Однажды, некто Прадъюнг, человек Суму, совершал ежедневный обход территории в целях сбора дани. Каково же было его изумление, когда он услышал о некоем рассказчике, который в течение двух дней на площади Индранадъю зарабатывал себе на жизнь, не позаботившись заручиться разрешением.
Прадъюнг был зауряден с виду, но ножом владел как фокусник, И вот ясным днем, когда белое солнце в обесцвеченном небе забралось на самый верх, а железные стены, вода канала, даже солома крыш и дерево излучали несусветный жар, в котором все плыло, отбрасывая иссиня-черную тень, Прадъюнг пошел на площадь. Высоко над крышами парила пагода Биоконтроля, казалось, она плавится на солнце, так что у любого смотрящего нанес вызывала головокружение. Гомон толпы, треск моторов, все эти звуки созревали прямо из воздуха; женщины сидели перед дверьми своих домов и кормили детей грудью. Ему было трудно идти мимо нескончаемых ларьков горшечников: сандалии при каждом шаге норовили прилипнуть к пузырящейся смоле досок. Он перешел через подвесной мост на холм, где у центрального фонтана стояли когда-то каменные драконы, которых время и непогода превратили в безобидных мопсов. Фонтан, к слову сказать, тоже давно иссяк — несколько поколений назад был украден водопровод. Тем не менее, как и прежде, на площади Индранадъю собирались продавцы овощей и фруктов с соседних ферм. Их ларьки с соломенными крышами и красными флажками окружали площадь. Здесь было прохладнее, чем где-либо, можно было стянуть незаметно modjo, поэтому народа здесь скапливалось множество, дети и зеваки составляли большую часть. Лучшего места для рассказчика нельзя было и придумать.
Этот пришелец сидел, помахивая самым обычным веером, перед, ним стояла обычная чаща для пожертвований. Однако на этом все обычное кончалось. Прадъюнг был вынужден поработать корпусом и локтями, чтобы очутиться в первых рядах. Только туг он увидел этого человека. И открыл рот.
Никого подобного не встречал он раньше за всю свою жизнь. Парень был высокий, прекрасно накачанный. Но кожа его была бледной, лицо вытянутое, нос торчал клювом, а уж глубоко посаженные глаза были и вовсе неправильной формы. На верхней губе росли волосы — факт исключительно редкий, хотя и не полностью неизвестный в этих краях. Усы были коричневого цвета, точно такого же, как кончики волос, выбивавшиеся из-под чалмы. Говорил он с сильным, незнакомым акцентом и в абсолютно не свойственной рассказчику манере. И еще — он был совершенно спокоен.
Что вполне объяснимо, ибо рассказывал он не о какой-нибудь Серебряной Птичке или о космическом торговце Ван Рийне, или еще о каком-нибудь набившем оскомину анахронизме. Нет, он рассказывая совершенно новые истории, неприличные по большем частя и дерзко забавные. Толпа держалась за животы.
— И вот, после столь долгой я блестящей карьеры, сражавшемуся в воздухе за честь и славу своей страны Пьеру Удальцу даровав ли отпуск домой. Для пилота более желанной награды нельзя было придумать. — Рассказчик скромно потупил взор и добавил: — Но я всего лишь бедный человек, о щедрые и добросердечные люди, и изнемогаю от усталости…
Деньги зазвякали о чашу. Рассказчик переложил всю мелочь в сумку, откинулся назад, зажег сигарету, отхлебнул глоток вина из меха за спиной и заключил:
— Дом Пьера Удальца назывался Париж, это был самый богатый и прекрасный из всех городов. Именно там мужчины овладели все искусством наслаждения: это значит не просто валяться вместе, но использовать самые нежные и утонченные изыски, самые прелестные и пикантные тонкости… Вот, для примера, рассказ о путнике из любопытного местечка под названием Техас, который, попав в Париж…
— Остановись!
Прадъюнг оттолкнул стоявших на его пути в самом ближнем к рассказчику кружке слушателей и встал прямо перед ним. Публика недовольно загудела сзади, тогда он потянулся к рукоятке кинжала. Наступила тишина. Лишь отдельные невнятные возгласы протеста слышались из толпы. Кое-кто, решив, что пора и честь знать, постарался как можно незаметнее ретироваться.
— Твое имя, чужеземец. Откуда ты пришел? — резко спросил Прадъюнг.
Рассказчик поднял глаза. Глаза были незамутненно-серые.
— Не лучший способ заводить дружбу, — с упреком в голосе ответил он.
Прадъюнг вспылил:
— Ты знаешь, где ты?! Это территория Суму, да населят его потомки весь космос! Кто разрешил такой инородной бестии, как ты, делать здесь деньги?
— Но никто мне не запрещал.
Ответ был достаточно мягким, чтобы Прадъюнг мог утолить свой гнев и успокоиться, к тому же скорость, с которой этот тип зарабатывал, позволяла рассчитывать на приличный барыш. — Здесь рады любому чужеземцу с добрыми намерениями. Но решать должен мой хозяин Суму. И он оштрафует тебя за то, что ты вовремя не явился к нему. То есть сразу. Но если ты будешь вести себя подобающим образом с ним и… хм… с его верными людьми, то ему не придется приказывать бить тебя.
— Осмелюсь надеяться, что не придется. — Рассказчик вскочил на ноги. — Пойдем же скорее, веди меня к своему вождю!
— Ты мог бы оказать почтение его людям, которое они заслуживают, и тем приобрести друзей, — сказал Прадъюнг, косясь на полную сумку.
— Конечно, — рассказчик поднял мех — Ваше здоровье, сэр! — Он долго держал мех у губ, после чего снова закинул его за спину.
— Так что там за история? — выкрикнул какой-то невежда, деревенщина, не знакомый с ножом Прадъюнга.
— Боюсь, что придется прерваться, — сказал чужеземец. Толпа угрюмо расступилась. Прадъюнг был уже вне себя от злости, но сдерживался. Он подождет, пока придут к Суму.
Великий человек обитал в доме довольно непритязательном снаружи, если не считать его примечательной длины и охранников с изрезанными ножами лицами, стоявших у каждой двери. Зато внутри… Мебель, ковры, благовония, певчие птички в клетках, аквариумы, фаянс, — среди всего этого можно было заблудиться! Был и гарем, где находилась, если верить слухам, сотня наложниц, — правда, не всегда тех же самых. Но что более всего поразило гостя — так это система кондиционеров, купленная за бешеную цену в дворцовой части города.
Суму возлежал в походном кресле, одной рукой небрежно перелистывая какие-то бумаги, другой почесывая брюхо. Сладкий чай и печенье находились у него под рукой. Позади сидели двое телохранителей с кинжалами, один из них заряжал пистолет, довольно древнее с коротким стволом химическое оружие, стреляющее свинцовыми пулями. Впрочем, убить из такого было ничуть не труднее, чем из бластера.
— В чем дело? — вскинул бульдожью голову Суму и близоруко сощурился.
Прадъюнг грубо выпихнул рассказчика вперед.
— Этот заморский шарлатан вот уже два дня болтает на площади всякие истории, туан. Посмотри на его сумку — она распухла от выручки! Но когда я попросил его прийти к тебе, о мой благороднейший хозяин, чтобы засвидетельствовать тебе свое уважение, он долго и грубо отказывался, и мне пришлось привести его на острие своего кинжала.
Суму уставился на незнакомца и мягко осведомился:
— Как тебя зовут и откуда ты?
— Доминик мое имя. — Высокий человек попытался выскользнуть из хватки Прадъюнга, очевидно, испытывая неудобство.
— Неприятно звучит. Но я спросил тебя, откуда ты.
— Из Пегунунганга Градъюганга — о! Это очень далека, за Тинджилским океаном…
— Ага. Так. — Суму удовлетворенно кивнул, будто он что-нибудь понял.
По правде сказать, он мало что знал о жителях других континентов. Иногда их правители и прибывали сюда, но только самолетом и только чтобы навестить правителей Компонг Тимура. Бедноту редко заносит так далеко. Ходили слухи, что там, за океаном, расцвела совсем другая жизнь при других условиях. Теперь понятно, что плохая пища и недостаток солнца в ряде поколений приводят к тому, что у людей такие бледные физиономии…
— Почему же ты не захотел прийти ко мне сразу? Любой указал бы тебе на мой дом.
— Но я не знал этого правила, — сказал Доминик обиженно. — Я думал, что имею право заработать себе на жизнь несколько честных монет.
— Несколько честных монет! Я вижу гораздо больше, — поправил его Суму. — А разве честно отказывать мне в том, что мне принадлежит по праву? Ладно, на первый раз твое незнание может сойти за оправдание. Давай посмотрим, что у тебя в сумке, чтобы решить, сколько будет справедливо удержать с тебя в неделю. Заодно оценим сумму штрафа за твое легкомыслие.
Прадъюнг плотоядно ухмыльнулся и потянулся за сумкой. Но Доминик отступил назад и швырнул ее прямо на колени Суму.
— Держи, туан! — вскричал он. — Но не верь этому противному человеку с глазами гиены. Пересчитай мои деньги сам. Но учти, что эта сумма собрана не за один день, а за два плюс еще добрая часть ночи. Спроси любого на площади, если не веришь мне. Там подтвердят мои слова.
