не брать с собой. Можно позволить себе кратковременный отпуск, на какой-нибудь час — полтора. Он надеялся, что Господь не разгневается на него за столь незначительную передышку. Дэррил вернется минут через тридцать — сорок, так что церковь без присмотра не останется. Все складывается как нельзя лучше. Джон натянул свои старые кроссовки «Найк», взял гаечный ключ и отсоединил струбцины от переднего колеса. Теперь велосипед вполне годится для улицы. Он — тоже. Осталось накинуть бежевую ветровку, застегнуть молнию и запереть за собой дверь. Джон вышел в холл и бросил взгляд на часы.
Два двадцать семь.
На Вальехо-стрит он сел в седло и покатил в западном направлении. Потом свернул на север. И снова на запад. День выдался свежим и солнечным — великолепный октябрьский денек. Складывалось впечатление, что множеству людей одновременно пришла в голову та же мысль, что и Джону. Во всяком случае, улицы были битком забиты машинами. То и дело возникали пробки. Но Джон протискивался между машинами, ветер трепал волосы, велосипед уносил его все дальше и дальше от Дебры Рокс.
Он посмотрел на часы. Два тридцать девять. Наверное, она уже там. Раздает автографы. Разговаривает с мужчинами своим прокуренным голосом с южным акцентом. Улыбается им. Он приналег на педали. Впереди снова образовалась пробка. Он свернул на север; дорога пошла немного в гору. Два сорок две. О да, она наверняка уже там, улыбается и разговаривает. Может, на ней это обтягивающее красное платье. Она посылает воздушные поцелуи. Может, облизывает нижнюю губку, чтобы свести с ума еще одного дурака. О Боже, подумал Джон. Очень хотелось надеяться, что Вик все-таки убрал с прилавка все эти гигантские фаллосы, чтобы не оскорблять ее.
