Вместе со мной и Альбиной комнату населяли призраки. Я никогда не видела ни одного из них, но была твёрдо уверена, что они здесь есть — в помещении постоянно что-то бухало, скрипело. Иногда по ночам кто-то бесплотный вышагивал возле моей кровати, пугая меня своими стонами и всхлипами. Из угла доносилось кряхтение, а в отражении зеркала я однажды уловила отражение печальных миндальных глаз. Точно такие же были нарисованы на портрете в гостиной. Сильно меня это не беспокоило — везде, где я не жила, постоянно встречалось нечто подобное, я с детства привыкла к подобной чертовщине да и Альбина вела себя спокойно, а уж на её интуицию я могла положиться.
Шли дни. Я убрала наконец комнату, очистила её от пыли, грязи и посторонних предметов. Выпал первый снег. Я сидела на втором этаже в столовой господина и через окно наблюдала за летящими хлопьями. Я люблю снег. В той глухомани, где мы со стариком жили, настоящий снег выпадал не часто. Обычно он превращался в грязную жидкую кашу, противно чавкающую под ногами. На улице резвилась Велета, намыливая мужа своей сестры, проворно повиснув на нём сзади. На открытом пространстве её разрушительный талант куда-то пропал и она выглядела обычным человеком. Можно было не бояться, что она случайно пырнёт тебя раскалённой сковородкой или невольно огреет древком метлы, выметая из угла пыль. Неожиданно тонкий пальчик её скользнул по мокрому лицу Антония и ткнулся в его глаз. Послышался непристойный мужской вопль и парочка загарцевала в ускоренном темпе. Сама Вела сидела неподалеку, непривычно бледная и замученная. Багровая Печать зловеще распушила перья, всё ниже склоняясь над её головой.
Я бы тоже выскочила во двор, запустила в кого ни есть комком пухлого снега или просто полизала сосульку, но отсутствие хоть какой-нибудь зимнего убранства сдерживали сии недостойные порывы. Антоний задрал голову, сбрасывая Вету со своего кожуха, увидел меня и призывно помахал рукой, приглашая повеселиться вместе с ними. Я отрицательно помотала головой, изображая искреннее нежелание выходить в снег. Он пожал плечами и принялся обстреливать маленького Льва и Деву снежками.
— А разве вы не желаете прогуляться вместе с ними? — неожиданный голос графа вывел меня из спокойного состояния. Я лихорадочно подхватила тряпку, которой по идее должна была размазать пыль по саппановому столу. Вообще-то граф в столовой появлялся редко и предпочитал переносить приём еды к себе в опочивальню или гостиную. Столовая же пустовала и единственной его посетительницей стала я, когда выпал снег и обнаружилось, что здесь большие застеклённые окна из которых так удобно наблюдать за двором. Для прикрытия я обычно брала тазик с водой и тряпку, чтоб хотя бы создать видимость работы.
— Простите, граф, я не знала, что вы сюда придёте, — пролепетала я дрожа, как Альбина, застуканная в момент поглощения хозяйской отбивной. Не знаю почему, но графа я безумно боялась (или стеснялась?) и старалась попадаться ему на глаза как можно реже, чуть ли не прячась в комнатах, когда он проходил мимо по коридору. С того самого дня, как меня приняли, я увиливала от разговоров с ним, открещиваясь занятостью или нездоровьем (благо иссиня-бледная кожа помогала). Вообще-то, мой господин не слишком-то и старался со мной пообщаться — ему вполне хватало портрета в гостиной.
— Что же вы молчите, Мара? Я, кажется, задал вам вопрос — неужели вам не хочется выйти?
— Ни капли! — я мужественно собрала всю волю в кулак и посмотрела в его глаза: такие же как и всегда — испытывающие, немного надменные и нахальные… и пьяные — единственное, что осталось от нашей первой встречи. Теперь же он был гладко выбрит, прилично одет и просто светился желанием к кому-нибудь прицепиться.
— Врёте! Опять врёте, Мара. Плохая привычка для девушки. — Граф погрозил мне пальцем, но на этот раз ни капли не разозлился. — Если уж вам так нравится подсовывать людям неправду, научитесь это делать так, чтоб вас не раскрывали. Ведь ложь нужно не только произносить. Её нужно играть: вот как я. Ни одна крыса в этом замке не знает, как мне иногда бывает одиноко. Я готов выть на луну, Мара, но…
Я удивлённо вытаращилась на своего работодателя. Откровение? Мне?! Видя мои сузившиеся глаза (ага, компромат!), граф сделал вид, что смутился.
— Потому что не все такие добрые, как я, — закончил он. — Некоторые могут и побить.
— Побить могут и за правду, — вырвалось у меня. — Если правда похожа на ложь, она всё же может остаться правдой.
Граф помолчал. Долгим прожигающим взглядом впился мне в увлажнившиеся глаза.
— Именно поэтому вас наградили хлыстом, верно? Потому что вы что-то пытались кому-то втолковать?
Две злые слезы обожгли щёки. Я сквозь тряпку впилась ногтями в ладонь. Сколько раз я заставляла себя вспоминать отзывчивых жителей Приграничья, отжимая от слёз подушку только для того, чтоб поскорей выплакать отведённое для них. В конце концов я перестала шмыгать носом и теперь, когда посторонний проник в мою тайну — даже не проник, а лишь коснулся её — оказалась застигнутой врасплох.
— Я пойду, пожалуй. Там бабе Хвене помощь нужна.
Я постаралась прошмыгнуть мимо рослой фигуры графа, но он бесцеремонно преградил мне путь ногой.
— Баба Хвеня отпросилась в село к дочери.
— Тогда просто уберу к её приходу. — Я обошла с другой стороны, но вторая нога повторила манёвр первой.
— Она отпросилась на неделю.
— А… уп… приберусь заранее, а то она всегда ворчит, что я неряшливая.
— Более дурацкой отговорки я ещё не слышал.
— Но мне надо работать. Вела и Вета…
— Вела и Вета в данный момент во дворе лепят снежную бабу вместе со всей остальной дворней и только я тут морочу голову с вами, вместо того, чтоб наслаждаться свежим воздухом.
— Тогда почему вы не идёте?
— Возможно для полного счастья мне не хватает именно вашей компании? — с этими словами граф попытался отнять у меня тазик, но я вцепилась в него, как в единственное родное существо. Глядя на изрядно побледневшее лицо, мой господин расхохотался.
— Мара, вам никто не говорил, что иногда вы похожи на дикарку? Я всего лишь хотел помочь нести вашу ношу. А потом я подожду, пока вы не оденетесь и мы вместе не выйдем на улицу. Иногда даже такой призрачной даме, как вы, нужно дышать свежим морозным воздухом.
— Я плохо себя чувствую.
— И не удивительно. За всё время вашего здесь пребывания я не разу не заметил вас снаружи.
— Я очень не люблю снег.
— А никто вас и не заставляет брать его в руки. Постоите, подышите…
— Я туда просто не хочу!
— Тогда я вам приказываю!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
