«Четверка» задним ходом выползла из дворика. Развернулась и на второй передаче двинулась по грунтовке. Сзади катил «БМВ». Через шесть минут оба автомобиля по проспекту Культуры выскочили на виадук и благополучно миновали пост ГАИ. Это был не очень рискованный, но весьма напряженный момент. Если бы Тереха тормознули, Серый был бы обязан нажать кнопку взрывателя. Он был готов — слишком многое поставлено на карту. Пилигрим следовал за ними на оптимальной дистанции в триста метров. Если бы на посту остановили Серого, кнопкой взрывателя воспользовался бы Пилигрим. Убедившись, что обе машины проехали беспрепятственно, секретный агент Котова свернул на стоянку таможенного терминала «Северный» и оттуда сделал два звонка. Один — своему шефу, второй — в офис Бегемота. Именно его голос записал Алехин.
Отзвонились секъюрити, направленные в больницу Мечникова. Профи не приходил в себя. Врачи к нему не пускают. Предварительный диагноз: сотрясение, ушиб головного мозга. Плюс ко всему прочему потребуется операция в челюстно-лицевой хирургии — удар кулаком повлек переломы. Доклад Сафонов выслушал и велел им возвращаться.
Он видел, с каким напряженным вниманием к разговору прислушивалась жена Бегемота. «А нет ли здесь особого интереса?» — отметил про себя. На всякий случай «бюллетень» о здоровье Профи он сильно смягчил:
— Ну, слава Богу, Сергей в порядке, пришел в себя. Сотрясение, конечно, есть, но эскулапы говорят: ничего страшного. Он же крепкий мужик.
Бегемот сказал жене:
— Видишь, а ты сразу в панику.
— Я хочу знать, как ты намерен поступить, — отвечала Зоя.
— Зоя, Игорь Михайлович позвонил в милицию, делом займутся специалисты. У них в такого рода делах огромный опыт. Все будет о'кей!
Незамеченной вошла в кухню Лилька. Удивленно оглядела собравшихся.
— Доброе утро, — сказала негромко. Зоя снова заплакала: она представила себе, что вместо Насти усатый запихнул в машину Лильку. Господи.
— Мама, мамочка! Что случилось?
— Ничего, доченька, — ответил Бегемот, — ничего особенного.
— Не лги ей. Слышишь? Не лги! — В голосе Зои звучали истерические нотки. — Сегодня, Лиля, нас с тобой должны были похитить. Но… по ошибке бандиты украли Настю и тетю Тамару. Сейчас их держат в подвале. (Почему в подвале? — удивился Сафонов.) Если твой папочка не даст своих зачуханных долларов, их убьют.
Этот монолог восьмилетняя девочка выслушала с широко распахнутыми глазами. Потом повернулась к отцу.
— Папа, — сказала громким шепотом, — папочка, спаси их.
Самир Хайрамов никогда не был особенно честолюбив, зато всегда любил деньги. В 1986 ГОДУ он, тридцатилетний инженер-технолог с окладом 140 рублей, жил в заводской общаге. Там-то и начался его путь в бизнес. С водки. Одним из первых шагов горбачевской перестройки стал в 1985 году майский указ о борьбе с пьянством. Ограничения на торговлю спиртным естественным образом привели к спекуляции. Ширилась борьба — крепли спекулянты. Серега Хайрамов (Самир — для земляков) в часы досуга как-то раз прикинул: подпольная торговля водкой может за неделю дать больший заработок, чем его месячный оклад на «Красном Октябре». Это и определило его выбор. Сначала приходилось бояться всех: участкового, коменданта общежития, даже рейдов «Комсомольского прожектора». Бояться приходилось самих покупателей: дважды его грабили, отбирали и товар, и деньги. Однажды ударили по голове бутылкой портвейна. «Я крещен тридцать третьим портвешком», — шутил он иногда в подпитии.
С комендантом и с участковым Сергей быстро нашел общий язык — язык денег. Сошелся с местными мелкими рэкетирами. (О, рэкет образца 1986! Какой ты был младенец!) Через год у него был капитал, позволивший открыть собственный кооператив. «Кооперативному движению — зеленую улицу» — так называлась передовица в партийной газете.
Завод коммунист Хайрамов послал к едрене фене. Теперь, когда у него появилась хорошая кооперативная крыша, появилась и возможность отмывать «пьяные» деньги.
А уже пришла пора быстрых денег. В условиях тотального дефицита (который в значительной степени создавали сами работники госторговли вкупе с кооператорами) деньги можно было делать из воздуха. Разрушалась страна — богател Хайрамов, крепла мафия. Заголовок аналитической статьи «Лев готовится к прыжку» стал неактуален. «Лев прыгнул!» Среди кооператоров ходила присказка: «Куй железо, пока горячо, пока у власти Горбачев!»
В 91— м Горбачева отодвинули. «Свобода!» -грянули в литавры «демократические» издания. «Свобода!» — подхватили хором воры и хапуги всех мастей, вчерашние партработники и их подрастающая смена — Ленинский комсомол. «Свобода!» — закричали воры в законе, авторитеты и мелкая уголовная шелупень.
Цинизм, наглость и жадность этой своры были безмерны. А пирога на всех не хватало. Дележка шла постоянно. С кровью, со стрельбой и взрывами. Многие из тех, кто ринулся в это море бизнеса и рэкета, были расстреляны, сожжены, взорваны, исчезли без следа. Какой-то шутник сказал: «Перестройка перешла в перестрелку». Бегемот уцелел. И не просто уцелел. Он стал «новым русским». И материально и морально. Бегемот создал империю «Хайрамов». На сегодняшний день АОЗТ «Хайрамов» включало в себя немало: четыре автостоянки, автосервис, мойки и шиномонтажи, три ресторана, сеть кафе и магазинов, гостиницу. Это легальный бизнес Бегемота. А еще было подпольное производство водки. Если гувэдэшный чин не успевал сообщить об опасности и какой-либо из подпольных цехов накрывали, тотчас же организовывался новый. Бегемот начал с водки и не расставался с ней уже никогда. В жестоком мире легального, полулегального и совсем уж нелегального бизнеса все определяли сила, деньги и… умение предавать. За каждым долларом, за каждым рублем стояло предательство, ложь, кровь… («Папочка, спаси их!» — сказала дочь.)
— Все будет хорошо, дочушка. Я спасу их, обязательно спасу
Он уже решил, что не даст ни копейки. А как иначе?
На двух машинах приехали руоповцы. Старший, майор Петров, узнал Сафонова. Профессионалы легко понимают друг друга. Начальник СБ изложил ситуацию коротко, но емко, предвосхищая вопросы. Сразу же Петров связался со своим руководством: необходимо срочное объявление плана «Перехват». Общегородской «Перехват» был объявлен в 10.38. Машины с заложниками в это время находились в сорока двух километрах от города. Гигантский капкан, охватывающий площадь в тысячу двести квадратных километров, начал захлопываться. План, включающий десятки пунктов гласных и негласных мероприятий, обеспечивали тысячи человек. Они работали впустую. Когда выехали на виадук, Терех первый заметил в зеркало черный столб дыма позади.
— «Москвич» ваш вовсю коптит, — сказал он. Пиня вертел головой. Увидел. Загрустил маленько: он искренне любил все, что ездит. Умел увидеть в автомобиле не конструкцию из нескольких тысяч железяк, но душу. Дымил «Москвич» погребальным костром. Было очень стремно и противно. Впереди пост ГАИ. Знак «сорок». Через пятьдесят метров «двадцать». «Движение без остановки запрещено». Рядом с гаишником — двое в камуфляже, в бронежилетах, касках. Под правой рукой АКСУ. На вишневую четверку с областными номерами никто не обратил внимания. В потоке других автомобилей она беспрепятственно миновала пост. Следом «БМВ» с Серым и Болтом. Болт весело засвистел.
— Не свисти, — сказал Серый, — денег не будет.
— Теперь будут!
В этот самый момент в багажнике умерла Настя.
Пилигрим позвонил в офис ровно через час. Сказал только:
— Телефон для связи.
Алка продиктовала. Алехин записал и этот звонок. Через двадцать секунд последовал вызов на трубку Сафонова. Тот же голос уверенно спросил:
— Хайрамов?
— Нет, моя фамилия Сафонов. Я юрисконсульт господина Хайрамова. И уполномочен вести все переговоры…
Пилигрим знал, кто такой Сафонов. Был готов к подобному повороту и продолжал спокойно, без паузы:
— В общем так, юрисконсульт. Пятьсот тысяч долларов. Не новые, не подряд. Передача завтра, в семь ноль-ноль. Конкретное место сообщу на твой номер в шесть тридцать. В РУОП не звони. Ясно?
— Ясно.
— Дальше. Деньги положишь в белую картонную коробку из-под обуви. Жена и дочка твоего хозяина заминированы. Радиовзрыватель при мне. При попытке задержания — взорву. Ясно?
— Ясно.
— Замечу слежку — взорву. Девок отпустим, когда проверим деньги. Метить не пытайтесь. Все.
Пилигрим повесил трубку и вышел из автомата: скоро здесь будут охотники… А завтра…
Завтра он станет богатым и навсегда покинет эту страну.
Проскочили виадук, напряжение заметно отпустило.
— Б-боец, — сказал Пиня с переднего сиденья, — у т-тебя там водки не осталось?
— Эх, Пиня, Пиня, не время пить. Он протянул бутылку «Смирновской». «Двадцать пять штук зеленью, — сказал Серый, — и пять за Пиню с Терехом. Когда возьмем бабки, их нужно слить». Боец согласился сразу. Это было неделю назад. В тот момент Боец был уже на мели. А тридцать штук — хорошие бабки. Пиня забулькал водкой.
