Илария продолжала все прежнюю речь: «Я немощна, а скорбь может преодолеть мужественное сердце. Что ж мне делать? Такою произвела меня природа».
АНГЕЛ. Не обвиняй природу, ибо человек сотворен мужественным. Но победи и самое естество свое, дабы понуждением восхитить небо. Зачем говоришь: «не могу?» Лучше скажи: «не хочу». Ибо ты можешь понести скорби, и это не трудно будет для тебя, если только решишься потерпеть. Поистине все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе (Флп. 4, 13). Как много юношей и девиц, отроков и отроковиц, старцев и детей, которые, оставив все, приняли крест и многими скорбями вошли в Царство Небесное! Ты не можешь? Но и эти разве своею силою возмогли, а не о укрепляющем их Господе Боге?
ИЛАРИЯ. Не знаю, с какою мыслию они восприняли крест и какую имели твердость сердца. А я решилась всячески избегать креста; для меня тяжело слышать и речь о кресте.
АНГЕЛ. Неужели ты так мало заботишься о своем спасении, что хочешь отречься от пути к нему? Неужели крест для тебя так ужасен, что самое слово о нем заставляет тебя бежать? Но послушай, что сделал Апостол Андрей, когда его хотели распять, что он говорил и как был приятен ему крест. Взирая издали на уготованное ему крестное древо, он не изменился в лице, как свойственно немощи человеческой, не поднялись у него от страха волосы, не сделался он безгласным, не содрогнулось тело его и не смутился он духом. От избытка сердца говорили его уста, и от любви, которая возгоралась в сердце его, как искры из пламени, исходили слова: «О кресте, давно вожделенный, – взывал он, – дерзновенно и радостно притекаю к тебе. Прими и ты с радостью меня, ученика Того, Который был распят на тебе; ибо я всегда тебя любил и жаждал объять тебя».
ИЛАРИЯ. Но скажи мне, человек ли был говоривший это, или Ангел, или иное какое-нибудь непостижимое существо?
АНГЕЛ. Человек, во всем подобострастный вам. О сем свидетельствует самое страдание его, к которому он так радостно приближался.
ИЛАРИЯ. Откуда же в человеке это новое веселие и неслыханная радость? Откуда в немощной природе такое мужество?
АНГЕЛ. Не от самого себя. Сей дар совершен свыше есть, от Отца светов (Иак. 1, 17), от Того, Кто Един творит великие чудеса. Поистине Дух Божий, укреплявший немощь его и разливавшийся в сердце его, соделал любовь его крепкою, как смерть (Песн. 8, 6), паче же крепчайшею смерти. Дух Божий сладок паче меда, и сладости его не может пересилить никакая горечь смерти.
ИЛАРИЯ. Но я чужда этого Духа; и неудивительно, что крестный путь мне кажется скорбным и неприятным.
АНГЕЛ. Со всем усердием взыскуй сего Духа; ибо ищущий обретает. И всячески должно украшаться этим Духом. Если же кто Духа Христова не имеет, тот [и]не Его (Рим. 8,9).
ИЛАРИЯ. Не понимаю и не ищу сего Духа, который понуждает искать страданий, крестов и скорбей. Пусть ищет и ожидает сего Духа, кто хочет; а я не вижу в нем никакой радости, напротив, много скорбного, почему и слушать более о нем не намерена.
Сказав это, Илария удалилась.
«Вот, – сказал Ангел Ставрофиле, – сбылось, что я предрекал; ибо я знаю, как мало желающих носить крест и идти тесным путем. Не благонравен ли был юноша, приходивший к Господу Иисусу Христу с благим расположением сердца и вопросивший Его: Учитель благий!что сделать мне доброго, чтобы иметь Жизнь Вечную? Когда же он услышал: если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною. Услышав слово сие, юноша отошел с печалью… Трудно богатому войти в Царство Небесное (Мф. 19, 16,21,23)».
СТАВРОФИЛА. Итак, за отвержение креста сестра моя вечно будет осуждена, и никакой ей нет надежды спасения?
АНГЕЛ. Что спрашиваешь меня? Разве не знаешь от Апостола Христова, что должно думать о таких? Не слыхала ли, как он со слезами говорил: Ибо многие, о которых я часто говорил вам, а теперь даже со слезами говорю, поступают как враги креста Христова. Их конец – погибель, их бог – чрево, и слава их – в сраме, они мыслят о земном (Флп. 3,18,19)? Почему они называются врагами креста? Потому, что стремясь к наслаждениям, чрево творят богом и, пренебрегши небесное, мудрствуют о земном. Что же за этим последует? То, что кончина их будет в погибель и вечное осуждение. Обоготворяющие тварь никогда не насладятся лицезрением Создателя, Истинного Бога.
Глава 10
Любящие честь не почитают креста
Слово о кресте для погибающих юродство есть
(1 Кор 1, 18)
С удивлением и со скорбью внимала Ставрофила словам Ангела. Обратившись к другой сестре своей, она сказала ей: «Умоляю тебя, Гонория, не следуй примеру сестры, которая, удаляясь от креста, удалилась от Христа и вечного спасения. Вспомни благочестие наших родителей и мужественно прими крест, дабы водвориться тебе в вечных селениях, к которым он приводит».
Дыша гордынею, Гонория ответствовала: «Я ли, благородная девица, приму на себя крест, знамение рабской и бесчестной казни? Знаменитые ораторы говорят, что крест не только не должен быть участью благородного человека, но что и самое имя креста навсегда должно удалиться от его памяти, зрения и слуха. Не только испытание крестных страданий, но самое ожидание и память о них недостойны свободного человека. Зачем же я буду носить крест как бы некое почетное отличие?»
СТАВРОФИЛА. Что ты говоришь, сестра? Разве ты не знаешь, что крест от страдания на нем Господа прославился, что он теперь не бесчестное и смертоносное древо, но честнейшее и благословеннейшее из всех древ, древо прекрасное и пресветлое, как прикоснувшееся пресвятым членам тела Господня? Зачем считаешь неблагословенным древо, которое поистине блаженно и благословенно, на котором пригвождена цена всего мира? Не лучше ли тебе с мудрейшими из язычников сказать: «О преблаженное древо, на котором распростерт был Бог!»[28] и с Святою Церковью славить преблаженное Древо Креста? Древо крестное врагам для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, – сила Божия (1 Кор. 1, 18). Что величаешься благородством своим? Истинное благородство состоит в том, чтобы быть рабами Христовыми, как сказала святая Агафия (день памяти – 5 февраля). Сия блаженная дева, происходившая от благородных родителей, с радостью предала себя на безчестное заключение в темницу и мучителю своему говорила: «я раба Христова, и потому являюсь в виде рабском». Посмотри, кому ты служишь: Христу или сатане, добродетели или греху? Ибо всякий, делающий грех, есть раб греха (Ин. 8, 34). Если же никого нет без греха, ибо все мы много согрешаем (Иак. 3, 2); то почему тебе бегать креста под тем предлогом, что это рабское знамение?
ГОНОРИЯ. Ты очень усердная проповедница, Ставрофила, но ничего не успеешь. Можешь, если тебе угодно, быть крестотерпицею и крестоносицею и ученицею креста, а я этого бесчестия никогда не приму.
Тогда Ангел, желая вразумить безумную, с кротостью сказал обеим: «Если вы разумеете великую благочестия тайну (1 Тим. 3,16) и помыслите о том, что Единородный Сын Божий соделал для спасения рода человеческого: то в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе (Флп. 2,5). Смирения Христова никому из богатых не должно гнушаться, никому из благородных стыдиться. Никогда достоинство человеческое не может подняться до такой высоты, чтобы ему стыдиться того, что Господь Иисус Христос, сый во образе Божии и Бог ваш, не считал за бесчестие. Что хвалишься благородством своим? Он Царь царей, Господь господей; однако избрал крест, чтобы им сокрушить владычество и все наветы диавола и дабы смирение восторжествовало над вознесенною гордынею. Он Сам подложил рамена Свои под крест, который понес пред лицем всего мира, дабы последующим Ему показать образ. Величественное поистине это зрелище! Но если взирают на оное нечестивые, то для них это великое знамение бесчестия; для благочестивых же оно велие веры утверждение. Если взирают нечестивые, видят Царя, носящего вместо царского скипетра древо своей казни; если же благочестивые, – видят Царя, носящего для распятия Самого Себя древо, знамение которого имело потом воссиять на венцах царей; видят Царя, желавшего быть уничиженным в очах нечестивых тем самым, чем впоследствии должны были хвалиться сердца благочестивых[29]. Кому может показаться несносным крест, которого не счел бесчестным Царь славы? Несносно бесстыдство, с каким человек, ничтожный червь, надмевается там, где истощил Себя Царь славы».
Слушали обе сестры, но не одинаково приняли слова Ангела. Раздраженная ими Гонория ушла с гневом. Ставрофила же выслушала наставление Ангела с сильным сердечным сокрушением и ничего не могла сказать вопреки, кроме указания на немощь естества человеческого и видимое бесчестие.
