– Зидира-асти, – точно так же, как и первый, поздоровался второй. – Пириятного от-диха им?
– И тебе счастливого пути, – не открывая глаз, ответил Рабинович. – Слушай, если не желаешь в воздухе растворяться, так хотя бы молча проезжай. Без тебя тошно.
Новый мираж кивнул так же вежливо, как и предыдущий, продолжив свой путь. Далее миражи следовали с завидным постоянством. Андрюша не сводил с них глаз, жадно пытаясь просчитать, сколько в их тюках могло быть еды и как хорошо бы ему стало, если бы он смог до нее добраться. Мысль эта становилась все более и более навязчивой. Криминалисту словно наяву стали видеться жирные окорока, огромные головки сыра и толстые копченые колбасы. Причем все это соседствовало с бездонными емкостями вина. Не в силах больше сдерживаться и совершенно не соображая, что он делает, Попов поднялся на ноги, вытянул вперед руки, словно приблудный вурдалак, и, стиснув зубы, пошел прямо на мираж. Мозгом Андрей, конечно, понимал, что сейчас просто пройдет сквозь видение, но поделать с собой ничего не мог. Прямо перед миражом он закрыл глаза и шагнул вперед, рассчитывая поймать пустоту, но вдруг почувствовал, что его руки схватились за край тюка, свисавшего со спины последнего верблюда. Не веря своему счастью, Андрюша рванул тюк на себя.
– Ай-ай-ай-ай-ай! – тут же завопил наездник на спине верблюда. – Кираул. Гирабят. Сапасите, кито-нибуть.
– Мужики, они настоящие! – тут же истошно заорал Попов, и верблюд, вильнув задом, от его вопля повалился на песок.
– Настоящие, мать вашу!
Упал следующий верблюд…
– ЖИ-ИВЫ-ЫЕ-Е-Е!
Песком с головой засыпало пятерых охранников каравана, бросившихся выручать своих товарищей…
От истошного крика Попова могли бы проснуться и мертвые, если бы, конечно, Андрей изобразил звук трубы страшного суда. А так ему удалось только разбудить Жомова. Спросонья не разобрав, где находится и что вокруг происходит, но всегда помня о служебном долге, Ваня одним движением отстегнул от пояса дубинку, вторым – оказался на ногах, третьим уложил на песок какого-то аборигена, оказавшегося в опасной близости, ну и лишь потом только спросил, ткнув в поверженного «демократизатором»:
– А это кто такие?
– Видимо, местное население, – сделал предположение Рабинович. – Только, может быть, вместо того, чтобы дубасить их по башкам, мы попросим показать дорогу к ближайшему оазису? Или купим билеты до конца маршрута?
– Да по фигу, – пожал плечами омоновец и тут же зарядил в лоб кулаком еще одному низкорослому аборигену, кинувшемуся на него с холодным оружием в руках. – Ты давай спрашивай, а я пока кости немного разомну.
– Нет уж, Ваня, давай без членовредительства обойдемся, – предложил кинолог и сам влепил дубинкой в лоб набросившемуся на него коротышке. – Блин, да что они какие настырные? Андрюша, попроси их, пожалуйста, остановиться. Только вежливо!
– ЛЕ-Е-Е-ЕЖАТЬ! – исполнил его просьбу Попов, и на ногах остался стоять только тот верблюд, что возглавлял караван.
– Ай-ай-ай-ай-ай, какой бида, – горестно покачал головой штурман этого корабля пустыни. – Такой пириятный люди и так гиромко киричит. За-ачим весь моя караван уронили?
– Ты это, мужик, не наезжай, – Жомов погрозил ему дубинкой. – Я еще только разогреваться начал.
– И-и зачим гиретца? – заботливо погрозил ему пальцем погонщик. – Солнца в башка попадет, са-авсим пилохо будет, – теперь палец взлетел вертикально вверх, отыскивая доступ к зениту. – Ни-ихарашо. Давай ша-атер ситавь, будим отидихать, вода холодний пить, башка от солнца пирятать.
– Вода? Где вода? – завопил Попов и, увидев, что погонщик отвязывает от верблюжьего горба бурдюк, бросился вперед. – Слушай, мужик, у тебя, может быть, и поесть что-нибудь найдется?
– И паисть наиде-ца, и папить наиде-ца, жалко жинщина ни-и наидеца, – сокрушенно вздохнул погонщик. – Сапсим нидавна на базар продавал висех, – он протянул бурдюк Попову и посмотрел на Рабиновича. – Симелий багатур, па-адими моих людей, шатер ситавить надо. А я пока твиим людям башка пиравить буду.
– Вправить башку им действительно не помешает, – буркнул Сеня, поворачиваясь спиной к караван-баши. – Авантюристы и растеряхи хреновы!
К вмешательству Рабиновича в их отдых на песочке аборигены отнеслись по-разному. Некоторые, увидев Сенину физиономию, испуганно вопили и пытались зарыться поглубже. Другие спокойно поднимались и брели к верблюду своего босса, ну а третьи пытались насадить Рабиновича на свои примитивные мечи. С такими у Сени разговор был короткий – дубинкой по голове и оставить отдыхать до следующего захода. Обычно это помогало, и лишь двоим потребовалась троекратная контузия. Правда, после этого оба аборигена принялись лепить куличики из песка, но зато успокоились и порядков не нарушали.
Попов с Жомовым в это время блаженствовали в тени легкого шатра, который с огромным трудом поставили сами под чутким руководством главного караванщика. Он щедро полил какие-то тряпки водой и обмотал ими головы перегревшихся милиционеров. Оба нежились на мягких коврах и язвительно комментировали работу Рабиновича. Правда, их наслаждение собственным исключительным положением длилось недолго. Едва первые караванщики, приведенные в чувство пинками Рабиновича, подошли к своему боссу, как он тут же послал их позаботиться о Сене. Один так же обмотал голову Рабиновича мокрой тряпкой, другой держал над ним зонт, а еще двое усиленно махали на кинолога веерами, пока тот практиковался в оказании первой помощи пострадавшим от поповских репрессий. Увидев такую свиту около Рабиновича, Андрюша горестно вздохнул.
– Слушай, Ваня, – обратился он к омоновцу. – Ну почему Рабиновичу всегда больше нашего уважения и почета достается?
– Пи-итаму, что почтеный богатур – силуга Сета, – склонив голову, ответил вместо Жомова караван-баши. – А ви – лишь тольки его сипутники.
– Кто слуга? Чей? – Ваня удивленно повернулся к Попову. Тот удивленно развел руками.
– Моя пилоха говорить, но моя хирашо чужая бога зинает, – начальник каравана сначала вновь ткнул указательным пальцем в зенит, едва не продырявив крышу палатки, а затем почтительно поклонился. – Ваша Сет виликий бога войны. А такой гордий зиверь, – теперь палец караванщика нырнул в сторону Мурзика, – можит тольки силужителю Сета починяцы. Мине непириятности с местным началиством не нужины, пата-аму силуги Сета – моя жиланий гости.
– Андрюха, ты что-нибудь понимаешь? – ткнул Попова в бок омоновец. – Или мне этому хмырю бородатому разок в ухо стукнуть, чтобы он по-русски говорить начал?
– Вставать не лень? – поинтересовался Андрюша. – А вообще-то, Ваня, кое-что и без кулаков понятно. Сет – это египетский бог войны. Ну а если этот старый пень считает его нашим богом, значит, и нас принимает за египтян. Непонятно только, какой сейчас год…
– Так у караванщика и узнаем, – радостно ухмыльнулся Жомов и, не вставая с ковра, дернул аборигена за халат. – Эй, мужик, год сейчас какой?
Тот нахмурил лоб и застыл. Несколько секунд Ваня не сводил с него взгляд, а затем посмотрел на Попова таким взглядом, словно требовал у друга объяснить, что он в этот-то раз неправильно сделал. Андрей удивленно пожал плечами, и омоновец задумался сам: стукнуть ли караванщику по маковке, чтобы вернуть его к реальности, или просто плюнуть и забыть о своем вопросе. После долгих логических вычислений Ваня все же решил, что гражданские просто обязаны отвечать на вопросы защитников правопорядка, и уже отстегнул от пояса дубинку, как караванщик наконец-то решил заговорить.
– Са-апсим вопрос тирудный, – хмуря лоб, проговорил он. – Вичера был пирошлый год. За-автира ниизвистна какой будит, а си-игодня пироста год. Засушливий год. Са-апсим баранам пилоха, шерсти мала будит. Чим торговать, ни-и знаеим!
– Тьфу на тебя, идиот полосатый! – рявкнул на караванщика Жомов. – Я же тебя не про шерсть спрашиваю, баран ты эдакий. Я тебя спросил, какой сейчас год…
– Да оставь ты его, – одернул друга всезнающий криминалист. – Дату он тебе все равно ни хрена не скажет. Но раз в Египте Сету поклоняются, значит, и до крестовых походов далеко. Получается, что наше зелье совсем неправильно сработало, – он тяжело вздохнул. – Сеня мне голову оторвет, когда узнает, что мы не только от Англии далеко, но еще и в другое время попасть умудрились.
– Да ладно тебе стонать, – широко улыбнулся Иван. – Какая хрен разница, где мы? Людей нашли? Нашли! Теперь, значит, немного оторвемся, ты свое зелье приготовишь, и рванем домой дальше службу нести. В конце концов, имеем же мы право на отдых после того, как целый мир спасли?
– Ох, Жомов, твоими бы устами да мед пить! – горько усмехнулся криминалист.
– Ми-ед? И-есть и ми-ед, – тут же радушно откликнулся хозяин каравана. – Пиравда, таким гостям я и вина жалить ни ситану!
– О блин! Самое хорошее предложение, – в этот раз Жомов понял аборигена мгновенно. – Где вино? Наливай!..
