было. У нас такую воду тоже можно получить на «Титаниках», однако я ни разу не использовал регенератор именно для питья. Во-первых, аппараты часто ломались, а во-вторых, всегда хватало первичных запасов с Земли, а потом и с ледяных астероидов. Рассказывать не хотелось по другой причине: любая история будет выглядеть ложью в глазах опытного мадрибца.
— Жаль, интересно было бы послушать.
— Ничего, кроме повторения истории с аварией корабля корфу на Аррае, предложить не могу.
— Раньше про корфу не было ни слова.
— Это потому что ты тогда и не спрашивал.
— Ну да, ну да… — наигранно вздохнул капитан. — Ты набирать воду всё же будешь? Да не переживай, насчёт регенератора я пошутил. Вода поступает из артезианской скважины безо всяких насосов.
— А насчёт охранной системы?
— Лучше не пытайся проверить.
— Хорошо, — ответил я и стал наполнять обе пустые ёмкости водой. — Других бутылок нет? Маловато будет.
— У меня не склад, — пожал плечами Самерх.
Однако мадрибец всё же нагнулся и достал откуда-то ещё одну пластиковую бутыль. При таком тусклом освещении было не понять.
— На, возьми, а мою полную отдай.
Совершив обмен, я снова налил воду в бутылку. Затем не удержался и опять, как наверху, жадно приложился к горлышку. Даже если старый пердун и обманул насчёт регенерации, вкус у холодной воды был отменным. Или мне это только так казалось после перенесённого вчера. Ну и ладно.
Минут через пять мы вернулись по лестнице на третий этаж. В этот раз Самерх ключ по полчаса не искал и со ступенек не падал. Видимо, расщепление алкоголя у мадрибцев идёт несколько быстрее, нежели у людей. Бывший капитан «Гончей», несмотря на выпитый почти залпом «Золотой фарх», больше пьяным не казался.
Менах осторожно прикрыл за нами дверь с выбитым замком и произнёс знакомое «Пошли!» И мы действительно пошли. А я снова не удержался и выпил воды, хотя она уже булькала в животе.
Глава 4
Маддар, день второй
По сравнению со вчерашним днём снаружи никаких изменений. Местное солнце уже поднялось из-за горизонта и начало нагревать остывшую за ночь пыль. А скоро и ветер начнёт разносить её по окрестностям. Пока же было необычайно тихо. Кто-то сказал бы — как в склепе, но яркий свет и чистое голубое небо мешали созданию гнетущей атмосферы полной безысходности, смерти и тлена.
Я поискал «Жемчужину» — она висела на том же самом месте. Вот если бы станция сдвинулась или вовсе зашла за горизонт, то мне стоило бы начинать беспокоиться. А так плывёт себе по маддаростационарной орбите и крутится вместе с планетой на одной скорости, отчего и кажется неподвижной.
— Зачем ты носишь эту самодельную маску? — спросил я у Самерха, когда тот стал надевать её при выходе из здания.
— Это демонтированная лицевая часть от скафандра, — ответил мадрибец.
— А какой смысл, если, кроме неё, ничего нет?
— Во-первых, она просто защищает от пыли, а во-вторых, здесь есть светофильтры. Солнце сейчас светит постоянно, дождей и облаков почти не бывает. Зачем портить себе глаза?
— Да и при обследовании домов не надо заново привыкать к темноте, — мне вспомнились истории про пиратов с их повязками на глазах.
— Всё так, — усмехнулся бывший капитан «Гончей», а затем махнул рукой: — Нам туда.
В отличие от меня вчерашнего, боящегося лишний раз наступить на камешек, чтобы не наделать шума, Менах Самерх шёл по разрушенной улице, как на параде.
— А чего страшиться? — ответил мадрибец. — Здесь никого нет. Все либо умерли, либо исчезли.
— Почему же ты выжил?
— Вот вроде вы арайцы наследники старых великих арраяр, а иногда такие тупые вопросы задаёте. Не зря вас корфу подчинили.
— И всё же?
— Ты про иммунитет когда-нибудь слышал?
— Конечно, только откуда мне знать, что тут произошло. Если помнишь, то последний год я провёл в каком-то коконе.
— Про кокон ты не говорил, — заявил Самерх. — На что он был похож?
— На точно такие же, в которых находились мёртвые мадрибцы.
— Ха, — усмехнулся капитан. — Хочешь сказать, что пришёл в себя в карантинном морге?
— Если свалка трупов — это он, то именно так и произошло.
— Значит, после крушения шаттла аварийные службы, тогда ещё работавшие, откопали тебя и поместили в регенерационную капсулу. По виду она напоминает обычный гроб. Точнее, это примерно одно и то же. Применяются для временного размещения пострадавших при невозможности провести оперативное лечение. Но про тебя, похоже, забыли после начала всей этой заварухи с заражением. А когда нашли, то не придумали ничего лучше, чем перенести к трупам. Ты попал на планету как раз в самом начале, решили не рисковать.
— Заражение…
— Точно, — подтвердил Самерх. — Кто-то занёс к нам смертельно опасный вирус такой силы, что мы не справились.
— А ваши колонии? Они не пришли на помощь?
— Если и пришли, то сам видишь как, — мадрибец указал на развалины вокруг. — Долбали с орбиты. Да и выжившие тоже не сидели на месте, добавив ко всему прочему войну друг против друга.
— И ты не в курсе, что сейчас творится в колониях?
— Откуда? Связи нет, кораблей нет.
— Может, это корфу?
— У тупоголовых ящеров не хватило бы ума создать нечто подобное, — отмахнулся Самерх и остановился: — Так, мы на месте. Погоди, сейчас обезврежу ловушку.
От дома, где устроил себе жилище мадрибец, мы прошли не так уж и много. Примерно километр. В принципе территория около бывшего космодрома не особо отличалась от самого города, но направленность на гостей из другой части обитаемых миров была налицо. Наряду с мадрибским на вывесках имелись надписи и на арайском, которым, как известно, пользовались и корфу. Да и сами жители Маддара зачастую знали язык своих давних врагов. Всё же птицы пришли в космос несколько позже.
В остальном же развалины вокруг были почти неотличимы от городских. И если не знать, что на месте гладкой гигантской воронки когда-то находилось поле космодрома, то можно подумать, это остатки Фируза. После катастрофы всё пришло к единому знаменателю: и красивая архитектура старой столицы, виденная мною на рекламном терминале «Жемчужины», и примитивные коробки портовых строений.
Разбитая вывеска кабака, к которому меня привёл Менах Самерх, валялась на земле. Я прочитал вслух сохранившуюся часть:
— «Приют».
— Ага, — произнёс мадрибец, в это время стоявший на коленях у входа и обезвреживающий обещанную ловушку. — Точнее, «Последний приют». Хорошее было место.
— Ты отсюда наблюдал за моим падением?
— Нет, то здание полностью разрушено ещё в самом начале, — ответил Самерх, после чего поднялся с колен. — Всё, путь свободен.
— От кого ловушка, если, по твоим словам, в городе никого нет?
— Поначалу-то тут бродило предостаточно народа, — возразил Самерх. — Я бы не ставил её, если бы не проснувшаяся маниакальная страсть моих соплеменников к разрушению. Можешь представить
