Послышался обмен приветствиями, смех, потом она услышала голос Маркуса:
– Она потеряла свой ридикюль. Я только хотел вернуть его ей. Где она?
– Она… должно быть, где-то здесь.
Катрин не стала слушать дальше. Пора было уносить ноги. Она юркнула под арку. Перед ней простирался пустынный плац, а за ним Сент-Джеймский парк. Осторожность была теперь ни к чему. Позади послышались шаги, и она бросилась бежать. Подбежав к воротам в парк и увидев, что они не заперты, Катрин остановилась в нерешительности и всхлипнула. В этот поздний час парк должен был быть закрыт для публики, однако все знали, что с наступлением темноты он становился прибежищем для проституток и сутенеров. Ворота, даже запертые, не являлись для них препятствием, как и для прочего сброда, по ночам рыскающего по парку.
Она юркнула в ворота и сразу же свернула с тропинки. В слабых отсветах далеких фонарей Катрин почти ничего не различала. Пригнув голову и защищая лицо муфтой, она продралась сквозь густые заросли и, опустившись на колени, притаилась за кустами. Она так громко стучала каблучками, когда бежала по плацу, что Маркус наверняка без труда догадался, где ее искать. Самое большее, на что она могла надеяться, это что Маркус, ища ее, пройдет по тропинке дальше в парк. Тогда она проскользнет в ворота и побежит обратно к Уайтхоллу.
Земля была влажной от дождя, и ее юбки скоро промокли. Она достала из муфты пистолет и положила дулом на согнутый левый локоть. Хороший солдат, учил ее Макнолли, всегда держит порох сухим.
В этот момент она почувствовала, что не одна. Она ожидала, что Маркус зашагает, не скрываясь, по дорожке, но он неслышно прокрался в ворота и теперь играл в ту же игру, что и она, затаившись где-то поблизости. Катрин не видела его, но чувствовала его присутствие. Страх заставил ее напрячься; она до боли в глазах всматривалась во тьму.
Спустя, казалось, вечность, она заметила шевельнувшуюся тень, услышала его частое дыхание, крадущиеся шаги по тропинке. Только теперь она позволила себе дышать полной грудью. Катрин напрягла слух, пытаясь проследить, в каком направлении он движется, но различала лишь звуки, доносившиеся от озера, – негромкие голоса, приглушенный смех, стрекотание цикад и прочие ночные звуки.
Она не могла сказать, как долго просидела, съежившись, за кустами, чутко прислушиваясь и до боли в глазах вглядываясь в темноту. Наконец, уверившись, что поблизости никого нет, Катрин осторожно выбралась на тропинку. Снова застыла, вслушиваясь. Стараясь не производить шума, она прокралась к воротам, оглядываясь на каждом шагу. Лишь когда ворота остались позади, ее напряжение стало ослабевать.
Катрин глубоко вздохнула – и тут из тьмы на нее бросилась тень. Инстинктивным движением она вскинула пистолет и нажала курок. Оглушительно грянул выстрел. Она увидела, как он резко остановился, но почувствовала, что промахнулась. Он снова двинулся к ней, и она бросилась бежать. Железные пальцы схватили ее руку и вывернули за спину.
– Ах ты, дрянь! – зло сказал он.
Катрин хотела было закричать, но он опередил ее, несильно ударив кулаком в подбородок.
Перед глазами поплыл красный туман, и она без чувств повисла у него в руках.
Катрин очнулась и со стоном прикоснулась к ноющему подбородку. Вспомнив случившееся, она рывком выпрямилась. Маркус наклонился к ней, опустил руки ей на плечи, прижимая к спинке кресла.
– Вот, выпейте, – сказал он. – Станет лучше.
У нее не было сил сопротивляться. Голова кружилась, слегка подташнивало. Она маленькими глотками отпила немного бренди, поперхнулась и закашлялась, и он убрал стакан.
В голове быстро прояснялось, но она по-прежнему сидела, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза. Катрин пыталась понять, что изменилось. Потом ее осенило. Опасность – она больше не исходит от него.
Катрин открыла глаза и оглядела небольшую комнату, в которой находились только она и Маркус.
– Где мы?
– В одном из кабинетов наверху.
– Мы в Конной гвардии?
– Да.
– А где гвардейцы?
– Полагаю, занимаются своими прямыми обязанностями. Я рассказал им, что произошла ужасная ошибка, что я напугал вас до полусмерти и вы только защищались, когда выстрелили в меня.
– Так оно и было.
Она настороженно смотрела, как он придвигает к ней кресло с прямой спинкой и садится рядом. На его лице была улыбка, которая словно говорила, что ей нечего опасаться. Маркус хотел было взять ее за руку, но она вжалась в кресло, и его рука бессильно упала.
– Никогда не видел таких красивых волос, – неожиданно сказал он.
Катрин коснулась головы и обнаружила, что волосы рассыпались по плечам. Потом она увидела шляпку на широком столе рядом с муфтой и пистолетом.
– Послушайте, – отрывисто сказал он, – я очень раскаиваюсь. Видите ли, в какой-то момент я действительно принял вас за свою жену. Теперь, однако, я рассмотрел вас получше, а когда увидел ваши волосы, то окончательно понял, что ошибался. Вы к тому же устроили настоящее сражение, открыли пальбу. Как было не подумать, что у вас имеется веская причина бояться меня? – Маркус помолчал, потом добавил небрежно, слишком небрежно, чтобы она чувствовала себя спокойной: – Я, между прочим, граф Ротем, а вы?..
Катрин мгновенно ответила:
– А я – женщина, которую вы напугали до полусмерти.
– Сдаюсь!
Он засмеялся, но Катрин оставалась серьезной. Она напряженно соображала, как ей держаться в этой ситуации. Одно неверное слово, и она погибла. Она колебалась: открыть ему свое имя или нет, и в конце концов решила не говорить. Что она могла сказать? Что ее зовут Катрин? Что она была в Испании в то время, когда и он был там и женился на Каталине? Конечно, она была рыжеволоса, но существует множество способов изменить цвет волос. Нет, она не хотела, чтобы он что-нибудь знал о ней.
Она может сказать это только в крайнем случае, если некуда будет деваться. Она порядочная девушка, а этот человек напал на нее. Такой версии и следует придерживаться.
Катрин медленно встала. Он тоже поднялся.
– Можете убираться к черту со своими извинениями! – резко сказала она. – Я собираюсь позвать гвардейцев и подать жалобу на вас. Вы напали на меня.
– Я могу выдвинуть встречное обвинение, что вы пытались убить меня. Ведь это у вас был пистолет. Пожалуйста, сядьте, и давайте все обсудим.
В его голосе не было угрозы, напротив, в нем звучало легкое смущение.
– В самом деле, – продолжал он мягко, – вам нужно успокоиться. Кроме того, разве вам не любопытно узнать, что я собой представляю? Мне вот интересно узнать вас получше. Да сядьте же.
Помня свою роль оскорбленной невинности, Катрин язвительно сказала:
