Блин, дважды блин!
Я глянула дальше, за спину детям из переднего ряда и увидела, что взрослые немногим лучше. Этим женщинам полагалось бы печенье печь для собрания скаутов или собирать сумки для семейного отпуска, а не стоять на коленях в наручниках, как клыкастые монстры. Некоторые были не так чтобы в хорошей форме или имели излишний вес. Что обращение в вампиры стройнит – это миф. Некоторые вампиры низших уровней остаются тех же габаритов, что были в момент смерти, застывают в той форме навеки, так что, если хочешь стать вампиром, сперва сбрось лишние фунты. Некоторые линии вампиров умеют после смерти менять свое тело. Я видала, как они наращивают мышцы в тренировочных залах, но не знаю, насколько они могут измениться после смерти. Эти вот люди добровольно пошли в вампиры или были обращены силой? Если их заставили, то преступление воистину чудовищное. И того вампира, который это сделал, я убью с радостью.
И тут метафизика уступила место моим коповским мозгам, и я поняла, что была дурой, отвлекаясь на метафизику. Вот почему копы стали ставить в пары одного нормального и одного супернормального. Чтобы обыденное не забывали проверять, блин!
Отвернувшись от вампиров, я поспешила к группе патрульных и Смиту.
– Вампиры все голодны! Они сегодня не питались!
Один из патрульных на меня посмотрел, и во взгляде его был весь цинизм, который накапливается на полицейской работе. Было у него фунтов сорок лишних посередине, но глаза выдавали годы опыта, который вполне заменяет спортивность и быстроту, если тебя ставят в пару со стажером, который бегать умеет.
– Должны быть сытые. Ты видела, что они с Миллиганом сделали.
– Если Анита говорит, что они голодные, значит, так и есть, – ответил ему Смит. – Она нежить знает.
Я глянула на его бейджик и сказала:
– Вот именно, Ульрих. Если эти ребята не пили его кровь, то мы упустили тех, кто пил.
– Не понимаю, – сказал патрульный помоложе и мотнул головой. У него были короткие русые волосы, карие глаза под цвет и худощавое сложение легкоатлета. Мышцы в дополнение к мозгам напарника.
Ульрих понял. Он расстегнул кобуру и положил руку на рукоять.
– Тело было теплым. Они еще здесь, миз Эксперт-по-вампирам?
– Не знаю. Когда вампиров так много, мое ощущение вампиров притупляется. Но тогда у них должен быть мастер-вампир достаточно мощный, чтобы их скрыть.
Про себя я добавила: «Достаточно мощный, чтобы скрыть все это от Жан-Клода, мастера Сент-Луиса». Мастер территории набирает огромную власть над своей территорией и над вампирами, что на ней находятся. Так что в данный момент этот дикарь должен быть либо чертовски силен, либо невероятно хорошо уметь прятаться на открытом месте. Что тоже вид силы.
– Это западня? – спросил Смит.
– Не знаю, но этих вампиров бросили, чтобы на них свалили вину за преступление. Мастера-вампиры не станут тратить свою живую (то есть неживую) силу без серьезных причин.
– Может, они думали, что мы поверим, – сказал Смит, – а они уйдут чистыми.
– Только если бы мы их убили на месте, – сказала я.
– О вас рассказывают, что вы сперва стреляете, маршал Блейк, – сказал Ульрих.
С этим я не могла спорить. Так на это рассчитывали вампиры? Что я первым делом перебью всех, кто в доме? Если таков был план, то моя репутация хуже, чем я думала. Не знаю, рада я была этому или огорчена. Крута ты ровно настолько, насколько хороша твоя угроза. Видимо, моя считается серьезной.
Во время разговора вернулся Зебровски.
– Анита, надо будет поговорить про Биллингса.
Вид у него был очень серьезный.
– Согласна, но потом, – кивнула я. И рассказала ему, что вампиры голодные.
– Так это как тот серийный убийца, который своих бедных маленьких вампирчиков оставил отвечать за свои убийства? Пару лет назад?
Я кивнула.
– Может быть, но тогда законы были другие. У меня и у СВАТ был зеленый свет и никаких иных законных вариантов, кроме как им воспользоваться. Сейчас варианты есть.
– Расскажи это жене Муллигана, – предложил Ульрих.
Я снова кивнула.
– Если они помогали в убийстве Муллигана и второго сотрудника, я с удовольствием прекращу их жизнь, но мне бы хотелось удостовериться, что пулю я всаживаю между нужных глаз.
– Их же не стреляют между глаз, – сказал его партнер.
Я посмотрела на его бейджик:
– Стивенс?
Он кивнул.
– Так вот, стреляют, и еще одну в сердце, а потом сердце вырезают, а голову отделяют от туловища.
– Боже мой! – сказал он ошарашенно.
– Ты хотел бы всадить пулю вампиру в мозг, когда он на тебя смотрит, весь в цепях?
Он посмотрел на меня с растущим тихим ужасом в глазах.
– Господи! – Он посмотрел мне за спину, на вампиров. – Они как мои бабушка с дедушкой. И дети!
Я обернулась, посмотрела на вампиров – Стивенс был абсолютно прав. Если не считать двух мужских тел – тех подростков, которых мы убили, – все тут выглядели кто как ребенок, кто как бабушка или дедушка, или мамочка из пригорода. Никогда не видела шайки вампиров такого ординарного вида одновременно и в одном месте. Даже в Церкви вечной жизни, вампирской церкви, не увидишь столько пожилых людей и детей. Никто не хочет застрять навеки в теле ребенка или старика. Слишком рано – или слишком поздно – хотеть жить вечно в телах, что стояли сейчас на полу на коленях.
Я наклонилась вперед и прошептала Зебровски:
– Никогда не видела столько пожилых вампиров и столько детей в одном месте – тоже никогда.
– И что это значит? – спросил он.
– Не знаю.
– Чертовски много вы не знаете для эксперта по вампирам, – заметил Ульрих.
Хотела бы я с ним поспорить, да не могла.
Глава четвертая
Не только вампиры наблюдали за мной, пока я, до зубов вооруженная, ходила по комнате.
– Рэмбо из себя строит, что ли? – буркнул кто-то.
Я не стала оборачиваться, искать, кто это. Я – женщина, а самые лучшие смертоносные игрушки среди всех присутствующих – у меня. Нехорошая штука – зависть к оружию.
– Она – Истребительница, – сказал блондинистый мальчишка-вампир.
– Да все они истребители, – бросил Стивенс.
Его напарник ткнул его локтем в ребра. С задержанными разговаривать не полагается, тем более с вампирами.
– Нет, Анита Блейк – одна из немногих охотников на вампиров, которым мы дали имена. Она – Истребительница, и имя получила раньше других. – Он всмотрелся мне в лицо серо-синими глазами, очень серьезными. – Имена мы даем лишь тем, кого страшимся. Она – Истребительница, и вместе с еще тремя они – Четыре Всадника.
Стивенс набрал было воздуху, но передумал. Наверняка хотел задать вопрос, но Ульрих его остановил. Поэтому спросила я:
– Истребительница – нет такого имени у Всадников Апокалипсиса.
– Только у тебя есть два заслуженных имени, – ответил он.
– Попробую угадать. Я – Смерть?
Он мрачно покачал головой. Очень мрачно.
– Ты – Война.
– Почему? – спросила я.
– Потому что ты нас убила больше, чем Смерть.
На это мне нечего было возразить. Хотелось спросить, кто другие маршалы, но я опасалась, что Смерть – это мой очень добрый друг Тед Форрестер, и свою кличку он заработал куда раньше, чем мы заимели значки. Кое-что он при этом делал, не предусмотренное законом. Что известно белокурому вампиру и что он согласен рассказать, я точно не знала. Слишком странно он себя вел, чтобы можно было понять, что он будет делать дальше.
Женщина, похожая больше на чью-то моложавую бабушку, чем на вампира, спросила:
– Почему ты не убила всех нас?
– Потому что не было необходимости.
Блондинчик, которого пытался стукнуть Биллингс, сказал:
– Другие полицейские хотели, чтобы ты нас убила.
– Вы голодные, значит, крови тех полицейских вы не брали. Вы не убивали их.
– Это было на наших глазах, – сказал он. – По закону мы виновны не меньше, чем те, кто пил.
Я посмотрела на него, сдвинув брови:
– Ты хочешь, чтобы я тебя застрелила?
Он кивнул.
– Зачем тебе это? – наморщила я брови еще сильнее.
Он пожал плечами и опустил глаза, чтобы я не прочла их выражение.
– Ты – зло, и твой мастер – зло, – сказала бабушка.
Я обернулась к ней:
– Это не я вырвала горло человеку, который пытался вам помешать сделать пятнадцатилетнюю девушку вампиром против ее воли.
На миг в глазах ее мелькнула неуверенность, потом она сказала:
– Девушка сама хотела стать одной из нас.
– Она передумала.
Бабушка с угрюмым видом покачала головой.
– Обратно пути нет.
– Любимая отмазка насильников: «Пришла на свидание? Поздно говорить «нет» насчет секса».
Она обмерла, как от пощечины:
– Как ты смеешь нас с такими сравнивать?
– Заставить человека стать вампиром против его воли – это изнасилование и убийство в одном флаконе.
– И ты в это веришь? – спросил мальчик.
– Да.
– И при этом ты делишь обиталище с мастером-вампиром этого города.
