Со всей округи сбежались военные и помогали. Правда не все. Один совсем молоденький солдатик, то ли налюбовавшись вблизи, то ли впервые попав на подобное происшествие, стоял на коленях и метал из себя все содержимое желудка прямо на дорогу. Как отвратительно вблизи смотрятся обгорелые люди и насколько у них мало шансов выжить, она помнила еще по учебе.
Прохожие в цивильном задерживались редко. И сочувствия горожане по отношению к армейским офицерам не испытывали и недолго попасть под обвинения. Загребут в полицию или в тюрьму, доказывай потом, что случайно мимо проходил.
– Полковник, – все также, не глядя в глаза, пробормотал вконец засмущавшийся собеседник.
– Радан? – вздрогнув, спросила Фиона, – где? И двинулась по указанному направлению, обойдя капитана как неодушевленный предмет.
Муж обнаружился практически сразу метрах в пятнадцати. Он лежал на спине с двумя пулевыми ранениями в груди. Не требовалось проверять пульс, сразу видно – мертв. Лицо изумленно-недовольное. В руке знакомый пистолет.
– Что произошло?
– Он бежал на взрыв, а примчавшийся патруль с перепугу принял за лигиста. В Крепости они были в военной форме. Там начиналось со взрыва и здесь. Так они говорят.
– То есть его убили собственные подчиненные, – задумчиво сказала Фиона. – Не террористы, даже не в бою, по дурости.
– Ну, да, – с запинкой подтвердил капитан, – их обязательно отдадут под суд!
К ним подскочил Кормик и торопливо доложил:
– Нашли семерых погибших и шестьдесят два раненных. Четырнадцать в очень тяжелом состоянии. У нас нет столько перевязочного материала.
– Вы бы капитан лучше пригнали из Крепости транспорт, – железным голосом приказал Фиона. – Не на руках же нести! Надеюсь хватит полномочий?
– Так точно, – ответил тот, – ошарашено моргая. Ожидаемых рыданий не последовало.
– Всех в госпиталь, здесь ближе, чем в городскую больницу. И правильнее, – продолжала раздавать указания вдова, не собираясь падать в обморок. – Вряд ли там обрадуются офицерам.
– Так точно, – подтвердил капитан, собираясь уходить. В душе он почувствовал зависть и одновременно злость. Нет, конечно, предпочтительнее, когда твоя жена не теряется в самой страшной обстановке. Однако могла бы проявить и побольше чувств.
– Я не требую крайних мер для солдат, – сказала Фиона с нажимом, в очередной раз ставя его в тупик. Совсем не тех слов он мог ожидать. – Это не убийство – обычная глупость. Если кто и виноват в происшествии – так придумавший вводить военное положение. Не вздумайте устраивать суд без меня, а то я найду к кому обратиться. Свободны!
– А?
– После отправки раненых! Ему уже все равно. Подождет. И домой не надо. Вместе со всеми остальными.
Кормик рядом булькнул нечто невнятное. Похоже, до него дошло кто мертвый.
Она перестала обращать внимание на офицера, присела возле мужа, легко погладила по лицу, закрывая глаза. Достала из нагрудного кармана документы. С трудом разжала пальцы и вытащила ПВ, сунув его в карман.
– Нет бинтов, – поднимаясь, сердито сказала парню, – бери простыню или рубаху. На первый момент сойдет, а дальше пусть врачи в госпитале думают. Маленькие вы, что ли все? Соображать пора самостоятельно. Идем.
Интерлюдия
В ежедневной работе канцлеру помогали две со стороны малозаметные службы. Основного помощника и начальника канцелярии Камова знали все. Без него мало что происходило. Он постоянно держал под контролем события политики, назначения на высшие должности и неизменно присутствовал на заседаниях правительства.
Под его непосредственным началом трудились многочисленные советники по всевозможным вопросам. Экономика, финансы, юридические или социальная и внешняя политика. По любому пункту он в кратчайшие сроки мог представить исчерпывающую информацию.
Не столь заметным и многочисленным было второе ведомство. Личный секретарь Горд Рыбалков не особо светился на публике. Он занимался проблемами национальной обороны, связями с прессой, организовывал официальные визиты и персональные встречи канцлера, ведал протоколом. Тоже достаточно информированный и имеющий доступ к множеству секретов человек.
История попадания на столь значительную должность типична для своего времени. Тогда многие молодые люди стремительно вознеслись на командные высоты. Кое-кто сумел там задержаться и не за красивые глаза. Требовались такие личностные качества как острый ум, полемический дар, энергичность, самоуверенность, честолюбие, склонность к лидерству, готовность учиться. Слабые руководители частенько окружают себя никчемными исполнителями, опасаясь за власть. Сильные стремятся получить серьезных и полезных помощников.
Личное знакомство очень многое решает в подобных случаях. Правда не гарантирует карьеры. Приходилось постоянно доказывать свою полезность и умение учиться. Не все задержались наверху из первоначальных соратников.
Про Горда это не скажешь. Назвать его излишне честолюбивым сложно, он всегда находился на втором плане. В то же время выкинуть его из обоймы никто не пытался. Как-то умудрялся находиться в достаточно дружеских отношениях практически со всеми, не стесняясь иногда и пошутить, не слишком заботясь о самолюбии.
В молодости он был журналистом, не слишком известным, однако с бойким пером и судя по текстам далеко не глупым. Вы еще убедитесь, что словом он владел блестяще, был наблюдательным и нередко одной фразой способен припечатать навечно.
Юмор его едкий и не всегда приятный, благо большинство упомянутых персонажей к моменту первого издания мемуаров уже скончались. Подавать в суд никто не стал. А вернее, можно с уверенностью сказать, что упомянутые факты реальные. Многие вещи во внутренних отношениях нескольких правительств достаточно любопытны не только для читателя, но и историка. Описание первых дней после восстания и происходящего в Логлине чуть ли не единственное в своем роде.
Временами он был безжалостен не только к своим персонажам, но и к себе. Редчайший случай для подобного рода литературы.
Предисловие к книге Рыбалкова «Тридцать лет среди революционеров и реакционеров»Глава 3. Новая власть. 2700 г
По мощенным булыжником улицам мимо двухэтажных особнячков неторопливо двигался невысокий полненький мужчина в кепке и костюме на манер мотоциклиста. Кожаная куртка, брюки из грубой ткани. При этом вся одежда понимающему демонстрировала неплохие доходы. Ботинки известнейшей шиольской фирмы Торвайна, а качество сукна не для мастеровых.
Через плечо у него висела большая сумка, а голова так и крутилась во все стороны. Чуть ли не к каждому встречному он обязательно цеплялся и начинал задавать вопросы. Так, обнаружив висящего на перекрестке на фонаре человека, попытался выяснить кто и когда, а особенно важно за что его казнил.
– Из полиции концессии Марвина, – моментально ответила девушка из соседнего дома, выглянувшая зачем то на улицу. – Неприятно, ага, но парни с шахт его хорошо знали, тот еще гад был. Попался, вот и повис, – совершено равнодушно сообщила.
– И часто такое случается?
– Не, – отмахнулась уверенно, – всего два случая на Логлин. Был еще один скот, но не нашли. А искали на совесть. Очень уж желали вздернуть за компанию. У нас их вся округа знала. За дело свое получили и когда еще порядок не навели.
– А как насчет третьего переулка отсюда? Я расстрелянных видел.
– Вот это и есть порядок, – без тени сомнения заверила девушка, – полиция разбежалась и кое-кто в чужие магазины и дома лезть наладился. Вот Лига и ввела патрули. Пойманных на грабежах на месте стреляют. И правильно делает. Так что упаси вас Бог, на чужое зариться.
– Анна, – позвал женский голос из-за забора, – домой!
Девушка недовольно вздохнула, но возражать не стала, оставив мужчину одного.
Мне почудилось или она и себя имела в виду, поминая чужое? – подумал тот, двинувшись дальше. Тронешь женское… хм… плечико, она заорет и тут же появятся добрые молодцы с огнестрельными штучками. Влепят в затылок пулю, плюнут брезгливо и дальше двинутся.
Что примчатся достаточно быстро, он не сомневался. Уже дважды за очень короткий срок видел. Обычно втроем с карабинами. Один в форме, двое в гражданском. Оба раза показали дорогу и при этом не забыли поинтересоваться документами. Любопытно, что издалека можно и спутать с солдатами. Цвет формы не тот, перекрашено явно в домашних условиях и широкое раздолье оттенков, отсутствуют погоны. Вместо них на предплечье хорошо знакомые знаки различия. И еще эмблема. Красный треугольник и внутри черно-белые клетки. Это правильно задумано. Не стрелять же в своих. А пошить оригинальные костюмчики явно не успели.
От железнодорожных путей его сразу завернули. Все равно успел полюбоваться на поразительное зрелище. Все пути и запасные ветки забиты вагонами. Эшелоны собраны из самых разных по форме и назначению вагонов. Пустые и груженные, с лошадьми, людьми и непонятными вещами. Впечатление, что целые поселки тронулись из обжитых мест переселяться и все имущество с собой прихватили. И распоряжаются всем железнодорожники в форме. Это при том что дорога всегда была в частном владении. Видимо после станции «Дно» указания и приказы владельцев для паровозных бригад и деповских ничего не значат.
