Больше повезло Линкольну с двумя другими его проектами: по одному из них его приятелю Самуэлю Музику было поручено построить мост через речку Солт-крик с правом сбора пошлины за проезд, а второй билль поручал трем его друзьям из графства Сэнгамон «осматривать и содержать в порядке» дорогу из Спрингфилда в Миллере Ферри.
Линкольн принимал участие в разработке закона о создании в Спрингфилде нового банка, с которым он впоследствии в течение многих лет поддерживал связь. Голосовал он и за постройку канала, который соединил бы реку Иллинойс с озером Мичиган и обеспечил бы водный путь от Иллинойса до Атлантического океана. Как правило, Линкольн голосовал вместе со Стюартом и остальными вигами, составлявшими меньшинство в законодательном собрании.
Среди этого множества людей Линкольн не остался незамеченным. Один из лоббистов упомянул о нем как о «костлявом, угловатом человеке с резкими чертами лица, неловком, пожалуй даже неотесанном, в котором тем не менее есть притягательная сила и энергия, сделавшие его всеобщим любимцем».
Проекты следовали за проектами, обсуждались вопросы о повышении заработной платы, о фондах на школы, о муниципальной типографии, о милиции штата, о правилах, регулирующих азартные игры, об использовании труда арестованных.
Наконец 13 февраля вечером была принята последняя порция обкатанных и улучшенных биллей, и Линкольн по морозной дороге отправился обратно в Нью-Сейлем.
После перегруженных делами дней в Вандейлии, после накуренных комнат, после шума и гама Линкольн опять колесил по пустынным сельским дорогам, дышал морозным воздухом полей, которые ему опять приходилось обмерять. Вот он и окунулся в водоворот политики, приобщился к людям, которые пишут законы, и теперь в его голове зрели еще неясные решения. Как вспоминал Линкольн впоследствии, он «по-прежнему продолжал выполнять обязанности землемера для того, чтобы зарабатывать себе на еду и на одежду»; учебники по праву, заброшенные, когда началась сессия законодательного собрания, «вернулись на свое место сразу после ее окончания».
Газета «Сэнгамо джорнэл» сообщила, что Авраам Линкольн является ее представителем в Нью-Сейлеме и что «мясо, гречиха, мука и свинина будут приниматься в счет подписки».
Как он жил эти месяцы? Опять и опять учебники по праву — он надеется, что на будущий год его допустят к адвокатской практике. Пройдет немало лет, и Линкольн посоветует молодому студенту: «Находите книги, читайте их и изучайте до тех пор, пока не разберетесь в их основных проблемах, — это самое главное. Самым важным является ваша решимость добиться успеха». Его решимость изучить право была столь непреклонна, что друзья опасались за его здоровье. Он был так занят, что не мог подолгу видеться с Энн Рутледж — ведь она жила за семь миль.
У этой первой женщины, которую любил Авраам Линкольн, была трагическая судьба. Года два с половиной назад, когда ей было девятнадцать лет, она обручилась с приезжим дельцом из Нью-Йорка по фамилии Макнамар. Правда, в Нью-Сейлеме он фигурировал под фамилией Макнил, но когда выяснилось, что это его ненастоящая фамилия, он сказал своей невесте и своему приятелю Линкольну, что переменил фамилию, дабы укрыться от своей семьи, которая живет в Нью-Йорке. В сентябре 1832 года он уехал, сказав, что едет развязаться с семьей, скоро вернется и обвенчается с Энн. Шли месяцы, они складывались в годы, а Макнамар не возвращался и не подавал о себе никаких вестей.
Линкольн и Энн были хорошо знакомы; одно время они даже жили под одной крышей, когда Линкольн ютился в таверне, которую содержал отец Энн — Джеймс Рутледж, один из двух основателей Нью-Сейлема. С тех пор он успел разориться, и семья переселилась на ферму, принадлежавшую Макнамару.
Они редко виделись — Линкольн и Энн Рутледж, оба ждали, что принесет им будущее. У Линкольна были свои заботы, учебники по праву, начинающаяся политическая деятельность, у нее свои трудности, ложное положение, в котором она оказалась по вине Джона Макнамара.
Пришел знойный и засушливый август, посевы и травы чахли без капли влаги, среди местных жителей свирепствовала малярия. Линкольн боролся с болезнями, глотая хину и каломель.
В один из этих августовских дней в Нью-Сейлеме стало известно, что Энн Рутледж лежит в тяжелой лихорадке и врачи опасаются за ее жизнь. Прошло еще несколько дней, и в Нью-Сейлем прискакал двоюродный брат Энн, чтобы сказать Линкольну, что положение Энн становится все хуже. Линкольн немедленно помчался на ферму. Это были последние часы, которые они провели вместе. Он смотрел на ее бледное, изнуренное болезнью лицо, на голубые глаза и каштановые волосы. Вряд ли было сказано много слов, скорее всего он просто держал ее маленькую слабую руку в своей большой и сильной руке.
Через несколько дней, 25 августа 1835 года, Энн Рутледж умерла.
Когда Линкольну пришлось следующий раз ехать в Вандейлию, глубокий снег покрывал холмы и прерию, сам город был укутан в белый наряд. Чрезвычайная сессия законодательного собрания открылась 7 декабря 1835 года. Сенаторы, заседавшие на втором этаже, чувствовали себя совсем неважно, потому что в стенах зияли свежие трещины, сквозь них задувало снег, а пол посередине осел на полфута. В течение шести недель сессия законодательного собрания рассмотрела 139 биллей. Города Иллинойса, жаждавшие увидеть поезд и услышать свисток паровоза, получили семнадцать железных дорог. Половина предложенных биллей была принята, и среди них — особенно важный закон о строительстве канала, который должен был соединить Иллинойс с озером Мичиган, — ведь бушель пшеницы, стоивший в Иллинойсе 50 центов, после путешествия по Великим озерам в Буффало стоил уже 1 доллар и 25 центов. Линкольн был не совсем согласен с законом, увеличившим количество членов законодательного собрания с 55 до 91, но его не могло не радовать то, что графство Сэнгамон вместо четырех представителей будет теперь иметь семь.
18 января сессия закончилась, и Линкольн отправился домой. В кармане у него лежало 262 доллара — его жалованье как члена законодательного собрания. Стояла удивительно мягкая и теплая иллинойская зима, когда в воздухе носится обещание близкой весны.
Вновь потянулись топографические съемки, занятия правом, политикой. 30 мая 1836 года Линкольн в последний раз роздал почту жителям Нью-Сейлема и объявил им, что отныне их почтовая контора будет находиться в Спрингфилде.
В июне, когда началась новая предвыборная кампания, Линкольн вновь выставил свою кандидатуру в законодательное собрание штата.
Как раз в это время Линкольну пришлось столкнуться в спрингфилдском суде с адвокатом Джорджем Форкуэром, который переметнулся от вигов к демократам и после этого получил назначение от правительства демократов на высокий пост с окладом 3 тысячи долларов в год. На крыше своего изысканного дома Форкуэр установил первый в этой части Иллинойса громоотвод, посмотреть на который специально съезжались люди.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
