— Точно нет жара? А то, я гляжу, ты бредить начала!
Эмма опустила руки и перестала вперять взор в пространство.
— Интересно, кто для нее позировал? — пробормотала она.
— Небось какая-нибудь толстая старушенция. Но резец соскользнул, и получился такой худосочный ангел.
— Джимми, в тебе романтики — как в волке из «Красной Шапочки»!
— Романтика! Да на что мне твоя романтика? Вот разгадывать загадки мне нравится.
— Мне тоже! — заверила брата Эмма. — Но я хочу узнать про этого ангела все-все-все, понимаешь?
— Так что, будем искать отпечатки пальцев?
Эмма задумалась:
— Вряд ли это нам поможет. Но я согласна. С чего-то надо начинать. Вот с отпечатков и начнем. Завтра же!
И она снова принялась рассматривать фотографию.
На второй день очередь к «Ангелу» стала еще длиннее. Жители Нью-Йорка прочитали статью в газете, и их разобрало любопытство. К тому же день выдался пасмурным и дождливым, а в такие дни в музеи всегда стекается больше посетителей. В Метрополитен явились те, кто не заглядывал туда много лет, и даже те, кто вообще никогда не бывал в этом музее и не знал, как до него добираться: эти люди находили дорогу по картам и указателям в метро, расспрашивали кондукторов в автобусах и полицейских на улицах. (Даже такой человек как вы, Саксонберг, увидев мое имя в газете рядом с именем Микеланджело, должен был бросить все дела и тут же отправиться в музей. Поверьте, это пошло бы вам на пользу. Но этого не произошло. Неужели ваши интересы в искусстве ограничиваются одними только альбомами с фотографиями ваших внуков? Неужели вы совсем не слышите волшебной музыки, звучащей в имени Микеланджело? А вот я ее слышу — и верю в то, что она и поныне властвует над людскими душами. И пусть властвует, ибо это власть гения! Ту же волшебную музыку слышала и Эмма, стоя во второй раз в длинной очереди. Она, как и Джимми, любила тайны; но тайны всего лишь интриговали ее — а волшебная музыка зачаровывала.)
Им снова не удалось как следует разглядеть «Ангела» — охранники подгоняли, очередь напирала. Ну как, спрашивается, в такой спешке изучать отпечатки пальцев? И они решили заняться расследованием ночью, когда в их распоряжении будет не только статуэтка, но и весь музей. Эмме очень хотелось сделать для девочки-ангела что-нибудь очень важное. Лучше всего — раскрыть ее тайну. Тогда и с ней, Эммой, тоже произойдет что-то очень важное. Только она не знала, что именно.
Направляясь к знакомой лестнице, ведущей обратно на первый этаж, Эмма повернулась к брату:
— Итак, сэр Джеймс, с кем мы сегодня обедаем?
— Полагаю, леди Эмма, мы сумеем подыскать для себя достойную компанию.
— Ну что ж, приступим к поискам, сэр Джеймс!
Джимми галантно предложил ей руку, они величаво сошли по ступеням и с поистине аристократической привередливостью приступили к выбору достойной компании. Поначалу попадалось все не то: эти — переростки, эти совсем малышня, эти какие-то перепуганные, а тут вообще одни девчонки… Наконец в крыле американского искусства они нашли подходящую группу и прослушали замечательную экскурсию о ремеслах американских индейцев. Полтора часа пролетели незаметно. С той же группой они и пообедали, стараясь держаться рядом, но слегка особняком. Не выделяться из толпы, но при этом оставаться самим собой — этому Эмма и Джимми уже научились. (Некоторые люди, Саксонберг, за всю свою жизнь так и не овладевают этим искусством; другие же, наоборот, владеют им чересчур хорошо.)
Глава 5
Шел четвертый день с тех пор, как они сбежали из дома. Эмма ежедневно меняла нижнее белье и требовала того же от Джимми: так уж она была воспитана. Вполне понятно, что перед ними остро встала проблема стирки. Пора было идти в прачечную. Ночью они достали из футляров все грязное и распихали по карманам, а носки, которые не влезли, надели на себя. Поверх чистых, разумеется. Лишние носки зимой еще никому не помешали.
Суббота — самый подходящий день для хозяйственных дел, решили они. По субботам в музей не приводят школьников, так что достойной компании для обеда все равно не предвидится. Эмма предложила и позавтракать, и пообедать в городе, и Джимми согласился. Осмелев, она даже заикнулась о настоящем ресторане, где на столах белые льняные скатерти, а еду приносят официанты в галстуках-бабочках, но Джимми ответил таким твердым «нет», что она даже не попыталась его переубедить.
Они позавтракали в кафе-автомате и отправились в прачечную-автомат. Там они вытащили из карманов целую кучу белья и сняли верхний слой носков, но никто не глазел на них с открытым ртом. Видимо, они были не первыми, кто раздевался прямо перед барабаном стиральной машины. Им пришлось купить порошок за десять центов и еще двадцать пять заплатить за стирку. В круглое окошко было видно, как плещутся и крутятся их разноцветные носки, трусы и майки. Сушка стоила десять центов за десять минут, но им обошлась вдвое дороже — десяти минут не хватило. Результат скорее разочаровал, чем обрадовал: белье сделалось уныло-серым и выглядело очень неряшливо. Эмма с самого начала подозревала, что не стоит стирать белые майки с красными и синими носками, но не выпрашивать же у Джимми еще денег — тем более на стирку грязных носков…
— Ладно, — вздохнула она. — Хоть пахнут хорошо, и на том спасибо.
У Джимми возникла идея:
— Эм, а пошли в какой-нибудь большой универмаг, в отдел телевизоров — посмотрим там мультики!
— Не сегодня. Завтра мы разгадываем тайну «Ангела». У нас будет целое утро — по воскресеньям музей открывается только в час дня. А сегодня надо подготовиться. Мы должны узнать все-все-все про Ренессанс и Микеланджело. Так что идем в библиотеку. На Сорок второй улице есть огромная библиотека.
— А может, все-таки мультики?
— В библиотеку.
— А передачу о животных?
— В библиотеку, сэр Джеймс.
Они рассовали по карманам свое посеревшее белье и вышли из прачечной. На улице Эмма жалобно посмотрела на Джимми:
— А можно мы…
Джимми не дал ей договорить:
— Нет, дорогая леди Эмма. Мы стеснены в средствах. Такси, автобусы, метро — все это не для нас. Не соблаговолите ли опереться на мою руку?
Джимми услужливо подставил руку, Эммина перчатка легла на его варежку — и они пустились в путь. А путь предстоял неблизкий.
Дойдя до цели, они с порога спросили дежурную библиотекаршу, где им найти книги о Микеланджело. Она направила их в детский зал. Там была другая библиотекарша, которая посоветовала им другую библиотеку, на Пятьдесят третьей улице. Джимми с надеждой подумал, что это охладит пыл Эммы, но не тут-то было. Ее даже не смущало, что придется топать одиннадцать кварталов обратно по Пятой авеню. Видя такую целеустремленность, Джимми приуныл: стало ясно, что субботу они проведут так, как задумала Эмма.
В новой библиотеке они для начала изучили все таблички, из которых узнали, что где находится и когда работает. В зале искусства библиотекарша не только помогла им найти книги, выбранные Эммой в каталоге, но и принесла несколько книг по собственному выбору. Эмме это очень понравилось. Ей вообще нравилось, когда ее обслуживали.
Эмма приступила к чтению в полной уверенности, что сегодня же станет настоящим знатоком искусства. Она не взяла с собой ни карандаша, ни бумаги, чтобы делать выписки. Конечно, времени на чтение у нее было не так уж много — что ж, значит, придется запоминать все прочитанное, от начала до конца. И тогда в голове у нее останется не меньше, а то и больше, чем у того, кто читает долго, но запоминает совсем чуть- чуть.
Эмма проявила организаторские способности, достойные президента крупной компании. Она распределила обязанности: Джимми было поручено просматривать альбомы в поисках «Ангела» Микеланджело, а чтение Эмма взяла на себя. Перед ней громоздилась гора толстых книг, набранных мелким шрифтом на тонкой бумаге. Прочтя двенадцать страниц первой книги, она заглянула в конец: сколько еще осталось? Больше двухсот. Не считая примечаний… Эмма просмотрела еще пару страничек и взяла у Джимми один из альбомов с репродукциями.
— Ты же сказала, что будешь читать!
— Я отдыхаю, — прошептала Эмма. — У меня глаза устали.
— Ничего похожего на нашего ангела, — вздохнул Джимми.
— Не сдавайся, смотри дальше. А я еще почитаю.
Через несколько минут Джимми дернул ее за рукав:
— Вот он!
— Совсем непохоже, — пожала плечами Эмма. — Это даже не девочка!
— Конечно, не девочка! Потому что это Микеланджело.
— Сама знаю, — вздернула подбородок Эмма.
— Ага, а две секунды назад не знала. Ты думала, я тебе показываю нашего ангела.
— Да нет же! Я хотела сказать, что… что… Просто у него нос поломан. — Она ткнула пальцем в нос на портрете. — Однажды в ранней юности он подрался, и ему сломали нос.
