Не нравятся мне такие дела. Что-то не чисто тут.
Постепенно в лесу темнеет и всё сворачивается. Девчонки убирают со стола, мы гасим костёр. Посиделки заканчиваются, а я так и не поговорил с Асей. Можно было бы в машине, по пути ко мне домой, но хочется всё прояснить заранее.
Пуля с Верой уезжают первыми, прощаясь. Арина с Асей стоят поодаль, и девчонка Клыка делает шаг ко мне, загораживая подругу.
– Зверь. Мне очень нужна её помощь.
Она хватает Асю под руку и старается увести. Смотрит настороженно и заглядывает мне за плечо, ища поддержку у Клыка.
– Думаю, справишься сама.
Я буравлю взглядом Арину, ожидая, что она сдастся. Но она удивляет меня, смотрит в ответ и не отводит взгляда. Держится и только крепче сжимает руку подруги.
Девчонка явно не из нашего мира, а то бы знала, что в чужие дела лезть не стоит. Они обе совсем другой породы, по другим законам росли. Но если попали в нашу жизнь, пора учиться местным правилам.
– Лучше не устраивай сцен, - я открыто угрожаю девушке Клыка. С ним буду разбираться потом. Не когда меня не подпускают к моей невесте.
– Я пойду, - Ася неуверенно кивает. Сжимает крепче ладонь Арины, но затем отходит. Вся дрожит, подбирается, но защищает подругу. Интересная взаимная верность.
Знаю, что из леса не сбежать. Ей никуда не деться. Но протягиваю руку и жду, пока она вложит хрупкую ладонь в мою. Сжимаю и тяну за собой, подальше от остальных. Остальные провожают меня удивлёнными взглядами. Все, кроме Клыка. Он понятливо кивает и отвлекает Арину.
Я впечатываю девушку в кору дуба. Сжимаю плечи и подбородок, заставляя смотреть мне в глаза. Она вся дрожит. Губа трясётся и глаза влажные, но не зовёт на помощь.
– Дамир, мне больно, - она хнычет и пытается отвести взгляд. Но не вырваться. Показывает зубки, но слишком страшно, чтобы пусть их в ход.
А я уже и забыл, что назвался ей настоящим именем. Оно звучит непривычно, слишком чужим. Так давно не слышал. Даже пацаны всегда называли по кличкам.
Но то, как она произносит моё имя мне нравится. Запинаясь, с придыханием и несмело, утихая к концу.
– А мне было больно, когда ты сбежала.
– Мне жаль, - смотрит под ноги. – Я просто испугалась. Я бы вернула все деньги. До копейки. С процентами. Просто не сразу.
– Думаешь дело в бабле? Ася, мы договорились. И ты сказала «да», так что теперь ты моя. И станешь моей женой. Мне плавать страшно тебе, обидно или жалко свою прежнюю жизнь. Теперь она закончилась. Смирись с этим. Ещё раз попытаешься сбежать – я тебя отшлёпаю. А на третий раз – пострадаю все, кто тебе дорог.
Девчонка дёргается и смотрит на меня затравленно. Ничего не говорит, только поджимает губы. Она выглядит напуганной, уставшей, загнанной в угол без вариантов побега.
Мне хочется её успокоить. Прижать к себе, погладить по волосам и сказать, что всё будет хорошо. Я буду нежным мужем и постараюсь дать ей то, что она захочет. Деньги, власть, красивые побрякушки и отпуск на островах. Она получит всё, кроме любви и детей.
Но сейчас мне нужно быть жестким, властным, опасным. Я не хочу, чтобы она боялась меня, но она должна. Быть верной и тихой, не сбегать, не предавать. Она должна понять, что со мной плохи шутки. Пускай привыкнет, свыкнется к тому, что ей никуда не деться от меня. А тогда уже можно будет налаживать мосты.
– Ты поняла меня? Поняла? – сжимаю её подбородок чуть крепче и она, наконец, кивая. – Умница. А теперь покажи, как тебе жаль.
– Как?
– Губами, - она вспыхивает. Покрывается румянцем и часто моргает, стараясь понять мои слова. Опускаю глаза и чуть толкаюсь бёдрами вперёд, намекая. Ася переводит взгляд в область моей ширинки и сглатывает.
Я хочу, чтобы она опустилась на колени сама. Потянулась пальцами к ширинке и стянула одежду вниз. Мне нужна инициатива и подтверждение, что она поняла и согласна. По-другому не будет. Теперь она моя и сделает всё, что я захочу. Жена же должна дарить мужу удовольствие.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Она обхватывает себя руками, вся дрожит. Опускает голову, стараясь скрыть волосами лицо. Но я вижу, как несколько слёз стекают по щекам. Блять. Хотел напугать, но не так же.
Я не насильник. Как бы тесно не было в штанах, не трону её, пока не попросит сама. Жульничать можно, возбуждать можно и чуть надавить можно. Но брать силой – это сломает её. А она мне нужна на всю жизнь.
– Поцелуй меня, Ася, - вскидывает голову от неожиданности. Правильно поняла мой намёк, но сейчас сомневается. Да, зверёк, реши, что ты сама слишком пошлая. Испорченная под стать мне.
Я мог бы сам поцеловать, но Ася должна сделать первый шаг. И она делает. Встаёт на носочки, чтобы дотянуться ко мне. Ведёт рукой по щетине, лаская грубые волосы.
У неё солёные губы. Нежные, пухлые и невероятные солёные от слёз. Она целует нежно, лишь слегка касаясь. Но этого хватает, чтобы мне не хотелось отпускать её.
Обхватываю её лицо и перехватываю инициативу. Мелкий поцелуи – это хорошо, но сейчас мне нужно больше. Сминаю мягкие губы грубым поцелуем и ловлю удивлённой вздох.
Скольжу языком меж её губ, проникая дальше. Она такая сладкая. Перемещаю руки ниже, пробираясь под ткань и ласкаю нежную кожу. Асель вздрагивает, но не отстраняется. Подставляет шею, когда я сползаю короткими поцелуями ниже, чувствуя, как под губами бешено колотиться её сердце.
Ликование и восторг смешались, вызывая удовольствие. Она реагирует, поддаётся вперёд и позволяет целовать. Касается руками меня, а глаза, эти блядски-красивые глаза, затуманены желанием.
Вот так, зверёк, я приручу тебя.
Я прикусываю кожу, вырывая тихий стон у девушки. Ася сжимается, словно не ожидая реакции. А в этом стоне затихает всё остальное. Голоса друзей, шум леса, дыхание. Только неприкрытый, короткий стон, который слишком много показывает. Насколько она возбудилась, как ей хорошо. Может сколько угодно играть в недотрогу. Но я-то чувствую её дрожь предвкушения, сумасшедшее сердцебиение и то, как выгибается навстречу рукам.
С неохотой я отрываюсь от неё. А она по инерции тянется за мной. Моргает, приходя в себя и сбрасывая морок похоти.
– Умница. Я верю, что тебе жаль. Но ещё раз разочаруешь меня, Ася, простым поцелуем не отделаешься.
Она медленно кивает и растирает запястья, которые я всё время сжимал.
– Зверь, - произносит имя, смакуя. Даже агрессивная кличка из её уст звучит совсем по-другому. Слишком нежно. Она вся нежная и невинная. Да, кофе с корицей и невинность. Вот, что зацепило, пригвоздило как бетонной плитой, и не даёт дышать без неё. – Твои друзья зовут тебя «Зверь»?
– Все зовут меня так. В моём деле стараешься меньше называть настоящее имя.
Она не спрашивает, чем я занимаюсь. Умная девочка поняла, что это не обычный бизнес и я не простой человек.
– Не говори Арине, ладно? Она расстроится.
Сама должна стать моей женой, понимает, что спасения нет. Но беспокоиться больше из-за подруги. Будто она расстроится сильнее, чем это задело Асель.
– Вы лучшие подруги?
– Нет. Соседки. Но мы похожи, - ковыряет носком кроссовок землю и медленно идёт обратно к остальным. – Во многом. Бывает, что вы не друзья, но понимаете друг друга намного лучше остальных. Она помогла мне очень, когда мне жить было негде. А я ей с ребёнком помогаю. Знаешь, взаимовыручка двух людей, которым хреново.
Впервые слышу от неё ругательство. Сам матерюсь, но от неё звучит дико. Неестественно, плохо, неправильно. Но довольно честно и искренне, будто другого описания нет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мне хочется сделать, чтобы у неё больше никогда не было «хреново». Чтобы она постоянно улыбалась и светилась, чтобы главной проблемой было то, что проспала в салон красоты или привезли босоножки не того цвета.
– Не скажу, если будешь вести себя хорошо, - отношения, скатывающиеся в постоянный шантаж, это не хорошо. Но, с другой стороны, отличный способ завязать эти самые отношения.
