— Конечно, возражаю! Баллот — полицейский. Он никогда не сообразит, в чем дело. Я понимаю ваши сомнения, но прошу оставить инспектора в покое.
Билл взвесил диадему на ладони, открыл какой-то ящик и швырнул ее туда.
— Что вы сделали с бумагой, в которую была завернута диадема? — небрежно спросил взломщик. — Я очень бы хотел на нее взглянуть.
Билл вынул из кармана смятую бумажку. Она оказалась страничкой, вырванной из старой записной книжки, сплошь исписанной мелким неразборчивым почерком:
«Деньги — это жизнь… Жизнь без денег — одно несчастье. Нам дана только одна жизнь, и мы должны использовать каждый ее миг. Это возможно только при наличии денег. Смерть — непробудный сон. Но жизнь без денег полна мучений и страданий. Человек, владеющий миллионами, может купить себе новую совесть. Моральные кодексы созданы богачами лишь для того, чтобы вечно держать бедных в кабале и не давать им вырваться из тисков нищеты».
— Кто автор этой странной философии? — спросил изумленный Билл. — Доктор Лэффин?
Марш редко улыбался, но на этот раз его лицо прямо расплылось.
— Здесь не может быть двух мнений!
В это время внизу хлопнула дверь, и послышались шаги Баллота.
— Мне кажется, вы предпочли бы не встречаться с инспектором? Говорю это потому, что он может войти в любую минуту, — предупредил Билл.
Марш пожал плечами.
— Я всегда жил в мире и согласии со всеми людьми, и с Баллотом у меня тоже никогда не было никаких столкновений. Кстати, я возьму бумажку, если вы ничего не имеете против.
С этими словами он тщательно сложил листок и сунул в карман…
Баллот с первого взгляда узнал посетителя.
— Добрый вечер, брат, — сказал он.
Билл в полном недоумении посмотрел на обоих мужчин.
— Мы оба «Сыны Рагузы», — объяснил Марш. — Послушайтесь моего совета, мистер Хольбрук, и вступайте тоже, пока тариф еще невысок.
— Вы член общества «Сыны Рагузы»?
— Да, мы с инспектором вступили в него в один и тот же вечер.
— Но как же так? — озадаченно сказал Билл. — Что же это за общество, если вы оба оказались его членами?
— «Сыны Рагузы», — начал объяснять Марш, — начинали, когда в их составе членов было меньше, чем степеней, на которые делится это общество. Теперь же оно насчитывает четыреста тысяч человек, а степеней осталось только пять: первая — в которую введут вас, если будете вести себя разумно; высшая, имеющая ложи в каждом графстве; степень Великих Лож; Двадцать третья степень и, наконец, степень Приоров, которые ведут все дела, дают обществу законы, устанавливают ритуалы и распределяют выигрыши. Еще одна подробность, которую вы должны знать… Если вас изберут, например, в степень Великих Лож, то никто из их членов об этом не будет знать. Никаких выборов не производится, а Приоры просто сообщают тому или иному члену, что он переведен в такую-то степень. Даже члены разных лож не знают друг друга. «Сыны Рагузы» только подчиняются. И случается, что человек, поднявшийся уже почти до верхов, вдруг оказывается вновь рядовым членом общества. Перемещения всецело зависят от Великого Мастера Двадцать третьей степени. А таковым является доктор Лэффин.
Глава 16
Бетти проснулась в прекрасном настроении. Мысль о кратковременном заключении, которому она накануне подверглась, занимала ее недолго: девушка привыкла к эксцентричным выходкам доктора Лэффина, и происшествие не слишком ее удивило.
Она еще сидела за завтраком, когда вошла хозяйка и сообщила, что какой-то господин просит разрешения войти.
«Клайв!» — Бетти посмотрела на часы. Было только половина десятого.
— Я прямо от этого старого черта, — резко сказал Клайв, входя. — Я думаю, что он долго будет помнить сегодняшний разговор. Негодяй! Если бы я только знал вчера, что вы были заперты у него! Мне, правда, показалось несколько странным то, что он с такой поспешностью выставил меня из своего дома…
Бетти прервала его дальнейшие рассуждения веселым смехом.
— Нет, зачем он это сделал?! — продолжал неистовствовать Клайв.
— Надеюсь, вы его не побили? — улыбаясь, спросила девушка. — Его ведь нельзя судить, как обыкновенного человека… Он…
— Бетти! Решительно говорю вам: вы больше не возвратитесь в эту лавку, — торжественно прервал ее Клайв.
— Но я и не собираюсь, — ответила Бетти. — Эта роль сыграна.
И она подробно рассказала Клайву все, что произошло.
— Хольбрук! — задумчиво повторил Клайв, когда девушка назвала это имя. — Мне хотелось бы поблагодарить его. Где его можно найти?
Бетти рассмеялась:
— Он не только не дал мне своего адреса, но даже заявил, что не хочет, чтобы его видели со мной. Бедняга! Я полагаю, он собирается жениться и боится ревности своей невесты. Какой смешной…
— Я хотел сказать то же самое… Конечно, он собирается жениться… Но что вы предполагаете делать в будущем?
Бетти сказала, что собирается ехать к Феллю, чтобы просить занять ее в новой постановке. Клайв встретил это сообщение без особого восторга.
Свидание Бетти с Феллем состоялось в помещении театра, который снимал молодой антрепренер.
Он как раз разговаривал с почтенного вида человеком, когда девушка вошла в его кабинет.
— Это мисс Бетти Карен — одна из самых талантливых молодых артисток Лондона, — сказал Фелль. — А это мистер Стоун, котиковый король и мой большой приятель.
Бетти, улыбаясь, пожала протянутую руку.
— Вас интересует театральное дело, мистер Стоун? — спросила она.
— Нет, — откровенно заявил тот. — Это совершенно особый мир, который я плохо понимаю. Единственно, почему я иной раз соприкасаюсь с ним, — чтобы повидать Фелля.
Американец смотрел на девушку с нескрываемым восхищением.
Несколько минут шел обычный, ни к чему не обязывающий разговор.
Наконец Фелль сказал:
— Надеюсь, мисс Карен, вы приехали не для того, чтобы получить ту роль, о которой мы с вами говорили. Она была свободна до субботы, но сейчас уже передана другой актрисе.
Увидев, что Бетти сильно побледнела, он спросил:
— Неужели это для вас вопрос такой важности?
— Нет, — пересилив себя, улыбнулась девушка. — Дело только в том, что у меня совсем нет денег…
— Через восемь недель я приступаю к новой постановке. Если вы можете подождать до этого времени, обещаю вам дать хорошую роль.
Когда Бетти выходила, ее остановил привратник:
— Я забыл сказать, мисс, что вас спрашивал какой-то человек.
Это сообщение несколько удивило Бетти. Она никому не говорила о том, что придет в этот театр…
— Кто это был, Джонс?
Привратник покачал головой.
— Не знаю, мисс. Мне показалось, что он из духовенства.
Привратник вышел, чтобы позвать такси и, вернувшись, сказал:
— Этот человек ждет вас на той стороне улицы. Угодно вам поговорить с ним?
— Да, да!.. Я хочу на него взглянуть.
Глава 17
Бетти быстро вышла на улицу. На противоположной стороне прохаживался человек с длинной белой бородой. Его одежда была черного цвета, а голову покрывал убор, который обычно носят пасторы. Девушка на минуту задумалась, а затем сказала:
— Попросите его подойти, Джонс.
Вскоре привратник вернулся в сопровождении странного незнакомца.
— Вы мисс Карен? — спросил он на редкость приятным голосом.
— Да, я мисс Карен. Вам угодно было видеть меня?
Голос незнакомца показался ей поразительно знакомым. Она где-то слышала его, но никак не могла вспомнить, где именно.
— Да, я бы хотел с вами поговорить… — он запнулся. — Меня зовут… брат Джон. Во всяком случае, так зовут меня мои друзья.
С каждым мгновением Бетти все больше убеждалась в том, что с этим человеком она уже встречалась.
— Вы воспитанница доктора Лэффина, не так ли?
Она кивнула.
— А теперь вы актриса?
— Да, я актриса, — подтвердила Бетти, не понимая, к чему клонит незнакомец.
— Ошибусь ли я, если выскажу предположение, что вы та самая молодая девушка, которую можно было видеть у окна в лавке на Дьюк-стрит?
Бетти помолчала мгновение и затем ответила:
— Да, я та самая мученица. Надеюсь, вы пришли не для того, чтобы купить конторку?
— Нет, мисс Карен, я пришел не для того. Однако я хотел бы спросить вас, не сочтите меня невежей, почему вы приняли участие в этой рекламе?
Бетти вначале хотела не отвечать на вопрос, но на лице незнакомца отразилась такая тревога, что она изменила свое решение.
— Я сделала это по просьбе доктора Лэффина.
— А открыл ли вам доктор Лэффин свою тайну? — вновь спросил незнакомец. — Я хочу сказать: объяснил ли он вам свою истинную цель?
— Нет, — коротко ответила девушка. — Я только твердо знаю, что ни при каких обстоятельствах не соглашусь больше подвергаться такому унижению, которое мне пришлось испытать в эти дни.
Глаза незнакомца скользили по лицу Бетти.
