минуту враги атакуют наши границы, вторгаясь всё дальше на территорию царства.
– Ужас? – спросил господин Ху. – Но какого рода?
Том сразу вспомнил слова краба-привратника. Тенч пожал плечами и понизил голос:
– Мы зовём его Безымянным. После схватки с ним ещё никто не вернулся живым.
– Я и понятия не имела, что в наших краях творится такое! – ошеломлённо произнесла Мистраль.
Том тоже расстроился. Бедная! Её родная страна оказалась вовсе не тем приютом покоя, который она помнила. Обезьяна сдвинула набок свою шапочку:
– Чую, это дело рук Ваттена!
– Согласен, – пробормотал тигр.
Они поплыли дальше над садами. Настроение стало более пасмурным, но у Тома всё равно глаза разбегались. Внизу под собой он видел не только цветы. Ещё были невероятных размеров кружевные веера, чаши, шары. Старшие объясняли, что это морские губки. Мистраль обратила его внимание на что-то, напоминающее гигантскую ажурную салфетку величиной почти с неё саму.
– Говорят, её лично посадила здесь Лонгвисл.
Бесчисленные цветы и губки складывались в сложный витиеватый узор – такой же, как на воротах. Был ли это просто узор или сакральная драконья тайнопись? Проплывая мимо очередной клумбы, Том вдруг заметил, как у одного цветка сомкнулись лепестки.
– Тот цветок! Он шевельнулся!
Гвардеец захохотал, а Мистраль, сердито глянув на собрата, повернулась к мальчику и объяснила:
– Это всё не растения, а животные. Анемоны, морские черви… В общем, разные.
Всё чаще стало бросаться в глаза, что разноцветные насаждения кое-где выбиваются из строгого порядка. Где-то узоры были неровные, где-то неопрятно заросли дорожки. Статуи и скамейки были покрыты слоем водорослей и налипших ракушек. Постепенно становилось ясно, что сад порядком заброшен.
– Садовый инвентарь тоже пригодится… – походя, бормотал себе под нос Сидни.
Крыса пожирала окрестности взглядом так же жадно, как Том, но цели у мелкого торговца были другими: он во всём искал возможности для наживы.
– За садами тоже не ухаживают, – прошептал Том на ухо господину Ху.
– Когда борешься за свою жизнь, – мрачно изрёк тигр, – уже не до разведения садов.
– Вон той постройке больше всех досталось, – обезьяна указала на сооружение в центре сада, выращенное из живых кораллов в форме раковины наутилуса. От него отвалился кусок. – Тут что, была битва?
Мистраль покачала головой:
– Эта композиция задумана в виде живописных руин. Она известна как беседка дядюшки Тумера.
– А дядюшка Тумер – тоже архитектор? Это его работа?
– Нет, строение названо в его честь. Дядюшка Тумер – величайший глупец из всех драконов. О его проделках сложено немало забавных сказок и басен. По преданию, он был первым придворным шутом.
– И первым глупцом после тебя, – злорадно осклабился Тенч. – Не стоило тебе возвращаться! Ты явилась в самые тёмные времена для драконов со времен войны с Кун-Куном. Его величество пребывает в очень дурном настроении. Так что готовься: приговор тебя ждёт суровее некуда, – закончил он под издевательский хохот гвардейцев.
Глава четвёртая
Путники добрались до очередного уступа и вдруг оказались на плоской вершине горы. Однако дворца всё не было видно. Том искал его взглядом, однако ничего, кроме самой горы, не находил. Видимо, её пик и вправду был разрушен в очень давней войне. Теперь на плоской поверхности были разбиты ещё сады; нити гигантских водорослей колыхались в воде, словно пряди зелёных волос. Но нигде в поле зрения не было ни купола, ни башни – хоть какого-то сооружения, по которому можно было бы опознать королевский замок.
– Так где же зимний дворец? – спросил мальчик у господина Ху.
– Сама подводная гора целиком и есть дворец, – объяснил тигр.
Том попытался представить себе размеры строения. Гора была необъятной.
– Как? Прямо вся?
Его потрясённый возглас заставил Мистраль очнуться от раздумий.
– Многие поколения драконов создавали этот шедевр в течение тысяч лет. – Она приосанилась. Пусть её государство и прозябало в осаде, она продолжала черпать безграничную гордость в его славной истории. – Древнейшие уровни строились ещё при самом Каламбаке, первом правителе драконов. – Жестом экскурсовода она указала туда, где горный склон уходил вниз. Подножие исполина терялось во мраке. – Последующие поколения одно за другим вносили свою лепту. А самые роскошные венцы… – она с гордостью обвела лапой плато на вершине, – построены моим кланом, Гарматтанидами.
Том воззрился на неё в изумлении:
– Ваша семья правила царством драконов?
Мистраль с укором покачала головой:
– Как это понимать, Ху? Чему ты учил мальчика всё это время?
Тигр пожал плечами:
– Мы наверстывали основы, необходимые для его выживания.
– Всю жизнь была уверена, что история народа драконов относится к самым что ни на есть основам, – жеманно заявила Мистраль, но затем повернулась к Тому и объяснила: – У Каламбака было трое сыновей. Панголин был старшим, следующим был Чукар, а Гарматтан был самым младшим. Каламбак в великой своей мудрости избрал себе преемником Гарматтана, и хотя это не понравилось его старшим братьям, они пусть неохотно, но смирились. Однако их потомки впоследствии не всегда соглашались считаться с волей Каламбака и в разное время захватывали трон.
– История драконов не менее кровава, чем история человечества, – закивала головой обезьяна.
– А сейчас кто правит? Кому принадлежит дворец? – спросил Том.
– Лангур – король всех драконов, – сообщила Мистраль. – Он Панголинид.
– Его величество Лангур, – исправил Тенч.
Сидни обозревал дворец с нескрываемым восхищением:
– И вся эта гора – его дом?
– Да. Хотя дворец не лишён прелести, должна признать, он всё же простоват, – добавила Мистраль, как будто оправдываясь. – У короля не так много развлечений в зимнее время. А вот летний дворец поистине колоссален.
И эта громада кажется дракону недостаточно большой? Тогда каких же размеров должен быть летний дворец? Том пытался себе его представить, но не мог.
– Если бы не Страж, – надменно заявил Тенч, – тебя бы сразу отвели в темницу, минуя тронный зал.
Подплыв ближе к склону горы, Том убедился, что старинный замок находится в том же печальном запустении, что и Огненные сады. Везде, где только могло расплодиться что-то живое, внешнее убранство заросло настолько, что было едва различимо. Статуи невозможно было разглядеть под слоями ярких коралловых червей, которые к тому же по виду издалека напоминали сырое мясо. В тех немногих местах, где была видна поверхность каменных ликов и фигур, у них порой отсутствовали носы и даже конечности. При всём неоспоримом великолепии вершины она была так же запущена, как и нижняя часть склона. Мистраль с негодованием развернулась, взметнув водоворот пузырей:
– Как можно было довести дворец до такого состояния? Допускаю, что вам пришлось воевать, пусть так! Но ведь это же позор, да и только!
Тенч ощетинился, каждый червь и ракушка на его обмундировании встали торчком.
– Кто
