В столице мне не выжить. Что бы там ни обещал мой новоиспеченный супруг.
ГЛАВА 4
Утренние сборы прошли в спешке и завершились сюрпризом: на улице, где переминались с ноги на ногу тринадцать породистых лошадей, промелькнула мрачная мордашка Бена. В первую минуту я подумала, что у меня начались зрительные галлюцинации (с недосыпа еще и не то привидится!), но жизнь, как обычно, оказалась интереснее любых фантазий.
Небо только-только озарили розово-лиловые всполохи рассвета. Я зябко передернула плечами и, закутавшись в накидку Брайена, решительно обошла нескольких мужчин из отряда, чтобы ухватить Бена за плечо.
— Ну и что ты тут забыл? — строго спросила я.
Парнишка шмыгнул носом и, отойдя на шаг назад, спрятал руки в карманы потрепанных брюк.
— Буду тебя сопровождать, — уткнувшись взглядом в мостовую, угрюмо сказал он. — Муженек-то твой — птица не нашего полета. Вроде он незлой, но кто знает, что в голове у этих аристократов! Для них политика важнее любого человека. Так что… нельзя тебе одной с ним ехать!
Я тяжко вздохнула. Интересно, как бы отреагировал Бен, если бы узнал, что я тоже принадлежала к той категории людей, для которых человеческая судьба — не более чем фигурка на шахматной доске?
— Матери и сестрам кто будет помогать?
По тому, как Бен упрямо вскинул подбородок, я поняла: спор бесполезен. Мальчишка уже принял решение, и переубедить его невозможно.
Темные боги в свидетели! И откуда в обычном городском парне, без искры магии, столько целеустремленности? Слабоумие и отвага, не иначе.
— Я отдал им кошелек, который получил вчера от твоего мужа. Этого им с лихвой хватит на пару-тройку месяцев безбедного существования. А там я вернусь и снова стану заботиться о них.
Я с прищуром посмотрела на Бена. О да, я знала и этот взгляд, и эту интонацию: я была старшей в семье, поэтому хорошо помнила, что такое ответственность за младших. Еще одно воспоминание каленым железом коснулось груди, заставив рефлекторно сделать глубокий вздох ртом: я не хотела, чтобы в уголках глаз выступили слезы. Братья погибли в доме, объятом огнем. Я ничем не успела им помочь.
Иногда Бен напоминал мне одного из них.
— Что здесь происходит?
К нам почти бесшумно приблизился Брайен, тоже закутанный в плащ. К обеду наверняка потеплеет, но сейчас холодный влажный воздух заставлял ежиться и мечтать о том, чтобы поскорее вышло солнце.
— Я хочу поехать с вами, милорд.
Вот так. Не просьба, а вполне твердо высказанное намерение.
Мысли заметались в панике. Я не знала, куда направлюсь после побега (на запад или восток), но точно не вернусь в этот городок, а значит, нам с мальчишкой не по пути.
— Лишних лошадей нет, поэтому поедешь с Ульриком, — бросил Брайен и рукой указал на молодого солдата с темными волосами и рыжей бородой. — До портала несколько часов верхом.
— Но милорд! — воскликнула я. — Разве разумно брать с собой с собой подростка, по сути, еще ребенка?
Бен и Брайен одновременно взглянули на меня: первый с осуждением и обидой, второй — с интересом.
— Не вижу здесь ребенка, миледи, — вежливо ответил Брайен, и я вздрогнула от полузабытого обращения. — Перед нами молодой мужчина. Если он принял решение, мы не в праве его переубеждать.
Бен горделиво расправил плечи, а я лишь фыркнула. Такими темпами Бен с Брайеном начнут дружить против меня. Они уже сейчас легко находят общий язык.
Ладно, Бену просто придется вернуться раньше, чем он планировал. В кошельке еще не закончатся монеты, когда он снова перешагнет порог отчего дома.
К Брайену подвели вороного жеребца. Муж быстрым уверенным движением опытного наездника оказался в седле, а затем чуть склонился и подал мне руку.
— Прошу вас, — проговорил он, протягивая мне ладонь. После небольшой заминки с моей стороны ему пришлось со вздохом напомнить: — Лишних лошадей нет.
Я бы могла прогуляться и пешком, ведь мне совершенно некуда спешить: встреча с придворным магом не та мотивация, что заставила бы меня ускориться, но взглянув в серьезное лицо Брайена, я молча приняла его руку. Мгновение, и я оказалась на его коне. Шею защекотало дыхание Брайена: он был близко, слишком близко. Странное, нервирующее чувство, которое я испытала еще вчера, снова напомнило о себе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Все на месте? — крикнул Брайен. Я искоса оглядела готовый к путешествию отряд. — Тогда выдвигаемся!
Он дернул за поводья, заставив коня перейти сначала на шаг, а затем, когда мы покинули центральные улицы города — на галоп. Городок, где я без малого провела год, быстро исчез за клубами дорожной пыли, поднимаемой лошадиными копытами.
Мы ехали не меньше трех часов, прежде чем сделали первую остановку. На мое счастье, она пришлась на постоялый двор, и я мысленно возликовала. Сбежать из такого шумного места гораздо проще, чем с лесной полянки.
— У нас нет времени на полноценный отдых, — сказал Брайен, помогая мне спешиться.
— Но вы можете подняться наверх, там есть спальни. Возможно, вам захочется ненадолго прилечь или освежиться. В последнем случае попросите девушку: она принесет вам воды.
Освежиться было бы и правда неплохо. Солнце, как это часто бывает в Иолании, уже вовсю пекло, и по моей спине расползались пятна пота.
— Я могу принять ванну? — уточнила я.
Вчера вечером и сегодня утром у меня не было такой возможности, поэтому я даже ненадолго представила, как окунусь в прохладную, пахнущую мылом воду.
Кейра, перестань! Время думать о побеге, а не об удовольствиях.
— К сожалению, нет. Но вы можете умыться.
Я едва удержалась от того, чтобы не потереть затекшее от долгого путешествия тело. Я отвыкла путешествовать верхом.
— Что ж, это тоже неплохо, — призналась я. — Благодарю.
— Я распоряжусь, чтобы вам принесли еду в комнату.
Я мельком отметила, что Брайен довольно заботлив. Если подумать, деловое соглашение с ним могло бы стать удачным способом решить мои проблемы.
Если бы только он не нацелился везти меня в столицу, как заключенного на казнь!
Я осторожно освободила свою руку из руки Брайена, кивнула на его слова и заскользила взглядом, выискивая Бена.
Бежать нам нужно вдвоем.
Я легко нашла глазами вихрастую макушку. Бен, словно почувствовав мой интерес, обернулся. Нам хватило быстрого обмена кивками, чтобы понять друг друга без слов. Поднимаясь по лестнице на второй этаж таверны, я уже знала, что парнишка последует за мной при первой же возможности.
И ее не пришлось ждать долго.
— Ты быстро, — одобрительно заметила я и распахнула дверь посильнее. — Проходи.
Бен ловкой лисой проскользнул в проем и воровато огляделся.
— Муженек на тебя денег не жалеет, — спустя пару секунд выдал он. — Взял лучшую комнату в таверне. Не находишь, что он слишком расточителен?
Я рассеянно покосилась на скромную, по моим меркам, обстановку: обитые потрепанным алым бархатом кресла, усеянную маленькими подушечками, грубо сколоченную кровать под аляпистым балдахином с рюшечками, неуместно — веселые желтенькие ситцевые шторы, ковер на полу, частично выцветший из — за яркого солнца — все это походило на отчаянную попытку выдать медь за золото.
Впрочем, для Бена, выросшего на улице в куда более ужасающих условиях, подобная обстановка казалась роскошью. Сердце болезненно сжалось от воспоминания, пронесшегося в голове. Моя спальня в родительском доме была намного больше этой комнаты. Ее окна тоже выходили во двор. В детстве я частенько пряталась за портьерами, чтобы хоть краем глаза увидеть тренировки других магов. Мой дар дал о себе знать достаточно поздно — в одиннадцать. Я уже начала нервничать, что родилась белой вороной — бесталанной неудачницей в семье потомственных мастеров магии, — но в конечном итоге эмпатия проснулась и во мне. А затем к ней постепенно присоединилось умение создавать иллюзии. Как же давно это было…
Все еще погруженная в свои мысли, я подошла к окну и отдернула тонкие ситцевые шторы. Взору предстала картина типичного постоялого двора: возле широкого крыльца, дымя трубками, переговаривались несколько мужчин. Между ними сновал мальчишка-слуга, таскающий на кухню мешки с провизией. Чуть поодаль стояла невысокая конюшня, откуда доносился лошадиное фырканье и ржание. Еще левее высился сарай или какая — то хозяйственная пристройка. Все это добро было отгорожено от дороги деревянным частоколом. А крепкая калитка, которая даже сейчас была закрыта на мощный амбарный замок, внушала уважение: такую просто так не взломаешь.
