— Нет, всего-навсего идеальная мама. Я люблю польстить себе, почитая свою персону хорошей воспитательницей. Ах, как тебе идёт вечерний костюм, Родерик. Жаль, твоему братцу не достаёт такой утончённости. Джордж всего выглядит слишком расхлябанным.
— Джордж — славный малый, — улыбнулся Аллейн.
— Да, я его тоже люблю.
— Вино и впрямь замечательное. Жаль, что это наш последний вечер. Три дня у Батгейтов и — письменный стол, телефон, незабываемые запахи Ярда и славный старина Фокс, улыбающийся до ушей. Впрочем, я уже изрядно соскучился по своей работе.
— Родерик, — укоризненно произнесла леди Аллейн. — Ну почему ты не хочешь прогуляться вместе со мной в Татлерз-энд?
— По одной простой причине, мамуля — сердечный приём меня там не ждёт.
— Почему ты так думаешь?
— Мисс Трой меня на дух не выносит.
— Ерунда! Она — очень милая и толковая молодая особа.
— Мамочка, дорогая!
— Зайдя к ней, я пригласила её отужинать с нами, пока ты здесь. Она согласилась.
— А потом, когда пришло время, отказалась.
— Причина у неё была вполне веская — согласись.
— Допустим, — кивнул Аллейн. — Она ведь, как ты выразилась — очень толковая молодая особа.
Леди Аллейн перевела взгляд на висевший над камином портрет.
— Нет, дорогой, не может она к тебе так относиться. Этот портрет уверяет, что твои рассуждения ошибочны.
— Эстетическое восприятие объекта живописи не имеет ничего общего с личным отношением.
— Вздор! Не болтай напыщенную чепуху о вещах, в которых не смыслишь.
Аллейн усмехнулся.
— И вообще, — величественно продолжала леди Аллейн. — Ты стал жутко упрямый и своенравный.
— Мамочка, — взмолился Аллейн. — Можно подумать, что виноват я, а не эта особа!
— Я вовсе тебя не виню, Родерик. Налей себе ещё стаканчик. Нет-нет, мне не надо.
— Как бы то ни было, я рад, что этот портрет достался тебе, — сказал Аллейн.
— А в Квебеке ты с ней часто встречался?
— Нет, мамуля, — улыбнулся Аллейн. — Совсем немножко. Мы с ней раскланивались, когда приходило время трапезничать, да и порой вели светские беседы в гостиной. В последний вечер я сводил её в театр.
— Ну, а там хоть лёд растаял?
— Нет, но мы держались очень вежливо.
— Ха! — хмыкнула леди Аллейн.
— Мамочка, — сказал Аллейн. — Ты же знаешь, я — сыщик. — Он приумолк, с улыбкой глядя на неё. — Ты просто очаровательна, когда краснеешь.
— Да, Родерик, не стану скрывать, я была бы счастлива женить тебя.
— Ну подумай сама — зачем я ей сдался? Выбрось эти мечты из головы, мамулик. Я сомневаюсь даже, выдастся ли мне вообще ещё хоть раз случай перекинуться словом с мисс Агатой Трой.
В гостиную вошла горничная.
— Звонят из Лондона, мадам. Просят позвать мистера Родерика.
— Из Лондона? — скривился Аллейн. — Боже мой, Клибборн, неужели ты не могла сказать, что меня только что похоронили? Или — похитили инопланетяне.
Клибборн улыбнулась — терпеливой улыбкой хорошо вышколенной служанки, и распахнула дверь.
— Извини, мамочка, — сказал Аллейн и поспешил к телефону.
Уже снимая трубку, Аллейн ощутил неприятное лёгкое покалывание в затылке — предвестник дурных новостей, которые так часто сопровождали нежданные звонки из Лондона. Предчувствие не обмануло Аллейна. Он ничуть не удивился, услышав знакомый голос:
— Мистер Аллейн?
— Собственной персоной. Это вы, Уоткинс?
— Да, сэр. Очень рад вас слышать. Заместитель комиссара хотел бы поговорить с вами, сэр.
— Я готов!
— Мистер Аллейн? — ворвался в трубку новый голос.
— Здравствуйте, сэр.
— Вы можете идти, Уоткинс, я вас потом вызову. — Непродолжительное молчание, потом: — Как дела, Рори?
— Все прекрасно, спасибо, сэр.
— Готов выйти на работу?
— Да. Вполне.
— Что ж, тогда слушай. Как ты относишься к тому, чтобы впрячься в оглобли на три дня раньше срока? Дело в том, что преступление случилось буквально в двух шагах от твоего дома, а местная полиция обратилась к нам. Если согласишься, ты нас здорово выручишь.
— Разумеется, сэр, — с упавшим сердцем ответил Аллейн. — Когда приступить?
— Немедленно. Речь идёт об убийстве. Запиши адрес: дом Татлерз-энд…
— Что! Прошу прощения, сэр. Да?
— Там закололи женщину. Ты, случайно, не знаешь это место?
— Знаю, сэр.
— Тр-ри минуты, — задребезжала телефонистка.
— Продлите время, пожалуйста. Рори, ты меня слышишь?
— Да, сэр, — ответил Аллейн, заметив, что телефонная трубка в его руке вдруг почему-то стала липкой.
— Этот дом принадлежит художнице, мисс Агате Трой.
— Я знаю.
— Все подробности узнаешь от местного суперинтенданта Блэкмана — он сейчас находится там, на месте преступления. Убили натурщицу и все обстоятельства смахивают на умышленное убийство.
— Простите, я не расслышал.
— Я говорю, что жертва — натурщица. Я уже выслал к тебе Фокса со всей командой. Очень признателен. Извини, что пришлось потревожить тебя раньше понедельника.
— Ничего, сэр.
— Вот и замечательно. Жду твоего рапорта. И тебя самого, разумеется. Жму лапу. До скорого.
— До свидания, сэр.
Аллейн возвратился в гостиную.
— Ну что? — спросила мать. В следующий миг, увидев лицо сына, она выпрыгнула из кресла и подлетела к нему. — Что случилось, старичок?
— Ничего, мэм. Из Ярда звонили. Хотят, чтобы я провёл расследование. Это здесь, в Татлерз-энде.
— Что там стряслось?
— Похоже — убийство.
— Родерик!
— Нет, нет. Хотя в первое мгновение я тоже об этом подумал. Убили натурщицу. Я должен ехать, не мешкая. Могу я взять твою машину?
— Конечно, дорогой. — Леди Аллейн нажала на кнопку звонка и, когда вошла Клибборн, попросила: — Клибборн, принеси пальто мистера Родерика и скажи, чтобы Френч приготовил машину.
Когда Клибборн удалилась, старушка стиснула сухонькой ручонкой ладонь Аллейна.
— Пожалуйста, передай мисс Трой, что я буду счастлива её видеть…
— Да, моя хорошая. Спасибо. Но сперва я должен разобраться в случившемся. Не забудь — речь идёт об убийстве.
— Надеюсь, ты не сразу включишь Агату Трой в число подозреваемых?
— Если такое случится, я немедленно уволюсь. Спокойной ночи. Не жди меня — я могу задержаться.
Вошла Клибборн с его пальто.
— Допей шерри, — велела мать. Аллейн послушно осушил стакан. — И, Родерик, загляни ко мне, когда бы ты ни вернулся.
Аллейн поклонился, легонько чмокнул мать в щеку и поспешил наружу.
Вечер стоял зябкий, похоже даже — намечался лёгкий морозец. Аллейн отпустил шофёра и уселся за руль сам. По пути в его мозгу отчётливо представились три картины. Причал в Суве. Агата Трой, стоящая в замасленном рабочем халате и любующаяся морем, в то время как свежий бриз треплет её волосы. Агата Трой, прощающаяся с ним на берегу реки Святого Лаврентия.
Мощные фары автомобиля выхватили из темноты заросли рододендрона и стволы деревьев, а за ними — запертые ворота и фигуру констебля. В лицо Аллейна брызнул луч фонарика.
— Прошу прощения, сэр…
— Все в порядке. Старший детектив-инспектор Аллейн из Скотленд-Ярда.
Констебль отдал честь.
— Вас ждут, сэр.
Ворота распахнулись и Аллейн проехал внутрь. Аллейну показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он подкатил по длинной извилистой подъездной аллее к ярко освещённому крыльцу. Там его встретил другой констебль и провёл в уютный холл, в котором приятно потрескивал зажжённый камин.
— Я передам суперинтенданту, что вы приехали, — сказал констебль, но в эту самую минуту слева открылась дверь и из неё вынырнул тучный человек с багровой физиономией.
— О, привет, привет! — радостно расплылся он. — Рад, что вы приехали, старина. Целую вечность вас не видел.
— Да уж — вечность, — сказал Аллейн. Они обменялись рукопожатием. Блэкман служил в Боссикоте суперинтендантом уже шесть лет, но они были знакомы с Аллейном и прежде. — Надеюсь, я не слишком закопался?
— Напротив, вы примчались как ветер. Не прошло и получаса после нашего звонка в Ярд. Там сказали, что вы здесь, гостите у её милости. Давайте, проходите сюда.
Он провёл Аллейна в очаровательную гостиную с бледно-серыми обоями и полосатыми вишнёво-лимонными шторами.
— Что вам уже известно, мистер Аллейн?
— Только то, что закололи натурщицу.
— Да. Странная история. Я бы сам взялся за это дело, да только мы повязаны по рукам и ногам крупным ограблением ювелирного магазина, а людей у нас, сами знаете — раз-два и обчёлся. Вот комиссар и решил обратиться в Ярд. Он, кстати, был здесь, но только что уехал. Присядьте и я познакомлю вас со всей подноготной, а потом мы пойдём и взглянем на тело. Вас это устраивает?
— Вполне, — кивнул Аллейн.
Блэкман открыл пухлую записную книжку и начал рассказывать, время от времени заглядывая в неё.
— Особняк принадлежит члену Королевской художественной академии, мисс Агате Трой, которая третьего сентября возвратилась сюда после годичного пребывания за границей. Во время её отсутствия в Татлерз-энде проживала мисс Кэтти Босток, также художница. Мисс Трой взяла себе в ученики с постоянным проживанием восьмерых молодых людей, которые уже собрались здесь к моменту её приезда. Проживала здесь также и двадцатидвухлетняя Соня Глюк, которую мисс Босток наняла в качестве натурщицы на предстоящий семестр. Официально занятия должны были начаться с 10-го сентября, но фактически люди работали уже с 3-го. Начиная с 10-го и до пятницы, 16-го сентября, по утрам они ежедневно работали с обнажённой натурщицей. Шестнадцатого, три дня назад, класс отпустили на уик-энд, чтобы желающие смогли принять участие в лондонской выставке. Слуг в пятничный вечер тоже отпустили — они отправились в кино, в Бакстонбридж. Вольф Гарсия, один из студентов, не имеющий постоянного места проживания, оставался в студии. Дом был заперт. Гарсия, как говорят, уехал в субботу, позавчера. Во всяком случае, когда мисс Трой вернулась в субботу днём домой, Гарсии уже не было. Остальные ученики возвратились в воскресенье, вчера — кто на машине, кто на автобусе. Сегодня утром, 19-го сентября весь класс собрался в студии — это отдельное здание, находящееся примерно в сотне ярдов к юго-востоку от восточного крыла особняка. Вот, кстати, план особняка и студии. А вот — внутренняя планировка студии.
