Резная кость скрипит в руках загадочно улыбающегося Траяна. Ростовщиков охватывает страх. Дробный перестук костяшек пальцев о дерево.
– Когда я получу деньги?
Критон изумленно раскрывает рот. Он берет золото на условиях этих латрункулов[96]? Непостижимо!
У деловых людей все делается быстро. Торговцы раскрывают таблички для письма.
– Соблаговолит ли принцепс приоткрыть завесу тайны над тем, куда пойдут средства?
– Частично!.. Триста пятьдесят миллионов сестерциев будут розданы войскам в виде донативы за вступление в императорские права Нервы Траяна Августа и на жалованье ветеранам, выходящим в отставку. Выплату донативы производить из расчета: 1500 сестерциев солдатам вспомогательных когорт, 2500 сестерциев легионерам легионов и 5000 сестерциев воинам преторианской гвардии. Ставки выбывающих из состава армии – согласно существующим расценкам!
Острые железные стили торопливо режут воск. Цифры выстраиваются в аккуратные столбики. Новый император мыслит удивительно ясно. Такое отношение к вещам заслуживает уважения.
– Окончательный подсчет израсходованных сумм надлежит произвести в моем личном табулярии. Остаток присоединить к пятидесяти миллионам и направить в фиск[97] Главное условие: я должен быть в курсе относительно каждого истраченного дупондия и асса. Если обнаружится пропажа – виновников ждет рабский крест.
Барбий Поркул в восхищении крутит головой.
– Цезарь может не беспокоиться. Наши агенты в Италии и провинциях выдадут легатам положенные суммы из местных контор в кратчайшие сроки. Счета предъявят Траяну Августу самое большее спустя две декады месяца.
– Далее, – в голосе Траяна звучит металл, – размер долга и процентов по нему не знает никто, кроме здесь сидящих и казначея фиска. Расписку и необходимые документы составите без меня с Критоном. В Риме их заверит Капитон. Vale!
Ошеломленные вольноотпущенники, кланяясь, пятятся к двери.
– Цезерний, останься!
В помещении два человека. Марк Траян поднимается во весь свой гигантский рост.
– То, что ты услышишь сейчас, должно умереть за порогом, или умрут твои жена, дети и клиенты до последнего раба.
– Император может приказывать.
– Мне необходимо до декабрьских календ будущего года (1 декабря) изготовить оружие на два полных легиона. Двенадцать тысяч щитов, шлемов, панцирей и кавалерийских катафрактов[98]. Двенадцать тысяч копий, тридцать тысяч дротиков. Наголенники. Полный комплект двенадцати когорт.
– За такой срок наши мастерские и кузни коллег не успеют. Соблаговолит ли светлейший принцепс привлечь к работе легионарных оружейников?
Траян некоторое время раздумывает.
– Хорошо. Если без их помощи не обойтись, то дай заказы и им. Но только не в легионах обеих Мезий, Нижней Паннонии и обеих Германий.
Сверкнули глаза. «Вон оно что». До последнего мига Секст Цезерний – крупнейший производитель железных изделий и оружия в Балканских провинциях империи, не мог поверить в реальность происходящего. Даже при самом благоприятном течении событий оскудевшие сальтусы Траяна и налоги не могли дать поступлений, которые позволили бы расплатиться с долгом в сто миллионов динариев. Но заказ на оружие и его секретность прояснили все.
– К ноябрьским идам (13 ноября) будущего года император может собирать новобранцев и освящать орлов[99].
Принцепс стягивает с безымянного пальца золотой перстень с сапфиром и протягивает отпущеннику. Они понимают друг друга.
7
Железо с натужным скрипом резало землю. Отточенными заступами и широколезвийными топорами римские саперы вырубали в дерне просеки травяные кирпичи и относили к обочине. Запах свежей земли кружил голову. С июльских ид (15 июля) 98 года по августовские календы (1 августа) 99 года легионеры VIII Августова легиона и приданных ему галльских и паннонских когорт прокладывали дорогу от крепости Интерцизы к главным магистралям лимеса вдоль Данувия. Солнечным сплетением рейнской и дунайской оборонительных линий назвал Интерцизу император Траян. Половина личного состава VIII Августова легиона, пять полных когорт день и ночь трудились над возведением башен и стен крепости. Сотни императорских рабов и колонов из принадлежащих Цезарю имений Верхней Германии, Реции и Норика доставляли на воловьих повозках камень к месту строительства.
Каменоломни работали на полную мощь. Нормы выработки повысились в два-три раза. Десятки рабов умирали от непосильного труда, недоедания и побоев, солдаты стирали ладони в кровь, но принцепс был безжалостен и неумолим. Светловолосый, голубоглазый Испанец неожиданно появлялся в самых различных местах. Сегодня он был в укреплениях вексиллатионов под Кастра Регина, назавтра его уже видели охранные когорты Могонциака, на следующий день император инспектировал лагеря Виндобонны[100].
Почерневшие от солнца, пропыленные Авл Корнелий Пальма, Гай Кассий Лонгин и сын покойного двоюродного брата Публий Элий Адриан сопровождали правителя. Траян, будучи человеком отчаянной храбрости и силы воли, ценил эти качества в других. Кассия Лонгина он приблизил к себе с того памятного вечера в Колонии Агриппина, когда молодой сенатор задал прямой вопрос о характере его власти. Авл Пальма, военачальник и дипломат от рождения, служил Августу незаменимым помощником в громаде дел Дунайского и Рейнского лимесов. Племяннику же дядя не переставал удивляться. Мечтательный философ, одухотворенный эстет в Адриане уступил место военному инженеру и расчетливому интенданту.
Окончательную доделку рубежей Интерцизы и устройство провиантских складов Траян поручил Пальме и Лузию Квиету, соратнику еще по временам подавления восстания иудеев. Облеченные доверием императора оба военачальника старались изо всех сил. К началу осени 99 года на башнях крепости были установлены метательные машины, арсеналы пополнены оружием и зажигательными снарядами. Тысячи модиев первосортного, просушенного зерна засыпаны в хранилища.
Освободившиеся рабочие перебрасывались на строительство стратегических коммуникаций. Прославленные римские дороги! Прямые, как стрела, покоящиеся на метровых гравийных подушках, вымощенные камнем, они летели через непроходимые чащи или вились серпантином по горным террасам.
Траян мял в руках белую жижу раствора, осматривал заготовленную брусчатку и торопил, торопил, торопил...
Если бы кто-нибудь мог чудом подняться в небо и окинуть взглядом северные границы империи, он увидел бы, что все подразделения ее армии, от изрезанных скалами берегов Германского[101] моря до голубых вод Данувия, пришли в движение. Строительные работы сменялись напряженной боевой учебой. В частях, удаленных от границы с Дакией, не проходило и дня без упражнений и маршировки.
* * *
За четыре дня до сентябрьских нон (2 сентября) 99 года, ранним погожим утром Траян в сопровождении Адриана, личного врача Критона и десятка контуберналов прибыл в Аквинк, главную квартиру легиона II Помощник.
Император долго смотрел с холма на постройки городка. Канабэ легиона было уже большим благоустроенным поселком с крытыми черепицей домами, выложенными булыжником улицами и даже театром и термой.
На поле между стенами лагеря и крайними строениями поселенцев блестела начищенная сталь и доносились звуки труб. Шло учение.
– Легат Север так старается оттого, что извещен о моем приезде? – обратился Траян к племяннику.
– Он регулярно проделывает это два раза в неделю, невзирая на погоду.
– Посмотрим, посмотрим... – принцепс тронул рыжую паннонскую лошадку.
Вблизи зрелище оказалось более впечатляющим и внушительным. Весь легион II Помощник отрабатывал организованный выход из боя и отход на запасную позицию. Две кавалерийские алы изображали наседающего противника. Повинуясь сигналу труб, первая линия гастатов образовала сплошную стену из щитов, ощетинилась копьями. Лучники, пращники и метатели дротиков бросали тупые учебные снаряды в мчавшиеся ряды всадников. Под этим прикрытием когорты тяжеловооруженных беглым шагом отошли на невысокую возвышенность в полутора стадиях от прежнего места. По мере их отхода пятились и шеренги гастатов. Конная центурия кавалеристов попыталась вклиниться в разрыв между пехотными линиями, но пехота с быстротой молнии выбросила клин, загородивший путь лаве. Баллисты и скорпионы, установленные на холме, обрушили залп снарядов перед мордами лошадей не на шутку перепугавшихся «неприятелей». Сменивший дислокацию легион перегруппировал ряды и, как отдохнувший дракон в чешуйчатой железной броне, перешел в наступление.
– Браво! Великолепно! – восхищенно кричал забывшийся император. – Ему бы еще послать несколько конных турм в дальний обход, и можно было бы изрубить весь отряд преследователей!
