– Ты должен закончить, если хочешь идти с нами. Остальные все готовы. Я сейчас сделаю все необходимые распоряжения. Постарайся.
– Постараюсь.
– Отлично! Послезавтра вечером, когда нас поведут в камеры, я дам сигнал для общего бунта. Ты знаешь, в чем будет заключаться твоя функция?
– Разумеется, – сказал Ник Картер, хотя не имел об этом понятия.
– Ты, как можно скорее, заберешься в свою камеру и закроешь за собой дверь. Если же ход у тебя будет еще не готов, ты прямо пойдешь в мою камеру, понял?
– А ты сам как же выберешься? – осмелился спросить Ник Картер, хотя отлично знал, на какой опасный путь вступал, предлагая этот вопрос.
К счастью, доктор не нашел в нем ничего особенного и даже, напротив, как будто ожидал его.
– Это уже мое дело, – шепнул он, – Рулоф согласился уже сегодня ночью увести нашу маленькую подругу. Вот будет переполох завтра в женском отделении, когда надзирательницы заметят исчезновение Занони!
– Черт его знает, – шепотом же ответил Картер, – не верю я что-то этому Рулофу, никогда, я думаю, не выпустит он нас из этой дыры.
– Я сам пришел к тому же убеждению и потому больше ждать не намерен.
– Что он вообще за человек, этот Рулоф? – осторожно продолжал допытывался сыщик.
– Да он какой-то сумасшедший, я всегда говорил тебе. Если бы я не сдержал данного ему слова и сделал хотя бы одну попытку бегства, он превратился бы в нашего злейшего врага и всех бы нас выдал. Но однажды ночью, когда я наверняка знал, что он не увидит меня, я пошел по тому тайному ходу вниз и целый час искал там выхода на свободу.
– И не нашел?
– Нет, в этом подземном лабиринте сам черт не разберется: там такая масса коридоров, галерей, глухих тупиков, что можно помереть с голоду прежде, чем найдешь верную дорогу.
– В таком случае и мы все не найдем ее, – со вздохом проговорил сыщик.
– Дурак! Ты забываешь про Занони, – шепнул Кварц. – Это поистине счастье, что пуля сломала ей ребро, так как благодаря этому старый Рулоф сегодня ночью согласился вывести ее из тюрьмы. А пройдя дорогу один раз, она сумеет найти ее и вторично. Ты еще не знаешь Занони!
– Послушай, – шепнул Ник, как бы под влиянием только что явившейся ему мысли, – а если завтра заметят исчезновение твоей подруги, – не помешает ли это нашему собственному бегству?
– Напротив, оно будет нам полезно.
– Не понимаю, каким образом?!
– Дурак! Они всеми силами постараются вернуть улетевшую птичку и забудут поэтому думать о нас.
– А где же Рулоф спрячет ее? – пытался узнать Ник.
Доктор помолчал некоторое время и наконец сказал:
– Да там же, куда спрячемся и мы.
– Но где же это? Я хочу знать, потому что в решительную минуту нас может что-нибудь разъединить, – продолжал настаивать мнимый Кон.
– Не бойся, нас ничто не разъединит, – шепотом возразил доктор, и сыщик по тону его сразу догадался, какая судьба предназначалась несчастному № 78.
– Но я хочу знать. Ты должен мне сказать!
– Нет, братец, много будешь знать, скоро состаришься! – возразил доктор Кварц.
– Смотри, не играй со мной в фальшивую игру, не то...
– Разве я тебе не обещал?
– Я достаточно долго промучился в этом аду, мне хочется свободы!
– Успокойся, – глухо засмеялся доктор Кварц. – Ты скоро получишь полную свободу, только помни: послезавтра вечером, когда нас поведут обратно в камеры, мы начинаем!
Едва только доктор Кварц вернулся к себе в камеру, как сейчас же начал передавать сигналы своему соседу с другой стороны, который тут же передал их дальше, и новая весть скоро облетела всю тюрьму; доктор Кварц сообщил всем чрезвычайно важную новость: бунт должен был начаться уже на следующий день вечером.
К несчастью, Ник Картер не мог слышать того, что передавал своему другому соседу доктор Кварц. Поэтому, чрезвычайно утомленный работой предыдущего дня, сыщик сейчас же после ухода Кварца бросился на кровать и крепко заснул.
Ник Картер полагал, что директор немедленно позовет его к себе, как только обнаружится исчезновение Занони, что должно было случиться во всяком случае не позже раздачи утреннего завтрака, и действительно он не обманулся.
Еще прежде, чем на галерее началась раздача завтрака, перед камерой № 78 появился Стетсон и заявил мнимому Кону, чтобы он сейчас же шел за ним в кабинет директора.
– № 78 останется здесь у меня, а вы отправляйтесь опять на свою работу, – как можно более спокойным тоном приказал директор. Но как только за надзирателем закрылась дверь, он вне себя подошел к сыщику и шепнул ему взволнованным голосом:
– Представьте себе, эта дьявольская женщина сбежала!
– Это я мог бы сказать вам уже сегодня в час ночи, – спокойно возразил ему Ник Картер.
– Помилуйте, но в таком случае отчего же вы меня не предупредили?
– Потому что я сидел в камере в качестве арестанта Кона, и сторож засмеялся бы мне в лицо, если бы я потребовал от него, чтоб он повел меня ночью к вам.
– Это, конечно, верно, – грустно промолвил директор.
– Мало того, я и в то время мог бы только сообщить вам о совершившемся факте, и вы все равно уже не поймали бы Занони так же, как не можете поймать ее и теперь.
– Но как же вы узнали о бегстве этой женщины?
– Сегодня ночью она не вернулась больше в камеру после того, как появилась опять в виде привидения.
– То есть как это появилась? – совершенно озадаченный, спросил директор. – Черт возьми, так неужели действительно...
– Занони играла роль привидения, как я вам и говорил?.. Как видите – да!
– Я решительно отказываюсь понимать, – сознался директор и, точно совершенно обессилив, опустился в кресло. – Муллен уже докладывал мне, что он стрелял в привидение из револьвера калибра 44.
– Совершенно верно, и поэтому-то ему и удалось сломать этой Занони ребро.
– Неужели? – чрезвычайно заинтересованный, воскликнул директор. – Вот это меня радует!
– Да, но это и было причиной, почему Занони уже не вернулась в свою камеру. Ей пришлось бы там объяснить происхождение ранения, а это, конечно, ее совершенно не устраивает. Поэтому-то Рулоф, который действительно все эти годы живет по соседству с Даннеморой, сжалился и согласился дать ей возможность бежать.
– Рулоф! Рулоф! Все этот проклятый Рулоф! – окончательно рассердился директор.
– Да, именно Рулоф, и Рулоф – инициатор всего. Скажу вам по секрету, директор, этот Рулоф есть единственный человек, от которого через день еще можно будет узнать местопребывание Занони! Поэтому будем надеяться, что Прейсу удастся разузнать, где именно он находится. А кстати, что, он еще не явился к вам с докладом?
– Нет еще! Но отчего же вы говорите с таким ударением "через день"? – спросил директор, уже чуя что-то недоброе.
– Потому, что доктор Кварц назначил бунт на послезавтра вечером, – ответил сыщик и рассказал пораженному директору все, что узнал сегодня ночью.
– Хорошо же! – сказал директор со злобной решительностью, когда сыщик окончил свой рассказ. – Пусть начинается бунт, мы примем свои меры!
– Будьте очень осторожны! – продолжал Ник Картер. – Вы хорошо сделаете, если примете эти меры заблаговременно и будете наготове каждую минуту. Я твердо убежден, что Кварц назвал мне не тот срок, который на самом деле назначен для начала бунта.
– Но почему же?
– Очень просто: дело в том, что этот Кварц и не думает даже помочь Кону бежать. Очень ему нужен человек, который будет знать потом его секрет. Голову даю на отсечение, что смертный приговор Кона уже давно подписан. Поэтому-то я и думаю, что доктор Кварц скрыл от меня свои настоящие намерения.
– Другими словами, мистер Картер, вы боитесь, что бунт может разразиться каждую минуту. Хорошо, – продолжал директор, когда сыщик утвердительно кивнул головой, – я приму все меры предосторожности, а доктора Кварца еще сегодня переведу в другую камеру.
– Ради Бога, не делайте этого, вы только погубите весь мой план! – вскричал Ник Картер.
Директор с удивлением посмотрел на него: он не понимал смысла его слов.
– Но позвольте, – спросил он, совершенно озадаченный, – что же можно сделать лучше, как задушить бунт в самом зародыше?
– Да не будьте же так близоруки, – возразил сыщик, уже закуривший свою любимую трубку. – Предположим, вам действительно удалось бы подавить этот бунт и временно обезвредить доктора Кварца, этого главного зачинщика, – чего же бы вы этим достигли?
– Как чего? Я держал бы впредь своих заключенных под строгим контролем, а этого, мне кажется, совершенно достаточно!
– Может быть, но в лучшем случае это поможет вам на сегодня и на завтра, – сухо заметил Ник Картер. – Но в один прекрасный день у вас все же неожиданно разразился бы бунт, в сравнении с которым ныне предполагающийся был бы детской игрушкой.
– Так вы советуете мне преспокойно оставить Кварца в его камере и, сложа руки, ждать, пока бунт действительно начнется.
