Сначала Ветка постояла, обняв себя за плечи, а потом вскинула руки и закружилась. Я не знаю, хорошо ли она танцевала. И музыки никакой я представить не мог. Ветка была в желтом платьице, и казалось, что громадная светлая бабочка трепещет над кромкой ковра-самолета…
Ну, бабочка так бабочка. Все равно я на всю жизнь запомнил, как в негаснущем небе летней ночи, высоко-высоко над уснувшей землей, танцует девчонка…
Слегка запыхавшись, она села рядом с нами.
– Ты молодец, – сказал Виталька.
И я тоже сказал, что Ветка молодец. И было заметно, что она обрадовалась. Она отдышалась и весело заговорила:
– Если я буду большая и сделаюсь балериной, всем буду рассказывать, что танцевала “Звездочку” в настоящем небе… Ой! – Она испуганно посмотрела на меня и на Витальку. – Не буду, честное пионерское. Я только на минутку забыла, что это тайна.
– Рассказывай, – разрешил Виталька. – Тогда уже будет можно… А ты правда будешь балериной?
Ветка шевельнула остреньким плечом.
– Я понимаю: про это почти все девчонки мечтают. Только это ведь очень трудно. Это на сцене кажется, что легко и красиво, а на самом деле такая работа… Каждый день… Я не знаю, получится ли…
– Получится! – сказал Виталька.
Мы летали каждую ночь. Иногда с Веткой, иногда одни. Ветка все-таки боялась, что дома узнают про ее ночные приключения. Отец у нее был спокойный и добрый, а мамаша – сердитая. Даже не верилось, что Ветка – дочь этой крикливой краснолицей тети.
Мы понимали, что Ветке может крепко влететь, и поэтому не каждый раз брали ее в полеты.
Не думайте, что мы просто катались над городом, на высоте. Мы испытывали ковер-самолет. Во-первых, на быстроту. Мы ложились ничком, крепко хватались за передний край ковра и наращивали скорость. Скорей, скорей, скорей! Встречный воздух становился обжигающим и холодным. Он пытался содрать с нас одежду, а самих нас оторвать от ковра и сбросить на землю. Виталька называл такую быстроту “ухоотрывательная скорость”.
Долго с такой скоростью мы лететь не могли – захлебывались ветром и уставали. Начинали болеть уши.
Один раз мы предприняли высотный полет. Натянули свитера, лыжные брюки, зимние шапки и рванули с крыши прямо в зенит.
Сначала было все, как раньше. Но мы уходили выше и выше. Мы не боялись, потому что верили в полную надежность ковра-самолета, но все же сердце стучало у меня чаще и чаще. Может быть, потому, что воздух становился реже?
Не знаю, высоко ли мы поднялись. Ведь приборов у нас не было. Город с высоты выглядел почти как и в прежних полетах, только огни телевышки ушли далеко вниз и смешались с другими огоньками. Горизонт сделался совсем расплывчатым и начал выгибаться вверх, словно край громадной чаши. Над этим туманным краем невозмутимо висел тонкий месяц, такой же, как всегда.
Стало трудно дышать, и воздух сделался холодным, даже зимой запахло. Ледяной холод стал просачиваться сквозь свитера. Несколько минут мы еще упрямо летели вверх, потом Виталька выдохнул:
– Хватит… Ковру-то что! Он, наверно, и до Луны долетит, а мы…
– Если бы высотные скафандры достать… Тогда хоть в космос… – пробормотал я и стукнул зубами.
– Где их взять…
Высотный скафандр – не маскарадный костюм. Из картона не склеишь. Мы это понимали.
Ну что же, ковер был не виноват. Мы сами не могли дальше подниматься. Даже у летчиков есть свой потолок.
И мы круто пошли вниз: в теплый воздух, к ласковым деревьям, к огонькам в домах, к доброй земле, без которой мы не могли жить…
Несколько раз мы встречали в небе восходы.
Горизонт был размытым и сливался с небом, по краям которого лежали слоистые облака. Они сначала были светло-серыми и сизыми, а потом делались разноцветными – золотистыми, оранжевыми, бордовыми. А некоторые, наоборот, темнели и становились густо-лиловыми. Потом из-за самого нижнего облачного слоя вырастала малиновая горбушка солнца. Она быстро светлела, делалась ослепительной и выбрасывала в середину неба прямые белые лучи. И незаметные облака в зените сразу наливались солнечным светом.
И к нам прилетали лучи.
– Ура! – кричали мы, а потом Виталька вскакивал и начинал петь.
Он сам тут же придумывал песню:
Мы летаем над городом,и никто нас не достанет!Потому что мы летаем выше всех!Да здравствует солнце,Потому что мы его увиделисамыми первыми!Мы летучие бродяги,потому что умеем догонять ветер!У нас уже солнце,а в городе еще темно!А здесь уже утро!
Город и в самом деле еще спал в предрассветных сумерках. Лучи не касались крыш, и даже высокая колокольня была в тени.
А у нас было солнце!
Виталька, оранжевый от лучей и загара, стоял на краю ковра, махал руками и пел свою песню.
Один раз я подумал, что Виталька похож на веселого петуха, который раньше всех встречает песней рассвет. Я это не с насмешкой подумал, а с радостью. У Витальки горели от солнца волосы.
Виталька – Золотой петушок…
Тетя Валя изумлялась:
– Сколько можно спать? Я не могу вас добудиться!
Еще бы! Мы засыпали на рассвете.
Если даже мы летали недолго и укладывались пораньше, то все равно не могли сразу уснуть. В каждой жилке у нас звенела радость полета. Каждая клеточка кожи, обдутая теплым ветром, была словно прошита электричеством. Закроешь глаза – и начинает опять поворачиваться перед тобой громадная Земля с огоньками, рекой и темными лесами по краям. Зашуршит сверчок – и кажется, что тихонько смеется Ветка.
Во время завтрака мы чуть не падали головами в тарелки, и тетя Валя опять пугалась:
– Что с вами происходит?
Один раз Виталька мотнул головой, чтобы стряхнуть с волос крупинки гречневой каши, и строго спросил:
– Тетя Валя, а что бы ты сказала, если бы у нас появился ковер-самолет?
Я обмер.
Тетя Валя усмехнулась:
– Я сказала бы: не забывайте чистить его. Вы ужасные неряхи…
– Нет, я серьезно, – сказал Виталька, не обращая внимания на мои пинки под столом. – Ты сильно испугалась бы?
Тетя Валя внимательно посмотрела на Витальку и задумчиво сказала:
– Я не испугалась бы. В детстве у многих бывает свой ковер-самолет. У тех, кто сумеет найти…
– А у тебя был?
Тетя Валя засмеялась, нажала Витальке на нос указательным пальцем и вышла из комнаты. Виталька повернулся ко мне:
– Ну вот. А ты лягаешься.
– Все-таки не стоит ей пока говорить, – сказал я. – Это она сейчас так рассуждает, пока не знает. А увидит нас в полете и перепугается.
– Это я и сам понимаю, – согласился Виталька.
Сначала мы боялись улетать от города, но дальние леса манили нас. И один раз мы решились. Пролетели над рекой (в ней проплыло наше черное отражение), скользнули над лугами низкого берега и пошли над верхушками совершенно темного, молчаливого леса. Внизу было непроглядно и тихо, но казалось, что кто-то большой спит и еле слышно дышит под ветвями. Самые старые сосны и ели поднимались над лесом, как башни заколдованного города. Среди этих башен плыла слева от нас желтая половинка луны.
Один раз под нами прошумел крыльями филин.
Наконец мы разглядели внизу свободное от деревьев место и опустились на траву. Темные стволы и кустарники обступили нас. Виталька включил фонарик и смело шагнул в неизведанное. Он тут же ойкнул и опять заскочил на ковер. Обиженно сказал:
– Стоило лететь из дома! Крапивы и на дворе хватает.
Откуда здесь крапива? Это не лесное растение, оно жмется ближе к домам.
Мы поводили фонариками и разглядели среди деревьев странную круглую постройку. Перелетели ближе. Это была полуразрушенная эстрада над прогнившей танцевальной площадкой. Видимо, недалеко был дачный поселок, а мы попали в уголок заброшенного лесного парка.
– Вот тебе и джунгли, – разочарованно сказал я.
Мы перелезли через перила. Площадка была устроена не на возвышении, как обычно, а прямо на земле. Сквозь гнилые доски проросла трава. А в одном месте поднимался на тонком стебельке маленький пунцовый цветок – пять зубчатых лепестков с темными крапинками. Это была, наверно, дикая гвоздика, а мы такие цветы называли “часики”. Ходили слухи, что можно по ним узнавать время, но как – никто не знал.
“Часики” нас обрадовали. Нам казалось, что это не простой цветок, а загадочный аленький цветочек из сказки. Правда, никакого чуда не случилось. Мы просто вернулись в город и бросили цветок в форточку Ветке. Пусть удивится…
– Путешествовать надо днем, – сказал Виталька. – Ночью все равно ничего не видать.
– Точно, – согласился я. – И можно к черту на рога залететь, а не то что в крапиву.
Мы стали думать, как быть.
Проще всего, конечно, улететь к лесу до восхода, пока город спит. А как встанет солнце – отправляться в путешествие по лесам. Там уж никто не увидит, а если и увидит – не поверит своим глазам.
