Рейтинговые книги
Читем онлайн Листая Путь. Сборник малой прозы - Алеша Кравченко

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13

Когда рассвет вступил во власть над миром, она приподнялась и, глядя мне в глаза, ероша рукою мою шевелюру, заговорила, ничуть не стесняясь великолепной наготы:

«Иди, тебе пора. Спасибо, милый… Все оказалось прекраснее, чем я могла ожидать, но все в этом мире кончается… Ты не вернешься – это мне известно – я на тебя гадала… И не возвращайся просто так, потому, что я понравилась тебе, или из жалости. Не надо. Я переживу. Я получила все от этой жизни и справлюсь теперь со всем… Ты можешь, конечно, вернуться – однажды и навсегда, но так не случится. Мы больше не встретимся, милый… Спасибо… и уходи…»

И я ушел по колючему свежему снегу…

***

Две недели в волнениях и сомнениях я мерил шагами свой дом, взяв отгулы, пока действительно не влюбился, пока безумно не захотел вернуться… но безумство-то меня и останавливало…

Окончательно вознамерившись вернуться и навеки связать с нею жизнь, я случайно узнал, что она забрала документы и покинула город, никому не оставив обратного адреса…

Я долго тосковал. Но закружили бесконечные дела… А затем наступила весна…

***

Прошло лет двадцать – холостяцких горьких зим, наверно, больше – не считал… А прошлой, по первому снегу зашел ко мне на кафедру симпатичный молодой человек, ужасно напоминающий молодого меня, поздоровался и сказал:

«Мама умерла год назад. Привет и наилучшие пожелания Вам передавала. Всегда говорила, что ни о чем не жалеет… Да, и я вот посмотрел на отца… Прощайте»

И ушел… Я пытался догнать – не успел – только полы пальто вдалеке развевались от ветра.

Я прочитал ее последнее письмо, оставленное сыном на столе, такое доброе прощальное письмо, в котором рассказала мне она про все, что было…

Она так и не вышла замуж – любила меня одного, а в сыне сумела воспитать ко мне, как ни странно, почтение и уважение… Мне все простилось, все прощалось…

Я знаю, сын придет на те похороны, что так недолго ждать осталось. И будет на них хоть одно дорогое, родное лицо…

И словно приближая этот час, богатая зима – одна к одной – ложится наземь крупным добрым снегом…

Азбука скольжения

Алене

Из блистающей глади льда

Шлю отчаянное: «Поверьте»…

Любая встреча с Алексеем Михайловичем была для меня и радостью, и любопытным уроком отношения к жизни и к миру, к людям и их поступкам. Мы виделись с ним обычно в клубе для журналистов. Не столь часто, как мне хотелось бы, но и не столь редко, как могло бы быть, если учесть «непоседливость» нашей профессии и наших характеров.

И в этот раз он побаловал мою любознательность, мой неподдельный интерес к мотивам, которые подвигают человека либо на высокое и пронзительно чистое, либо на какую-то непостижимую низость…

Он, очевидно, «собирал» подобные истории, умел их находить и отчетливо различать. А иногда мне даже казалось, что его пристрастия к столь сложному жизненному материалу сами по себе притягивают к нему все новые и новые «экспонаты» его «коллекции»…

***

– Вы ведь помните, как пару лет назад на всю страну гремело имя замечательной фигуристки N? – спросил он меня, едва мы приступили к обеду и выпили за встречу, от души обрадовавшись ей.

– Да, конечно. Я даже видел ее завораживающее катание, но познакомиться лично мне, к несчастью, не удалось…

– А мне такая честь выпала… После очередного ее головокружительного успеха я оставил в гостинице, где она поселилась, свою визитную карточку с просьбой о встрече и об интервью. Надежд не было вовсе – она же презрительно относится к нашему брату – журналисту… Но… – он выдержал драматичную паузу, – меня пригласили, и провели прямо в номер. Она сидела уставшая и расслабленная, куталась в огромную цыганскую шаль и загадочно улыбалась…

Алексей Михайлович закурил, в глазах его появилась мечтательность, в то же время, лицо его – и без того аристократичное, по заслугам горделивое, еще более приосанилось, воспарило, как у молящегося человека…

***

По словам Алексея Михайловича, после обстоятельного и разностороннего интервью, в ходе которого он продемонстрировал свою неумолимую дотошность, а она – обворожительную снисходительность к утомительным расспросам и недюжинный интеллект, N попросила уделить ей еще немного времени. Для чего? – оказалось, что для давным-давно задуманного разговора, какой, она всегда была в том совершенно уверена, обязательно должен был состояться…

И коллега с удовольствием и мастерством пересказал мне ее длительный монолог, изредка перемежая его своими ремарками.

– Вы знаете, – сказала она взволнованно и, как мне показалось, смущенно, – Я хочу рассказать Вам одну историю из собственной жизни, о которой не знает больше ни один человек на свете. Это – история моего успеха… или – моего пути к этому довольно большому и шумному успеху…

Почему-то принято считать, будто всего положительного и замечательного человек в жизни добивается исключительно сам. Некоторые, правда, ссылаются на «Божью помощь» при этом; другие же сами себя считают «везунчиками», либо их таковыми числят многочисленные окружающие.

Я уважаю оба эти мнения, но совершенно убеждена: мне повезло встретить человека, а точнее – двух человек, до сих пор не подозревающих о том, что именно им я обязана всем, что имею, что меня окружает. Успех, благополучие, почитание, перспективы, поклонники и подлинная любовь – ничего этого не было бы у меня в таком количестве, если бы не своевременная встреча с ними…

Много лет тому – более пятнадцати – я была совершенно обыкновенной девчонкой, ленивицей и капризулькою, ни к чему, кроме сладостей да родительской безмерной любви, привязанностей особенных не имеющей. Надо сказать, что я росла в благополучной семье: родители неподдельно любили друг друга и меня; мама больше не могла иметь детей и, поэтому, единственную дочурку нещадно баловали…

***

Она ненадолго замолчала, совмещая в своем сознании картинки того далекого теплого прошлого и сегодняшнюю действительность. Отпила глоток совсем остывшего чая. Поправила непослушный локон. Справилась у меня, не прискучил ли мне столь подобный рассказ? И, лишь получив ответ, что я заинтригован, а слушать людей – мои профессия и призвание, наконец, продолжала:

– Своеобразным «делом жизни» катание стало для меня совершенно случайно и в относительно позднем возрасте. Не помню, кто и почему сказал моим родителям, что коньки будут весьма полезны для меня во всех отношениях – здоровье, стройность, грация и так далее…

Возможно, это сделал наш семейный доктор, которого приглашали ко мне едва ли не каждую неделю – настолько я была хрупка, подвержена простудам и прочим хворям в возрасте 7—8 лет… Я, правда, никогда об этом не спрашивала, но родители за эту идею ухватились, словно за нить Ариадны – как видно – не зря.

С тех самых пор каток стал для меня полноправным «вторым домом». То отец в одиночестве, когда маму одолевали немочи или неотложные дела, а то и оба они вместе ежедневно приводили меня на лед и сдавали с рук на руки тренеру. Сами же до конца занятия стояли в сторонке и восторженно наблюдали за моими «успехами». Честно говоря, я уже вскоре осознавала, а потом убедилась доподлинно, что собственно новых «успехов» после примерно двух лет обучения у меня уже не было…

***

– Не в обиду моему первому тренеру, Василию Ивановичу, он был прекраснейшим и добродушнейшим человеком, глубоко и взаимно влюбленным в коньки, безусловно способным внушить столь же благоговейную страсть к этому занятию даже вовсе не спортивному человеку. Но воспитывать чемпионов он абсолютно не умел и не старался.

Да, Василий Иванович охотно брался обучать детей из обеспеченных семей на сколь угодно длительный срок. Только основу его средств к существованию составляли отнюдь не эти редкие и относительно быстротечные контракты, а случайные «первые уроки» скольжения совершенно случайным людям, в первый или во второй раз в жизни пришедшим на лед. Подобных «часовых» уроков он давал по 5—6 в день, и именно это позволяло ему «сводить концы с концами».

Отсюда выработался и его «уникальный» подход к воспитанникам: условно говоря, главное – поставить на коньки, научить скользить вперед, назад, делать повороты и тормозить. То есть, тому, без чего катание, конечно, невозможно, но что составляет только жалкий «скелет» искусства фигурного катания.

Эту техническую «азбуку» скольжения я освоила довольно быстро и легко, а какой бы то ни было «поэзии» на льду в уроках Василия Ивановича не было вовсе. Кроме того, если какой-то элемент не получался, даже совсем не получался, мой первый тренер никогда не настаивал на непременном его исполнении «здесь и сейчас».

1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Листая Путь. Сборник малой прозы - Алеша Кравченко бесплатно.
Похожие на Листая Путь. Сборник малой прозы - Алеша Кравченко книги

Оставить комментарий