Справа от обвинителя за отдельным столом находился лорд Кастанелло. Он был, пожалуй, излишне бледен, но казался спокойным и собранным. Поймав мой затравленный взгляд, супруг улыбнулся краешками губ, словно пытаясь подбодрить. Сердце сжалось от боли.
Что же я наделала…
Внезапно я ощутила на себе чей-то взгляд, от которого по телу пробежала дрожь. Справа от судьи на отдельной скамье рядом с пустовавшей зарешеченной клеткой сидел, сгорбившись, мужчина в полосатой арестантской робе, охраняемый двумя конвоирами с взведенными энергетическими пистолетами. Длинные спутанные волосы арестанта висели сальными прядями. Грязная одежда болталась на худом теле. Мужчина глядел прямо перед собой, и я не могла до конца понять, смотрел он на меня или сквозь меня. Его взгляд казался совершенно бессмысленным, а зрачки светлых глаз походили на маленькие черные точки. Я с ужасом осознала, что каторжник, по всей вероятности, безумен.
Меня заставили остановиться перед судьей, как раз между обвинителем и лордом Кастанелло. Супруг молчал, не нарушая судебного протокола, но я кожей чувствовала, что он смотрит на меня. Я заставила себя выпрямиться и унять дрожь.
– Известно ли вам, кто эта женщина? – обратился обвинитель к каторжнику, указывая в мою сторону.
Мужчина даже не повернул головы. Казалось, он не понял или не услышал вопроса. Обвинитель шагнул вперед, подошел ближе и проговорил почти по слогам с легким нажимом в голосе:
– Перед вами леди Фаринта Кастанелло. Но вам она должна была быть известна под именем Фаринты Честер. Вы знаете эту женщину?
Каторжник медленно окинул меня невидящим взглядом.
– Я знаю эту женщину, – эхом повторил он.
– Это госпожа Фаринта Честер?
– Это госпожа Фаринта Честер.
– Вы подтверждаете это?
– Я подтверждаю это.
Возмущение вскипело в крови. Я была убеждена: мужчина, сидевший сейчас перед господином обвинителем, не понимал ни единого слова, которые послушно произносили его губы. Безумец. Настоящий безумец. И откуда он мог знать меня, если я впервые увидела его только вчера, когда законники доставили заключенного в здание суда?
Я повернулась к лорду Кастанелло и заметила, как он до побелевших костяшек пальцев стиснул перо. Супруг едва заметно покачал головой, предостерегая меня от поспешных и необдуманных действий.
– Благодарю. Обвинение не имеет вопросов к свидетелю.
Конвоиры подхватили каторжника под руки и перетащили в железную клетку. Он покорно опустился на табурет и замер сломанной куклой.
– Леди Кастанелло, прошу вас. – Судья указал на опустевшую скамью.
Я подчинилась.
– Леди Кастанелло, клянетесь ли вы перед Короной и людьми говорить правду, и только правду? – задал дежурный вопрос судья.
Заскрипело перо секретаря, слово в слово записывавшего все разговоры.
– Клянусь.
– Прошу вас, господин обвинитель.
Законник поднялся со своего места.
– Миледи. – Он кивнул в сторону сидевшего в клетке заключенного. – Узнаете ли вы этого человека?
– Нет.
– Вы уверены? – повторил вопрос законник.
Еще раз внимательно рассмотрев мужчину, я покачала головой.
– Позвольте сообщить вам его имя. Быть может, это освежит вашу память, – в голосе обвинителя почувствовался какой-то скрытый намек. – Перед вами, миледи, господин Арджеро Бренци, осужденный семь лет назад за изготовление кацина. Дело было инициировано старшим дознавателем Аллегранцы Энио Маркони по факту отравления вашего второго супруга, господина Лайнуса Честера.
Я посмотрела на заключенного в немом изумлении. Арджеро Бренци? Но ведь это невозможно. Арджеро мертв, он погиб месяц назад, разбившись на обледенелой дороге, когда попытался увезти меня из поместья. Ошибки произойти не могло, я была в его голове, я видела…
И тут я поняла. Нужно было вспомнить это сразу – в письме господина Кауфмана говорилось о некоем Арджеро, безумном каторжнике, отбывавшем срок вместо настоящего убийцы. Конечно же покровитель Бренци не допустил бы, чтобы его послушный зельевар оказался на рудниках. Для менталиста не составило труда отыскать подходящую жертву, вмешаться в его память и совершить подмену. Разум, поврежденный ментальным воздействием, тело, сломленное тяжелой работой… неудивительно, что в итоге мужчина сошел с ума.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Он действительно неуловимо напоминал Руджеро. Теперь я видела это: те же глаза, тот же профиль. Чувствовалось семейное сходство. Наверное, его имя и взял себе Арджеро, по странной прихоти сохранив прежнюю фамилию.
Как он оказался здесь? Зачем законники отыскали его и привезли с каторги? Вряд ли хоть кто-нибудь, кроме меня и лорда, знал о том, что вместо злокозненного зельевара срок отбывал другой человек. Но сейчас этот человек сидел в трех шагах от меня и утверждал, что знает мое имя. Откуда?
Я испытала запоздалое раскаяние, что не рассказала Майло, что видела каторжника, когда возвращалась в поместье через Аллегранцу. Быть может, супруг догадался бы, что могло означать появление у здания суда леди Осси и человека, заменившего Арджеро Бренци на каторге. Понял бы, что сегодняшнее заседание вовсе не связано с делами СМТ. Быть может, мы успели бы что-нибудь придумать…
– Похоже, теперь вы что-то вспомнили, – заметил господин обвинитель. – Будьте добры ответить на первоначальный вопрос.
– Я не знаю этого человека, – стараясь, чтобы мой голос прозвучал ровно, ответила я. – В то время, когда велось следствие по делу о гибели моего второго супруга, господина Лайнуса Честера, я уже была замужем за господином Грэхемом Ридбергом и практически не покидала пределов его дома. Можете просмотреть записи в городской ратуше, чтобы проверить дату заключения нашего брака. Впрочем, фамилия заключенного мне знакома. Господин Руджеро Бренци, его однофамилец, служил у моего супруга водителем. Он разбился месяц назад… полагаю, вы знаете.
Господин обвинитель недобро сощурился.
– Суд располагает иной информацией, – проговорил он. – Заключенный утверждает, что знает вас, и знает также, что семь лет назад вы вместе с ним занимались изготовлением кацина в составе преступной группы, которую раскрыл доблестный господин Маркони.
– Но это не так! – вырвалось у меня. – Ведь я проходила тесты! Меня не один раз тестировали после смерти Лайнуса и признали невиновной. У меня был маленький резерв, недостаточный для сложных преобразований, и я ничего не знала о кацине. Я никогда не участвовала в изготовлении ядов и не слышала о человеке по фамилии Бренци, пока не попала в поместье лорда Кастанелло.
– Вы ничего не знали о кацине, – задумчиво повторил законник. – Примечательно, что вы использовали прошедшее время. Не знали о кацине, не слышали о Бренци, пока не попали в поместье лорда Кастанелло… Может быть, если мы протестируем ваш резерв еще раз, получим совершенно иной результат, чем тогда?
– Прошлый тест проводился семь лет назад, – с тихим отчаянием произнесла я, чувствуя, что вопросы законника загоняют меня в угол. – С тех пор я прошла курс обучения в Королевском магическом университете, и показатели, разумеется, будут другими, мой резерв вырос, но…
– Так можете ли вы сейчас изготовить кацин, миледи?
– Не могу.
Я смотрела только на господина обвинителя, но кожей чувствовала, что и Майло не сводил с меня напряженного взгляда. От осознания, что супруг может не верить мне, стало страшно – куда страшнее, чем от ложных обвинений сумасшедшего Бренци. С запоздалым сожалением я подумала, как же мало мы говорили друг с другом, как мало я успела ему рассказать. Судьба не давала нам ни дня передышки, раз за разом сталкивая со смертью. И вот теперь…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Господин судья. – Голос лорда Кастанелло звучал размеренно и спокойно. – Насколько я понимаю, мы здесь не для того, чтобы выдвигать моей жене обвинения по давно закрытому делу. Решением суда она уже была признана невиновной.
– Протест принимается, – кивнул судья. – Переходите к сути дела, господин обвинитель. У вас остались еще вопросы к леди Кастанелло?
