Вот насколько зависели жители Монголии от экспорта железа. А нас пытаются уверить, что монголы могли довольно хорошо вооружить стотысячное (а то и 300–тысячное!) войско. Для такого проекта надо было последовательно копить железо несколько десятилетий. При этом координируя экономическую деятельность в рамках всей Монголии.
Это невозможно было сделать в те годы в принципе. Тем более невозможно, вот так, в одночасье, выбрать «великого вождя», и за несколько лет решив чисто политические проблемы, многотысячным войском обрушиться на Китай.
С палками, что ли, обрушиться?
Вообще с мифами о «государствах кочевников» что–то не в порядке с самого начала. Эти мифы многими ставятся под сомнение. Почему–то именно империи кочевников не оставили никаких следов ни в материальной, ни в духовной культуре. Эти сомнения высказаны во всех трудах творцов альтернативной истории. В том числе тех, кого мы упоминали выше.
Но нам бы хотелось решить этот вопрос раз и навсегда по существу. И мы заявляем, что государство – это структура основанная на насилии, это структура, возникающая в условиях большой концентрации людей. Мы упоминали обо всем этом в первой главе.
Но никто добровольно под кнут или топор не пойдет. Если есть возможности насилия избежать – его избегают. И у кочевников в этом отношении наилучшие возможности. Отдельные кочевые народы не смогли загнать в колхозный социализм сталинской империи даже в XX веке с пулеметами и аэропланами. Уйгуры, например, просто откочевали в Синьцзян. А иные северные народы десятилетиями скитались по тундре, успешно убегая от ретивых советских бюрократов.
Тем более, невозможно даже допустить, чтобы кочевники вдруг добровольно объединились в стотысячные массы и терпеливо ждали бы, сидя на голодном пайке, и допивая глинистую жижу из вычерпанных колодцев, когда их соизволят организовать некие «вожди». Да и сама система кочевого хозяйства, основным принципом которой является рассредоточение по территории, принципиально противоречит практике государственного строительства в древности и Средневековье, базирующейся на концентрации людей на как можно меньшей территории (подробнее об этом можно прочитать в нашей предыдущей книге «Свои и чужие»).
Так что правы критики мифов о «кочевых империях». Но не в частностях тут дело. Кочевники принципиально не могут организоваться в государство. Системообразующие признаки кочевого хозяйства не совместимы с системообразующими признаками государственного управления. Кочевникам государство можно только навязать. Да и то они становятся самыми неуправляемыми подданными.
Скажем больше. Если рассматривать хозяйственную деятельность с самых общих позиций, как взаимоотношение Человека и Природы, то признаки «кочевничества» можно найти и сейчас в иных экономических и социальных институтах. Недаром одно время на Западе так моден был термин «новые кочевники». Но вот что интересно. Чем сильнее тенденции «кочевничества», тем слабее государственные институты.
Иного не бывает.
Так что не могли мифические кочевники монголы времен мифического Чингизхана объединиться в империю.
А чтобы еще усилить все вышеприведенные тезисы, вспомним, что уже в XX веке, при наличии еще не развитых в той же Монголии, но все же имеющихся пусть и в небольшом количестве, средствах связи, а также располагая небольшим авиаотрядом, упоминаемый выше барон Унгерн сумел сформировать только четырехтысячный конный корпус (значительную часть которого составляли не монголы, а белые эмигранты и забайкальские казаки). А ведь он был фактическим правителем Монголии и ее военным министром. И обладал большим авторитетом, как спаситель этого государства от китайской агрессии. Да и население Монголии было в это время побольше, чем во времена Чингизхана.
И тем не менее. При всех этих возможностях только четырехтысячный корпус. Так что если у легендарного Чингиза и был некий реальный прообраз, то он мог быть разве что предводителем крупной банды из нескольких сот всадников. Максимум из тысячи.
И вот с такими «ордами» он завоевал полмира!? Не смешите меня, господа.
Но, тем не менее, допустим, эта банда двинулась в поход. На многие тысячи километров. Не имея карт, и, в сущности, не зная куда идти. Но, опять же, допустим невероятное, пошли пятьсот бандитов куда глаза глядят. Пятьсот это не пятьсот тысяч. Для такой орды, если как–то знать ближайший маршрут, можно найти и корм для коней, и подходящие колодцы.
Кстати, заметим, эта банда не может сильно увеличиваться, вовлекая в свои ряды представителей неких «покоренных» народов. Как только ее состав превысит несколько тысяч, она не сможет передвигаться компактно по сухим степям, а тем более пустыням, из–за отсутствия должного количества воды и корма для коней. А при рассредоточении «покоренные» просто разбегутся.
Так что эта орда остается небольшой. Но, допустим, энергичной и целеустремленной, как и в начале похода. И, идет она, если хоть в малейшей степени следовать официальной версии, весьма споро, проходя по пустыням сотни километров, потом вступая в бои, потом снова пускаясь в поход. И так несколько лет подряд. С учетом того, что шли отнюдь не по прямой, прошли в итоге не менее пятнадцати тысяч километров, изрядно поколесив по Монголии, Синьцзяну, Средней Азии, территории современного Казахстана (пять с половиной тысяч километров, если бы шли строго по прямой, как самолет из Центральной Монголии к берегам Волги).
Можно ли поверить в такое?
Увы, нет. Более того, в нашей недавней истории есть прецедент, характеризующий физические возможности и ограничения такого рода маневров. В 1935 году туркменские конники совершили поход по маршруту Ашхабад — Москва. Конников было всего несколько десятков. Их поход обеспечивали радисты и авиаторы, а затем и грузовики с фуражом и продовольствием.
Разумеется, кони были самые лучшие.
Так вот, дойдя до Москвы, кони были не в состоянии двигаться дальше и возвращались в Ашхабад поездом. Сама команда конников была крайне утомлена и тот факт, что они дошли до Москвы, считался спортивным подвигом «беспримерным во всемирной истории», как писала тогда газета «Известия».
Теперь представьте себе, что этот же маршрут пройден с боями, без поддержки всеми видами современного транспорта и связи. А потом эти конники должны еще с марша вступать в большое сражение в районе Москвы.
Все это, разумеется, не реально. Но именно из таких вот эпизодов – марш в тысячу–другую километров по пустыням и сухим степям, а потом победоносное сражение с превосходящими свежими силами якобы «покоренных», состоит весь мифический поход Чингисхана.
Поверить в это невозможно. Это сказка. Сказка злая и неумная.
Но опять допустим невероятное. Худо ли бедно ли, но банда в пятьсот сабель завоевала полмира. И как поют батыры Чингизхана в мифических фэнтэзи В. Яна: «Пески сорока пустынь за нами кровью трусов обагрены» (в реальности они были бы обагрены не кровью трусов, а костями самих этих «воинов», сдохших от жажды в первом же переходе).
И вот сокровища половины мира собраны в казну завоевателя. Десятки тысяч рабов чего–то строят в его резиденциях, территория империи пронизана сетью весьма хорошо содержащихся дорог.
Где следы всего этого?
Дороги Римской империи сохранились до наших дней. Следы гораздо более скромных сокровищниц тоже. Ну а о дворцовых постройках и говорить нечего.
А вот от империи Чингизхана всего этого не осталось. Ни малейшего следа.
Не осталось, потому, что не было этой империи. Не было и не могло быть по законам Природы. И хватит дальше муссировать данную легенду.
Впрочем, тем, кто не может обойтись без более подробного анализа сказок, можем порекомендовать книгу А. Бушкова «Россия, которой не было – 3» М.: ОЛМА–ПРЕСС, 2004 – 394 с. В этой книге подробно анализируются немногие (их всего семь) исходные рассказы об империи Чингизхана и показывается, что это действительно сказки. Причем в некоторых из них сказания об этой «империи» соседствуют с вполне знакомыми нам сказками из … Тысячи и одной ночи. Например, сказке о птице Рух. Вот так, великий Чингизхан и гигантская птица Рух, таскающая в когтях слонов, из одного сборника сказок.
Нам, однако, эти доказательства лживости истории Чингизхана представляются излишними. Повторим и подчеркнем, хватит того, что история этой империи противоречит законам Природы.
Итак, если следовать жанру детектива, следует обратить внимание читателя, что тотальная ложь лежит в самой основе, уже в предыстории так называемого «татарского ига». Что, господа присяжные, говорит не в пользу творцов этой версии русской истории. Что–то будет дальше?
А дальше следует рассмотреть эпизод, носящий название «битвы на Калке». Но … мы его рассматривать не будем. В самом деле, что связывает Калку и Батыево нашествие? Легенда о том, что и краткий рейд на Русь, закончившийся эпизодом на Калке, и Батыево нашествие исходили из империи Чингизхана. Но этой империи, как мы только что показали, не было. Значит легенда о Калке это просто одна из второстепенных «подпорок» мифа о татарском иге. И эта «подпорка» несет только одну смысловую нагрузку – лишний раз связать Батыево нашествие и мифическую монгольскую империю. Но, опровергнув миф об империи Чингизхана в целом, мы не нуждаемся в критическом рассмотрении одного маленького эпизода этого мифа.
