"Ну, здравствуй, Америка! Как-то ты нас встретишь? Дорого, дёшево?"
НЕ ХОТИТЕ ЛИ ВЫ "КАРУ"?
В полдень я пошёл в кают-компанию обедать, но на моём месте возле Виктора Саныча сидел старик: в зелёной форме, сухонький, словно высох в этой жаре. Он всем учтиво кла-нялСя, и мне поклонился. Я сел рядом, а Саныч сказал:
- Мистер Джордж приглашает в город, посмотреть Лос-Анджелес. Говорит: всё покажу. Едем?
Ещё бы! За иллюминаторами заманчиво синели горы...
- А что, - спросил я, - он таксист?
- Нет, просто так, - сказал Саныч, - по своей воле. Старик радостно кивнул:
- О'кей!
Я зарядил фотоаппарат, сбежал по трапу, попробовал землю ногой: как-никак Америка! Качается после плавания!
Мистер Джордж захлопнул за нами дверцу автомобиля, и мы мигом влетели на широкий мост, который я видел ещё с моря. Причалы качнулись внизу слева, справа вдруг сверкнул залив, над пароходом-гигантом вытянулись в небо три розовые трубы.
- "Куин-Мери"! - показал Саныч. - Самый большой "пассажир" в мире!
Я вскинул фотоаппарат. Но мы уже пролетели далеко вперёд, и вдоль дороги закачали верхушками высокие деревья. Не берёзы, не тополя - пальмы, словно негритянки, стриженные под мальчишку.
- Сфотографировать бы их, остановиться! - крикнул я. Но мистер Джордж крепче припал к рулю.
Дорога понеслась ещё быстрей. Вдали запрыгали прекрасные горы, за окном засвистел горячий ветер Калифорнии.
Ничего себе - "всё посмотрим"! Куда он так гонит?
Я щёлкнул раз-другой фотоаппаратом: хоть на плёнке разгляжу что-нибудь. Мимо нас летели десятки цветных автомобилей. Рядом мчалась напудренная старуха, челюсть у неё выпятилась, будто она старалась обогнать машину. Вперёд! Летел чёрный "Линкольн", а в нём хохотали десятка полтора негритят. Вперёд!
Летели цветные домики, летели долины, летели пальмы. Всё растягивалось от скорости, как резина.
Но вот засверкал стёклами первый небоскрёб; я вновь приготовил фотоаппарат. И вдруг мистер Джордж обернулся ко мне и каркнул.
Я оторопел.
А он опять повернулся и говорит:
- Карр!
Шутка, что ли? Странная шутка! Я удивлённо посмотрел на Саныча. А Саныч засмеялся:
- Он спрашивает, сколько стоит твоя "кара"?
Вот оно что! Я хоть и привык разговаривать на морском "международном" языке - где по-английски, где по-немецки, где глазами и руками, а этого не понял. Сколько стоит мой автомобиль?
- Нисколько, - пожал я плечами.
- Нисколько? А какая у вас "кара"? - обернулся мистер Джордж и, наклонив голову, посмотрел на меня сбоку одним глазом.
Я развёл руками. Да нет у меня "кары"!
А мистер Джордж опять каркнул, уже весело:
- Так вы, конечно, хотите "кару"?
Да что он раскаркался? "Кара да кара"!
Тут с обеих сторон засверкали рекламы. Замелькали закопчённые старинные улочки. Прошествовал по широкой улице в одних трусишках невероятный толстяк. Пронесла над головой большой ананас полная глазастая негритянка. Прошел босиком бородатый хиппи. Юг. Калифорния. Сфотографировать бы! Но мистер Джордж сильней прижимался к рулю и радостно поблёскивал глазами, будто торопился показать нам самое важное.
Мелькнул отель, в котором застрелили кандидата в президенты Америки Роберта Кеннеди. Мелькнул какой-то стадион. Но мы всё летели, и коричневое лицо мистера Джорджа вытягивалось и заострялось. Вперёд!
Вдруг мы затормозили. Перед нами на пустыре мерцали пыльными крышами сотни автомобилей.
- Пожалуйста! - Мистер Джордж, приветливо кланяясь, отворил дверцу и повёл нас к пустырю. - Кары. Покупайте любую!
За оградой, как стадо в загоне, изнывали от жары подержанные машины.
- Недорого, - убеждал мистер Джордж. - Выбирайте.
А навстречу нам торопились ещё два американца и, открывая ворота, показывали: "Кары! Кары!" Мы с Санычем переглянулись: вон куда торопился мистер Джордж! Продавать старые автомобили! И сказали:
- Нам не надо!
- Не нравится? - насупился мистер Джордж. - Поедем дальше.
Мы проскочили ещё несколько знойных кварталов и снова оказались у загона старых машин.
- Пожалуйста! Покупайте! - распахнул дверцу Джордж. Я засмеялся. Да что он! Приеду во Владивосток на такой "каре", покачу по городу, ,на меня все мальчишки пальцем показывать будут: "Вон тот самый, что старую "кару" тащил на пароходе".
- Нет, - говорю. - Не надо.
Мистер Джордж нырнул в машину, нос у него вытянулся, как клюв у сердитой птицы, и мимо нас ещё стремительнее полетело голубое калифорнийское небо.
Возле парохода мы вышли. Мистер Джордж сверкнул нам вслед глазом, прижался к рулю, как ворон в самом настоящем гнезде, только не каркнул на прощание. И помчал к другим пароходам.
МОЛОДЕЦ, НАТАЛЬЯ!
На пароходе из конца коридора тоже неслось: "Кара! Кара!" Ну, думаю, мистер Джордж всю голову мне прокаркал. Мерещится уже!
Но вот вошёл в каюту, опять слышу: "Кара".
Выглянул за дверь, а это напротив, у Натальи, каюта открыта. На диване сидит её гостья - в пёстром платье, вся накрашенная, и от неё по всему пароходу духами, как из вентилятора, тянет. Держит в руках кусок Натальиного пирога и на ломаном русском языке говорит:
- Как же можно без "кары"?
А Наталья рядом что-то вяжет на спицах и усмехается:
- На автобусе, на троллейбусе. Далась вам эта "кара"! Потом встала, прошлась в своей тельняшечке и засмеялась:
- Вот люди! Есть "кара" - так человек! Нет "кары" - не человек! И без этой "кары" чего-нибудь стою. Не на таких "карах" ездила! На кране работала, на автокаре работала, всю Камчатку объездила. А сейчас весь мир посмотреть хочу. Вот, - говорит, - моя "кара"! - и по переборке похлопала.
Дама с куском пирога притихла. А я остановился на пороге и улыбаюсь:
- Ну молодец, Наталья!
ДЖОН И ВИТЯ
В коридоре то и дело возникал весёлый шум, команда толпилась вокруг бильярдного стола, возле которого деловито двигался высокий мальчишка в джинсах и кедах. Перебросив через плечо тельняшку, он жевал резинку, азартно щёлкал киём по шашкам и выкрикивал:
- Лево борт! Право борт!
Напротив него с киём в руке стоял Яша, а Витя наблюдал за игрой и приговаривал:
- Ты смотри, Питер-то морским словечкам выучился!
За открытой дверью скрипел трап: на судно всё поднимались американцы. Целые семьи. Были и русские - из тех, что жили здесь с давних времён. Они шли послушать про нашу страну, посмотреть на советский пароход, а кое-кто, между прочим, похвалиться своей "карой". Будто и впрямь, какая "кара" такое счастье, такой человек!
С причала доносились удары мяча. Там две девчонки в брючках играли с нашими механиками в футбол.
- Вот разбойницы, третий час гоняют! - сказал Яша. Но тут Витя подтолкнул его плечом:
- Смотри, борода!
С порога всем сразу улыбался ещё один гость. Маленький, курчавый, он держал за руку такого же курчавого глазастого мальчика в матроске и в фуражке с морским "крабом".
- Здорово, Серж! - протянул руку Яша. - А мы тут с твоим Питером уже час в бильярд гоняем! - И он показал глазами на мальчишку у бильярда, но тот даже не оглянулся.
Витя приподнял вошедшего мальчугана за локти и подкинул:
- Как дела, Джон-моряк?
А Яша передал мне кий и подхватил гостя под руку:
- Ну-ка, пошли ко мне!
Теперь я догадался. Это же пришёл тот самый Серж, который прячет автомат под подушку. Это ему Яша припас какой-то подарок...
Серж появился из каюты с ярким альбомом в руках. Он быстро листал страницы и кричал:
- Питер! Питер! Смотри! Ереван, Арарат!..
Там на глянцевитых листах вспыхивали снегами горы, желтели скалы и под голубым небом розовели сады.
Но Питер отгородился ладонью: ему было некогда. Он обдумывал, откуда лучше нанести удар противнику. И каждая секунда у него была рассчитана.
- Питер, Арарат! - повторил Серж и позвал: - Джон, Джо-он!
- Ну разволновался Серёга! - сам волнуясь, сказал Яша и взял у меня кий. - А Джон-то, наверное, опять в рулевой.
Я поднялся в рубку. Дверь была открыта. За ..штурвалом стоял Джон в фуражке с "крабом", а сзади, положив на его маленькие руки свои большие, матросские, командовал Витя:
- Право руля, Джон.
- Есть право руля! - ответил я за Джона. Витя оглянулся и сказал:
- Вот учу!
- А его отец ищет.
- А! - рассмеялся Витя. - Это старая история. Серж ему говорит: "Торговать будешь", а он кричит: "Моряком буду!" Чуть на судно - сразу к штурвалу.
- Молодец парень! - сказал я.
- Молодец, - согласился Витя. - Питер - тот деловой человек, тот будет торговать. А этому Серёга говорит: "Дом есть. "Кара" есть". А он кричит: "Не надо дом, пароход надо!" Так, Джон?
- Так, - сказал мальчик.
- Только вот, пока вырастет, всё забудет, - вздохнул Витя.
- Нет, не забудет! - сердито сказал по-русски Джон и, взмахнув большими чёрными ресницами, посмотрел из-за штурвала на море.
В это время за дверью раздалось:
- Джон! Джо-он! - и на пороге появился Серж. - Джон, смотри, Арарат! Яша привёз!
Он протянул сыну свои горы, свои сады, по которым когда-то бегал мальчишкой. Но Джон мельком взглянул на альбом и снова повернулся к окну: в заливе возле пальмового острова делала разворот удивительная яхта.
