На острове Санторини франки разгулялись. В безветренную погоду нагрузились они винами и закусками и кричали богохульно: «Анафема Паламе! Если он свят, пусть он нас утопит»! Тем самым они произнесли себе приговор. Как говорится, сами напросились на желаемое отмщение. «Пучина, – пишется в Житии святого, – зевнула, и несчастные, вместе с лодками, погрузились в море». Это широко известное чудо наказания за кощунство подтверждает Иерусалимский патриарх Досифей.
Честные мощи святого Григория Паламы почивали в митрополичьем храме Солуни. В пожаре 1890 года они остались целыми.
Проповедника Божественной Благодати, Нетварного Света святителя Григория Паламу и возродителя умного делания Григория Синаита объединяет еще и келлия «Панагица». В пещерах около нее они и подвизались. Это южная часть Святой Горы. На пути из монастыря Симонопетра в монастырь Григориат, около тропы, проложенной по ущелью, названному в честь подвижников Ущельем исихастов, находятся эти пещеры. В 1990 году келлия сгорела, но после долгих трудов восстановлена.
Блаженный Арсений
Мы немного знаем о преподобном Арсении Коневском. «Афонский патерик» делает предположение, что инок Арсений подвизался в Старом Руссике. Пришел он на Святую Гору в конце четырнадцатого века из Великого Новгорода. С отроческих лет возлюбил монашескую жизнь, уединенную и общежительную молитву. Обитель на Лисьей горе стала первой его пристанью на пути к Афону. Мысль об Афоне зародили афонские монахи, посетившие Великий Новгород. Беседы с ними зажгли в сердце юного инока пламень желания поселиться на Святой Горе. Со слезами молил он игумена благословить его на дорогу вместе с афонскими монахами. Игумен долго не соглашался, ибо чувствовал, какое это лишение для обители, но наконец уступил слезному прошению.
На Афоне святой Арсений со смирением нес самые различные послушания: выпечку хлеба и просфор, плотничал и столярничал, работал в лесу и на огороде. Но особенно отличался в кузнечном искусстве. Он так замечательно выковывал медные сосуды для монастырских потребностей, что заказы к «русскому кузнецу» шли со всего Афона. Чтобы не обременять свой монастырь нашествием заказчиков, преподобный Арсений, с благословения игумена, решился обойти все монастыри, чтобы в каждом изготовить необходимую в богослужебном и хозяйственном обиходе утварь из меди.
В таковом подвиге преподобный пробыл три года. Когда посещаешь монастыри Святой Горы и видишь искусно выкованные медные сосуды: кувшины, чаши, блюда, тазы, невольно думаешь, что это работа русского мастера, новгородского и афонского монаха Арсения.
Игумен Иоанн, исполненный прозорливости, пророчески возвестил Арсению, что ему надлежит возвращаться на родину, где он, в стране северной, воздвигнет обитель во славу Божией Матери. Он благословил святого двухсторонней иконой – Божия Матерь с Предвечным Младенцем с одной стороны и Спас Нерукотворенный – с другой. Вручил Арсению Устав Святой Горы и возвестил: «Боже, отец Наших, призри от престола славы Твоея на раба Твоего Арсения, да почиет на нем благодать Духа Твоего Святаго и пребудет с ним благословение Твое».
В 1393 году блаженный Арсений вернулся в Великий Новгород, неся с собою чудную икону. Архиепископ Новгородский Иоанн благословил его на создание обители во имя Рождества Пресвятой Богородицы. Отплывши в Ладожское озеро, святой некоторое время пробыл в обители Валаамской, а затем решился искать еще более уединенного места. Сел в ладью, взялся за весла и стал грести в направлении пустынного острова Коневского. Там еще были идольские капища и так называемые языческие требища, которые от явления святой иконы и от молитв преподобного разрушились.
Преподобный Арсений Коневский. Икона. XIX в.
Коневецкий монастырь зимой. Вид от Конь-камня. Ладожское озеро, остров Коневец. Фото В. Муратова
К великому молитвеннику на свет его всечестного жития потянулись иноки, чающие спасения, и миряне, желающие послушания и пострига. Братия росла численностью, остров покрывался церковными строениями и кельями.
Но велик был в преподобном зов Святой Горы. И он пошел на Афон, благословенный уже новым архиепископом Новгородским Симеоном. А при его отсутствии Коневская обитель оскудела, да до такой степени, что иноки уже хотели разойтись, проситься в другие монастыри. Но один из старцев, богодухновенный Иоанн, просил братию повременить. Он взошел на высокую гору рядом с обителью и молил Божию Матерь о том, чтобы настоятель обители преподобный Арсений вернулся в нее. После долгой молитвы старец воздремал, и ему в тонком сне Божия Матерь тихим голосом заповедала не уходить братии с сего места, ибо вскоре прибудет и сам Арсений.
И точно! Вскоре на двух больших судах, с припасами еды вернулся в созданную им обитель святой Арсений.
После многолетних подвигов, в глубокой старости, в 1447 году, 12 июня, отдал старец Богу душу. Как раз в день памяти преподобных Онуфрия и Петра Афонских, по примеру коих он удалялся на Святую Гору.
Первый русский скитоначальник
Так называют святогорца Нила Сорского. Личность удивительная, поклонения достойная! Сам преподобный Нил называет себя невеждою. Но его сочинения, его жизненный путь говорят, что Святую Русь озарил своим подвигом муж достойнейший. Сейчас пустынь Нила Сорского возрождается в былой славе. А при большевиках была разорена, унижена, превращена в психиатрическую больницу. Помню, посещение ее оставило след мистического, предреченного пророком Даниилом, зрелища. В центре, внутри монастырских стен, возвышалась огромная, выкрашенная под бронзу статуя главного большевика, вокруг бродили тени несчастных душевнобольных, лишенных пастырского окормления и церковных таинств.
Местность пустыни и доселе удивляет трудностью проживания в ней: болото, чахлая северная растительность, летом гнус, зимой жестокие морозы. Именно сюда ушел инок обители Белозерского монастыря. В ней он получил и постриг, и из нее он уходил на Святую Гору.
Как райская пчела, пишется в «Афонском патерике», носился он среди дивных старцев афонских и одарил наше русское иночество опытом скитского жития. Если преподобного Антония мы называем первоначальником иночества в России, то преподобного Нила, по всей справедливости, можно назвать первенцем скитского по движничества. Не только вычитанные им из древнемонашеских уставов образы скитского безмолвия, но и изученная собственным опытом скитская жизнь укрепили преподобного в правильности созидания скита на родной русской земле.
Нил Сорский. Икона. 1908
Сколько он пробыл на Афоне, патерик не сообщает, но известно, что было это в середине пятнадцатого века. Вернувшись в Россию, он, с благословения, ушел в одиночество из монастыря в Кириллове на реку Сорку, в болотистую, безжизненную местность за пятнадцать верст. Установил крест, выкопал колодезь, поставил часовню, хотел жить один, но к нему собралась братия, и тогда они совместно поставили церковь.
«Теперь преселился я вдаль от монастыря, – писал преподобный одному из сподвижников, – нашел благодатию Божиею место, мало доступное для мирских людей… Живешь ли отшельнически или в общежитии, внимай Святому Писанию и следуй по стопам отцов. Святое Писание жестоко лишь для того, кто не хочет смириться страхом Божиим и отступить от земных помышлений жить по своей воле. Писание не для нас писано, но должно быть исполняемо и в наше время. Слова Господни всегда будут для нас словами чистыми, как очищенное серебро, заповеди Господни для нас дороги более, чем золото и драгоценные каменья, сладки более, чем мед».
И опять же – не мог светильник укрыться даже в таких глухих местах. Жизнь преподобного изумляла современников. Учение преподобного Нила о нестяжательстве на все времена стала примером для монашествующих. Он учил до последней степени отложить мирские пристрастия и стремиться душой к одному горнему.
Преподобный Нил был участником собора 1508 года, где разбиралась ересь жидовствующих. Ревнители православия архиепископы Иосиф Волоцкий и Геннадий Новгородский видели в преподобном Ниле своего сторонника в деле очищения Святой Руси от заезжих идей и нашествия на веру Христову.
Надо заметить, что святогорцы преподобные Нил и Максим Грек были знакомы, хотя последний много моложе Нила.
Перед своей кончиной преподобный просил, чтобы его грешное тело выбросили на съедение зверям, ибо «оно тяжко согрешило пред Богом и недостойно погребения». И прибавил: «Сколько возможно было по силе моей, старался я не пользоваться никакою честию на земле, в этой жизни, так пусть и будет и по моей смерти».
Вид Нило-Сорской общежительной пустыни. Гравюра. XIX в.
«Устав скитского жития» преподобного Нила дошел до нас. Дошли и его послания. Два из них писаны к его постриженнику Кассиану. А Кассиан этот не кто иной, как бывший князь, пришедший в Россию с греческой царевной Софией. Старец учит Кассиана, как бороться с помыслами, советуя для того молитву Иисусову, занятие рукоделием, изучение Священного Писания, охранение себя от внешних соблазнов и дает наставления о послушании наставнику, о смирении, терпении в скорбях, о молитве за врагов. Утешая Кассиана в его прежних испытаниях (плен, изгнание, переселение в чужую землю), преподобный говорит, что Господь наводит скорби на любящих Его, что все святые, пророки, мученики достигли спасения путем страданий, указывает на пример многострадальных Иова, Иеремии, Моисея, Исаии, Иоанна Крестителя и других и выводит заключение, что если такие святые столько терпели, то тем более должны терпеть на земле мы – грешные, что своими бедствиями и скорбями мы очищаем себя от грехов, а это и есть путь спасения.
Замечательны на все времена и для монахов и для мирян сочинения преподобного Нила о поведении иноков и вообще православных людей. Он говорит о пользе трудов телесных, о воздержании в пище и питии, о принятии странников, о повиновении настоятелю, наставникам, о заповедях соблюдать бедность и нищету, ибо ничего мы с собой не унесем из сего мира в жизнь вечную.
