— Как вы собираетесь объяснить мое появление соседям? — спросила Джоанна, когда они поехали дальше. — Они знают всю правду, или придется измыслить какое-то благовидное объяснение, почему я никогда не бывала в Мере-Хаузе раньше?
— Те, кто постарше, еще помнят вашу мать, а остальные слышали… э-э… несколько искаженную версию событий.
— Понятно. Ну, тогда мой приезд даст им повод посудачить, — сказала Джоанна.
Они прибыли в Кале за час до отправления парома. Оставив Джоанну в машине, Чарльз пошел за билетами. Погода менялась. Солнце еще ярко светило, но уже дул порывистый ветер, а на горизонте собирались тучи.
— Вам случалось путешествовать по морю? Оно не всегда бывает спокойным, — предупредил Чарльз, пока они ждали своей очереди к таможенному барьеру.
— Меня это не пугает, — рассмеялась Джоанна.
— Что в этом смешного? — удивился он.
— Ничего. Просто ваш вопрос рассмешил меня. Но вы не могли знать, какую жизнь мы вели, пока был жив отец.
— И какую же жизнь вы вели? — спросил Чарльз, глядя на ее профиль.
Джоанна пожала плечами и посмотрела вслед летящим чайкам. Если бы он мог заглянуть ей в глаза, то увидел бы в них отражение старой сердечной боли.
— Папа однажды сказал, что если бы он взялся писать мемуары, то назвал бы их «Нынче здесь — завтра там», — спокойно ответила она. — Именно так мы и жили… как цыгане. Свой девятый день рождения я отметила в Рио, десятый — в Лиссабоне, одиннадцатый где-то в Индийском океане.
Цепочка машин начала въезжать на паром, и Чарльз тоже тронул свой автомобиль вперед. Пассажиров было немного, да и те сразу же поспешили в бар.
— Зайдем в бар? — предложил Чарльз, когда они припарковали машину на палубе.
Джоанна повязала голову шелковым шарфиком и: надела солнечные очки.
— Если вы не возражаете, я бы хотела побыть одна. Идите в бар, а я постою на палубе, — вежливо сказала она.
Чарльз, нахмурившись, помешкал.
— Как хотите, — сказал он наконец, и скрылся в дверях бара.
Оставшись одна, Джоанна прошла на нос парома; свежий ветер обдувал ее лицо. Она долго стояла там, слушая плеск волн и вдыхая морской воздух. Мысли Джоанны унеслись к прошлому, она не замечала ничего вокруг. Неожиданно легкое прикосновение к плечу вернуло ее к действительности. Обернувшись, она увидела рядом Чарльза.
— Пойдемте вниз, вам надо поесть. Вы наверняка проголодались, — сказал он. Ветер развязал ее шарфик, и когда Джоанна последовала за Чарльзом, сильный порыв подхватил легкий шелк и чуть не унес его.
Испуганно вскрикнув, Джоанна попыталась удержать его, но Чарльз оказался проворнее и поймал его прежде, чем новый порыв ветра успел его унести.
— Спасибо. Мне надо было крепче завязать его, — сказала она, переводя дыхание и пытаясь убрать с лица выбившиеся пряди волос.
— Вам надо надеть пальто, — посоветовал Чарльз. — Разве вы не взяли его с собой?
— Взяла. Он в чемодане. Но мне не холодно. Я люблю ветер.
Они пересекли палубу и спустились в ресторан. Джоанна открыла сумочку и стала искать расческу и зеркальце.
— Подождите. Я не могу появиться за столом в таком виде, — сказала она.
— Позвольте мне подержать для вас зеркальце, — предложил он и тут же завладел им.
Ей потребовалось всего несколько секунд, чтобы привести в порядок прическу. Джоанна поблагодарила Чарльза и взяла у него зеркальце. И тут заметила, что он как-то странно смотрит на нее.
— В чем дело? — спросила она.
— Я подумал, что сейчас вы совсем не похожи на Жанин Алэн, — ответил он. — Вам очень идет, когда ваши волосы развеваются от порывов ветра, а на щеках играет румянец. — Чарльз смотрел на нее чуть насмешливо.
— Это от морского воздуха, — беспечно сказала она.
В ресторане было мало посетителей: паром заметно качало, и многие пассажиры спустились на нижнюю палубу.
— Каким бизнесом вы занимаетесь? — спросила Джоанна своего спутника, когда стюард принес им суп.
— Производством обуви. Наверное, для вас это звучит очень прозаично.
— Напротив. Я люблю хорошую обувь, — ответила она. — А какую вы делаете? Нарядную или повседневную?
— В основном, нарядную, но кроме того и детскую, и некоторые виды специальной, например, балетные туфельки. Если вам это интересно, я могу как-нибудь показать вам фабрику.
— Очень интересно, — искренне обрадовалась Джоанна. — У меня никогда не было английских туфель, я всегда носила бельгийские.
— Я так и думал. В Бельгии делают первоклассную обувь, и она у них значительно дешевле, — заметил Чарльз.
— Вы сами захотели заниматься этим делом, или вам пришлось возглавить его волею обстоятельств? — поинтересовалась Джоанна.
— К счастью, я сам этого хотел. А вот Нилу это занятие не по душе: он работает в студии моделирования, но воображает себя серьезным художником и не хочет заниматься производством.
— А приходится?
— Его никто не принуждает, но он еще не готов сделать себе имя в искусстве, — сухо заметил Чарльз. — Мать избаловала его, и теперь он считает, что семья должна его содержать, пока он будет создавать свои шедевры. Впрочем, я думаю, он сам расскажет вам о своих проблемах. У него слабость к красивым женщинам.
— А у вас, конечно, иммунитет? — насмешливо спросила Джоанна.
Чарльз, язвительно усмехнувшись, прямо взглянул на нее.
— Мой жизненный опыт помогает мне в этом, — ответил он.
Джоанна подождала, пока стюард поставит перед ними второе, потом спросила:
— Он был у вас достаточно богатый?
— Достаточно, чтобы узнать все уловки, к которым прибегает прекрасный пол, лишь бы добиться своего, — небрежно произнес он.
— В самом деле? А я считала, что вы были слишком заняты делами, чтобы расточать время на женщин.
— Иногда я позволяю себе и развлечения, — спокойно ответил Чарльз. — Вы скоро поймете, что англичане не так серьезно воспринимают женщин, как французы.
— Я слышала об этом. Вы, наверное, больше интересуетесь лошадьми или футболом. Наверное потому моя мать и убежала с художником.
К тому времени, когда они закончили обед, начался дождь, и ей пришлось пойти с Чарльзом в салон.
— Хотите выпить? — спросил он. — Джин или что-нибудь еще?
— Я бы предпочла томатный сок, если он у них есть.
— Ну, что вы! Не стоит ограничивать себя до такой уж степени, — сказал он с усмешкой. — Джин с апельсиновым соком вполне подходящий напиток для вашего возраста.
— Возможно, но я не люблю спиртного. Оно портит цвет лица, а я не могу рисковать ни одним из своих достоинств, — твердо заявила она.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
