настроение.
– Рейна! Надеюсь, впредь мне не придется говорить дважды!
Я пожалела о загубленном начале дня и прогнала горничную:
– Иди!
Не знаю, что именно сказала Эмили главная горничная, но девушка тут же поднялась в мою комнату и принесла завтрак.
– Э… Госпожа, завтрак подан…
Эмили расставляла тарелки, руки ее подрагивали – видимо, она страдала после вчерашней выволочки.
Безумное поедание помоев оказалось не напрасным: сегодня еда была вполне хорошей – свежий салат и блестящий стейк. Выглядит неплохо.
Однако вчерашний конфликт намертво засел у меня в душе, и особого аппетита я не ощущала. Смотря в упор на замершую напротив Эмили, я медленно приступила к еде. Разумеется, она не могла глядеть мне в глаза. Интересно, мучает ли ее совесть?
Девушка наверняка не догадывалась, почему я решила вновь ее приблизить. Не съев и половины, я отложила вилку.
– Эмили.
– Да, госпожа! – Погруженная в глубокие раздумья, горничная подпрыгнула от испуга и ответила слишком громко. Я протянула к ней руку.
– Дай мне иголку.
– А? Какую?
– Ту, которой ты колола меня каждое утро.
– Ах!
Благодаря будничному тону, каким приветствуют друг друга по утрам, Эмили не сразу сообразила, в чем дело. Реакция ее отставала на один шаг от действий. Она порывисто вздохнула, побледнела и рухнула на колени.
– Госпожа! Простите меня! Умоляю, простите!
Бум-бум – она билась лбом об пол. Вот как? Тут же признала свою вину? Ни следа от былой дерзости.
С одной стороны, меня впечатлил жалкий вид Эмили, а с другой, я расстроилась, ведь зачинщиком травли была вовсе не она. Желание разобраться во всем испарилось, и я произнесла суровым тоном:
– Разве главная горничная тебе не передала? Я не люблю повторять.
– Но… госпожа…
– Дай мне иголку!
Эмили дрожала как осиновый лист, казалось, она вот-вот потеряет сознание. Не в силах противостоять моему нажиму, она принялась копаться в пучке волос. Через минуту в ее пальцах блеснула большая игла. Ловко спрятала!
Вот что приходилось терпеть беспомощной Пенелопе. Она была готова растерзать садистку-горничную, но не могла найти доказательств.
– Возьмите… – Эмили дрожащими руками протянула мне иглу.
Я посмотрела сверху вниз на предмет, который изрядно помучил Пенелопу. Никчемный кусок железа. Но вчера я узнала на личном опыте, что он способен причинить колоссальную боль.
Как же она страдала! Никто и не знал о том, что каждое утро Пенелопа корчится от боли и видит, открыв глаза, усеянное кровоподтеками предплечье.
– На меня смотри! – приказала я, стиснув зубы.
Эмили робко подняла голову. Она дрожала, не представляя, что с ней сейчас сделает жестокая госпожа. Во взгляде застыло отчаяние. Но нет, я не собиралась мстить за Пенелопу.
– Эмили, гляди внимательно.
Я протянула ладонью вниз белую, без единого шрама руку и не раздумывая воткнула в нее иголку, полученную от Эмили.
– Госпожа!
Иголка вонзилась в меня, но вскрикнула Эмили. Я тут же выдернула иглу, которая погрузилась в тело больше чем наполовину. Фу!
На месте укола вскипела капля крови. Хоть я и приготовилась заранее, но было больно – аж слезы из глаз. Однако я не подала вида и, как только кровь свернулась, ткнула иголкой в место неподалеку от первого укола.
– А! – у меня вырвался стон – на этот раз я не смогла стерпеть боль.
– Но… Госпожа!
Глядя на мои жестокие действия, Эмили задыхалась, по щекам ее катились слезы. Не знаю почему, но вид служанки немного меня насмешил. Ты же сама так делала! Чего ж теперь рыдать?
– Госпожа! – Эмили всхлипнула. – Госпожа, зачем вы так?
– К чему терзаться, Эмили? – начала я задушевно. – Не ты ли сама нанесла мне эти раны?
Лицо служанки вмиг сделалось ошеломленным.
– Что?
– Сейчас ран две, но потом их может стать три, четыре или пять.
Эмили перестала дышать. Ее неприятно дрожавшее тело замерло.
– Я готова полностью тебе доверять в вопросах еды, одежды, умывания и всего остального.
– Госпожа…
– Но если возьмешься за старое и кровоподтеков на моей руке станет больше… их непременно заметят.
Эмили не проронила ни слова.
– «Кто же эта наглая негодяйка, посмевшая оскорбить Экхартов?» – кто-нибудь обязательно задастся этим вопросом. Например, мой братец Рейнольд. – Проявляя непреклонность, я широко улыбнулась Эмили. – Все будет зависеть от твоего поведения.
Лицо моей личной горничной побелело. Казалось, ей не хватает воздуха. Однако на завуалированную угрозу она ничего не ответила.
– Ну все, вставай. Твоя хозяйка закончила завтрак. Принимайся за работу.
Я опустила протянутую руку и равнодушно отвернулась к гигантскому окну, что располагалось рядом со столом. Эмили стремительно встала с колен, хотя казалось, что она окаменела, и принялась быстрыми, механическими движениями собирать посуду.
А до нее, похоже, дошло. Слава богу! Кажется, я спокойно смогу использовать Эмили в будущем.
Честно говоря, новая служанка не улучшила бы моего нестерпимого положения, но я сумела обзавестись союзницей – ею стала личная горничная, которая прежде меня истязала. По-моему, удачный ход. К тому же мне нравилось, что Эмили практична и беспринципна.
Я рассуждала об этом, глядя на расторопные движения девушки – она убирала со стола. И вдруг…
Бам! Входная дверь резко распахнулась, едва не развалившись на части. Я в испуге подняла голову: в воздухе качнулась шевелюра милого розового оттенка. На меня смотрел тот, кому не получить титул, младший сын герцога Рейнольд Экхарт.
– Ты… – Лицо его перекосилось.
Охваченный нетерпением, он влетел в комнату. Надпись «Симпатия –3 %» в одно мгновение оказалась у меня под носом.
– Какого черта здесь происходит?! – Рейнольд источал чудовищную энергетику. Глядя на Эмили, которая находилась подле стола, он сделался еще свирепее.
– Ты!..
– Но… Господин!.. – Девушка замерла в нерешительности.
Я поспешно оглядела стол: все приборы, кроме одной вилки, что лежала прямо передо мной, были уже на подносе. Черт!
Я быстро взяла вилку и убрала ее к остальным – от греха подальше. Затем, внимательно поглядев вокруг и убедившись, что поблизости нет предметов, которые можно использовать как орудие убийства, сказала:
– Эмили, уйди!
Служанка, похоже, только этих слов и ждала: она быстро схватила поднос, чтобы ретироваться, но тут раздался истерический оклик Рейнольда:
– А ну, стой!
– Вон! – крикнула в свою очередь я.
Служанка торопливо направилась к двери, не дожидаясь, пока грозный господин набросится на нее. Вчера я точно так же сбегала в смертельном испуге от Дерека – только пятки сверкали. Проводив Эмили, острый взгляд Рейнольда впился в меня, как гвоздь.
– Говори… В чем дело?
Секунду я колебалась. В игре Пенелопа держалась с Рейнольдом весьма нахально и неуважительно. Он был на два года старше, и небольшая разница в возрасте постоянно приводила к конфликтам: они жили как кошка с собакой.
Все как у меня с младшим братом-подонком. Конечно, в отличие от Пенелопы, я не могла жестко противостоять брату и только получала от него.
Рейнольд был, конечно, старше, но, недолго думая, я пришла к выводу, что держаться с ним уважительно, как с Дереком, ни к чему. Не смешно ли? Девчонка, которая до вчерашнего дня говорила «эй ты!», вмиг преображается и становится почтительной.
– Ты что, проигнорировала мои вчерашние слова? – язвительно спросил Рейнольд.
Вот же какой нетерпеливый!
– Ты о чем это? – уверенно ответила я в стиле Пенелопы.
– Какого черта эта тварь продолжает тебе прислуживать?! – Над разметавшимися волосами красивого розового цвета угрожающе сверкнула надпись «Симпатия – 3 %». Как же ответить, чтобы не нарваться на флаг смерти?
Я подумала, не включить ли выбор реплик, но было уже слишком поздно. Нет. Даже если сделаю это, варианты будут безумные.
Я посмотрела на сопевшего Рейнольда и нервно сглотнула. В такой ситуации Пенелопа обязательно сказала бы что-то вроде «Отвали!» или «Вон из моей комнаты!». И сыграла бы в ящик.
– Все нормально, не суйся. – Я не Пенелопа и потому слегка сгладила ответ.
Впрочем, что бы я ни сказала, Рейнольд воспринял бы это плохо. Но вдруг все же сумею легко отделаться?..
– Что?! – Глаза Рейнольда вспыхнули яростью.
Не сумела.
– Кормить хозяйку помоями – это, по-твоему, нормально?
– Я о другом…
– Какая-то девка посмела издеваться над членом семьи Экхарт! Этой грубиянке не место в нашем доме! Полно людей, готовых работать здесь бесплатно! – Рейнольд пришел в крайнее раздражение.
Я хотела исправить вырвавшуюся второпях фразу, но от неожиданности потеряла дар речи. Он возмущался больше, чем жертва, и я неожиданно хихикнула. «Какая-то девка посмела» – обычно эти слова Рейнольд адресовал Пенелопе.
– Что здесь смешного?
Пф. Подонок громко выдохнул, и его брови укоряюще сдвинулись.
– Ничтожная горничная делает из тебя посмешище, а ты молча сидишь и терпишь?
Да, именно так. Сколько раз
