– Тебе получше, детка?
Элис схватилась за живот.
– Мне хуже, мам. Совсем плохо.
Вероника зашла и села на кровать.
– Фу. Что за запах? Это у тебя изо рта. – Она отвернулась на секунду, и Элис показала мне большой палец. Я не рискнула ей ответить. – От тебя чесноком пахнет, – сказала Вероника, наклонившись к Элис. – Почему от тебя пахнет чесноком? Мы неделю чеснока не ели.
Элис слабо пожала плечами.
– Не знаю. Может, это из-за того, что живот болит. Есть какая-нибудь болезнь, от которой изо рта несет?
Вероника погладила ее по голове.
– Откуда мне знать? Я же не врач. Послушай, малыш, мне скоро надо будет уйти. По делам. Мэган с тобой побудет, хорошо?
Элис яростно замотала головой.
– Мам, не уходи. Так живот болит. Не уходи, пожалуйста. Посиди со мной. – Она схватила руку Вероники и сильно сжала.
– Надо же, как тебя прихватило. – Вид у Вероники был озадаченный.
Элис кашлянула.
– Ну да… мам… – Она снова схватилась за живот и громко застонала. Я сама почти поверила, хотя и знала, что она притворяется. В школьных спектаклях Элис всегда была лучше всех.
Вероника встала.
– Я только отведу Джейми в сад и сразу вернусь.
Такой вариант мы предусмотрели. Элис решила, что если Вероника поведет Джейми в сад, она успеет на обратном пути пересечься с Норманом. Чтобы план сработал, их надо было разделить. Норман должен думать, что Вероника по горло занята с детьми и ни на минуту не может вырваться.
Элис скрючилась и застонала еще громче. Если здесь тонкие стены, соседи скоро начнут жаловаться, подумала я.
Затем она вскинула голову, волосы упали на лицо.
– Ну не уходи, мама, – захныкала она тоненьким голоском. – Умоляю, останься. Не бросай меня. Только не уходи. Ты мне так нужна.
Моя мама бы уже в панике звонила семейному врачу и в неотложку и, может, священнику, чтобы наверняка. К счастью, Вероника замешена покруче. Она посмотрела на часы и вздохнула.
– Ладно, малыш. Я никуда не пойду. И Джейми остается. Посидим сегодня все вместе дома. Сейчас только позвоню… мне надо… в общем…
Мы с Элис переглянулись. Мы знали, кому ей надо позвонить, но Вероника не догадывалась, что мы знаем, и ничего не заметила. Подумав секунду, Вероника быстро сказала:
– Сейчас только позвоню в сад, скажу, что Джейми сегодня не будет.
Она вышла, и я увидела, как она взяла трубку и пошла к себе. Она плотно закрыла дверь в свою комнату. Через пару минут она вернулась.
– Ну вот. Я все отменила. Весь день буду с вами.
Вид у нее был разочарованный, и на мгновение я ее пожалела. Может, она не виновата, что у нее не сложилось с мужем. Может, Норман – ее первая настоящая любовь. Может, они заслуживают счастья. А я участвую в осквернении величайшей в мире истории любви.
Потом я посмотрела на Элис, всю из себя несчастную, свернувшуюся под одеялом и тихонько поскуливающую. Послышались вопли Джейми из кухни и хлопанье дверей. Я посмотрела на фотографию папы Элис, в рамке, на тумбочке у кровати. И решила…
Ну, я не уверена, что именно я решила, – все это было слишком сложно. Но у меня был ужасный день, взаперти в маленькой квартире со злой Элис, которая притворялась больной, невыносимым Джейми и скучающей Вероникой.
Думаю, это был худший день в моей жизни.
Пока что.
Глава одиннадцатая
На следующее утро Элис подняла меня еще раньше. Я была не в восторге. Все-таки каникулы же. Можно дать человеку выспаться. Но Элис не обратила никакого внимания на мои протесты.
– Вставай, Мэг. Девятый час. Уже полдня прошло.
Точно как моя мама, подумала я, но мудро оставила свое мнение при себе. Нехотя одевшись, я набралась храбрости и задала страшный вопрос:
– Элис, зачем мы встали в такую рань? Что ты задумала?
Я, как обычно, сомневалась, что хочу знать ответ. Но в любом случае я зря напрягалась, Элис все равно не собиралась отвечать.
– Потом скажу, сейчас некогда. Нам надо быстренько сгонять в магазин.
– Зачем?
– Дурацкий вопрос. Надо кое-что купить.
– Дурацкий ответ. Что купить?
– Все узнаешь, обещаю. Давай, собирайся. Времени в обрез.
Я покорно потащилась с Элис в соседний магазин, где она принялась изучать состав на всех пакетах с конфетами. Мне стало смешно. Один в один моя мама. Ааааа! Вдруг Элис превращается в мою маму? Какой ужас! Отличный фильм бы получился – «Как моя подруга превратилась в мою маму». Хотя, пожалуй, нет, слишком уж страшный.
Наконец Элис изучила все сладости без исключения.
– Что ты делаешь, если не секрет? Смотришь, где какие пищевые красители? – сострила я.
– Вообще-то да.
Это уже ни в какие ворота не лезло. Я втиснулась между Элис и прилавком, скрестила руки на груди и решила показать, что шутки кончились.
– Слушай, Эл. Так нечестно. Хватит уже тайн, объясни, что происходит.
Она пожала плечами.
– О'кей. Как скажешь.
Я постаралась не выдать удивления – обычно Элис так легко не сдается. Она оттащила меня в угол и зашептала мне в ухо. В магазине не было ни души, кроме старушки за кассой, так что вполне можно было говорить громко, но в этом вся Элис.
– Короче. Знаешь, как Джейми иногда бузит?
Я кивнула. Какой там бузит, он часто вообще неуправляемый.
– Так вот. Ты еще не видела, что с ним бывает после кое-каких красителей.
До меня начало доходить.
– Ты что, собираешься скормить ему гору конфет, чтобы он слетел с катушек?
Она кивнула.
– Ага. И что круто – действует очень быстро. Если мы сейчас пойдем домой и быстро запихнем в него конфеты, к десяти он уже чокнется.
– Ну и? Твоя мама отведет его в сад и сдаст на руки воспитателям. Как это поможет?
Элис покачала головой.
– Поверь мне, Мэг. Я знаю своего брата. Он будет так орать и носиться, что мама не рискнет вести его в сад. И ей опять придется отменить свидание. Норману это очень скоро надоест.
И тут я поняла: какая разница, сработает план Элис или нет, главное – она должна понять, что это ужасно жестокий план. Я просто ушам своим не верила. Всю жизнь я выслушиваю мамины лекции про эти Е-добавки. И я знаю, что они бывают опасные и вредные. Как Элис может так поступать с родным братом?
Элис взяла два пакетика с какими-то яркими конфетами.
– Красные или оранжевые? Давай, Мэг, выбери.
Я вдруг страшно разозлилась. Так нельзя. Это нечестно по отношению к Джейми. И ко мне. Если мои родители узнают, что я в этом участвовала, меня посадят под замок лет на сто. Моя мама считает, что для ребенка такие конфеты – все равно что яд. Надо остановить Элис. Это мой долг.
Элис помахала конфетами у меня перед носом.
– Ну что, Мэг? Выбирай, какие покупаем.
Я топнула ногой.
– Нет, Элис! Ни за что! Я не стану выбирать. Нельзя так поступать с Джейми. Даже он такого не заслуживает.
Элис попятилась от удивления. Она не привыкла, чтобы я с ней спорила.
– Но…
– Это безумие, Элис, – продолжала я. – Еще хуже того, что мы устроили на Хеллоуин. Нам обеим не поздоровится. Ничего не выйдет. Забудь ты про этого Нормана. Может, твоя мама его разлюбит. Или он сам ее разлюбит. Не вмешивайся. Иногда лучше стоять в сторонке и просто наблюдать.
Элис как-то странно на меня посмотрела, но ничего не сказала. А я все не могла успокоиться. В жизни не толкала таких длинных речей.
– Давай, Эл. Положи конфеты. (Прямо как в кино, когда полицейский уговаривает преступника бросить пистолет. Наверное, странно бы прозвучало «брось конфеты и отойди»?)
Элис по-прежнему молчала, так что я продолжила свой монолог:
– Прошу тебя, Эл, давай вернемся домой и позавтракаем. А потом вместе куда-нибудь сходим, погуляем, ты же столько всего для нас запланировала.
– Мэган…
Наконец-то она что-то сказала. Правда, голос у нее был тихий и жутковатый. Я думала, она будет злиться, но она только снова повторила:
– Мэган… – А потом опустила голову и заплакала. Не захныкала тихонько, а по-настоящему разревелась. Женщина за стойкой покосилась на нас и вернулась к своей газете. Через несколько секунд Элис подняла на меня глаза. Огромные слезищи катились по ее щекам и капали на свитер. Она схватила меня за руку (которая еще болела со вчерашнего дня). – Пожалуйста, Мэган, помоги мне, – пробормотала она сквозь рыдания. – Я не идиотка, я знаю, что это очень злой поступок, но у меня нет выбора. Я должна. Я не только ради себя. Ради Джейми тоже. И ради мамы. И папы. Всем будет лучше, когда Норман исчезнет. Я хочу спасти свою семью. И ты должна мне в этом помочь. Пожалуйста, Мэг. Пожалуйста.
Что тут скажешь? Я никогда еще не видела, чтобы Элис так расстраивалась. Вся ее бравада и крутизна как будто испарились. Она была просто очень, очень грустной девочкой. Бросить ее было бы жестоко.
А еще – у меня появилось ужасное ощущение, что, если я сейчас уйду, я потеряю свою лучшую подругу навсегда.
И я очень тихо сказала:
– Хорошо, сделаем, как ты хочешь.
Выбирать конфеты – это уже было выше моих сил, так что Элис в итоге купила и красные, и оранжевые. Она протянула два пакета старушке за кассой. Старушка улыбнулась.
