и понимающими. Показывали красоты природы, достижения человечества, баловали вкусностями, одевали в красивые наряды, танцевали на ярмарках, дарили подарки…
А закончилось знамо чем!
— Вот это торговая улица, — едва мы только зашли на самую широкую, многолюдную и шумную улочку, не без гордости махнула я рукой. Как-никак, много лет тут обживалась! — Здесь собрано всё самое дорогое, ценное и востребованное.
— И твоя лавка тут? — подозрительно покосилась на меня Ядвига, стрельнув по множествам самых разнообразных вывесок.
— Тут, — не стала я ее разочаровывать, в кой-то веки, гордясь приобретением. Еще бы! Столько лет без своего угла, без крова. А тут целое поприще!
И, быть, может, если б меня не разыскивали по всем странам и империям, я бы согласилась остаться здесь навсегда. Не бог весть какая судьба, и лес не родной. Но, увы, в тут далекую деревеньку, где я родилась, мне давно хода нет — собственная совесть не пустит.
— Так показывай, скорее! — сгорая от любопытства так, что бедная мавка рядом с ней стала отчетливо потеть, топнула ногой Ядвига.
Я лишь рассмеялась, увлекая подруг за собой. Вот как им отказать? Одна приказывает, как барыня какая, а вторая смотрит широко раскрытыми, невинными глазами… Вертят мною, как хотят!
— Идем, — потянула обеих за собой, привычно огибая очередь на тротуаре, стоящую в одну из самых старых булочных города. — Только помните, что для местных я Артеника. Не проговоритесь!
Девчата, конечно, покивали, но вряд ли восприняли мой наказ — обе воодушевленно принюхивались к витающим в воздухе сказочным ароматам. И винить их я едва ли могла.
Выпечку здесь пекли весь день, не только с утра: местные жители обожали здешний мягкий хлеб, румяные крендельки и нежные пирожные. А сладкие пироги? Я сама едва ли что вкуснее пробовала! Правда, захаживала сюда нечасто — не любила людные сборища.
Хотя лавка моя недалече тут была, сразу за поворотом, у швейной мастерской. И не успела я шагнуть из-под вывески с ниткой и наперстком в узкий проулок, как тут же остановилась, как вкопанная!
У двери в мою лавку, ныне пустующую и закрытую, заложив руки за спину, рассматривая плетеный венок над дверью, стоял мужчина. Да какой! Высокий, гибкий, широкоплечий, статный — явно не из местных. Одежда на нем пусть и походная была, но явно по его меркам сшитая, странная — штаны коричневые, а куртка и сапоги из кожи, да так сделанной, будто темно-бронзовые чешуйки на солнце блестят.
За плечом меч, в сапоге кинжал, и коса… коса гладких бронзовых волос до талии длиной! А на чуть вытянутом лице — прозрачные очки на тонких дужках.
— Быть того не может, — хрипло произнесла, едва языком вороча. И сама не поняла, как отступила обратно к швейной мастерской, девчонок за собой утягивая!
— Никаська, ты чего? — едва не споткнувшись о крупный камень мостовой, обернулась на меня Ядвига. Присмотрелась внимательнее, и свела светлые брови на переносице. — Ты чего как снег вся побелела? Призрака увидала, что ль? Или лавка твоя сгорела? Так на месте она, чего перепугалась?
— Ага, — присоединившись к осмотру, поддержала ее Манька. — Там же в порядке всё, я видела. Даже человек стоит какой-то, тебя, видимо, ждет.
— Человек, — с трудом сглотнув, горько усмехнулась я, чувствуя, как непрошенная дрожь всё нутро в узел скручивает. — Человек, ну да! А ты выгляни, Яга. Присмотрись хорошенько. Человек ли он?
Ведьма покосилась на меня с недоумением, но послушно из-за угла выглянула.
А мавка, вместо того, чтобы подсматривать, решительно принюхалась, шумно хватая воздух и раздувая ноздри. И вдруг, удивленно распахнув глазищи, выдала:
— Ниче не могу понять. Не человек он. Ящерица какая, что ли?
— Ага, ящерица, — нервно хохотнув, откликнулась я. И, вспотевшую ладошку в кулак сжав, тоже выглянула из-за угла. Но, увы, и ах, сердце в моей груди трепыхнулось сразу, и тотчас зашлось в бешеном ритме, отбиваясь дробным стуком в ушах.
Мужчина не ушел никуда, как я надеялась. Более того, стоило взглянуть на него по-иному, отыскивая ведьмовским взором истинный облик, как за спиной у него встал, будто видение из далекого сна, огромный, мощный дракон!..
— Бронзовый дракон! — сдавленно охнув, Ядвига дернулась обратно за угол. Да еще и меня прихватила, и вжала в бревенчатую стену на всякий случай! — Это же имперский маг! Откуда он?!
— А я почем знаю?! — огрызнулась так же шепотом, чувствуя, как намокшая от пота рубаха напрочь прилипла к спине. — Чай, не за травками от бессонницы зашел!
Нет, в общем-то, мы все прекрасно понимала, что именно он тут забыл. Но столь же сильно не хотели признавать это вслух!
Только переглядывались нерешительно, еще не понимая, как поступить дальше.
— Уходить надо, — оглядев нас обоих, решила за всех мавка. — И немедленно!
— Нет, стой, — я придержала Ядвигу за рукав одной рукой, второй шаря в кармане плаща. Конечно, бежать прочь мне хотелось в первых рядах, и как можно дальше. Но сначала нужно было кое-что сделать! — Нельзя так. Он знает отпечаток моей ворожбы. Он ее почувствовал, и теперь не уйдет. А надо будет, весь город обыщет!
— Что ты предлагаешь? — хмуро посмотрела на меня Яга. — Не можешь же ты остаться тут и ждать, пока он совсем уйдет! А если других позовет на помощь?
А вот этого мне хотелось меньше всего. Ведь если Бронзового Дракона, одного из пяти Воплощенных Зверей Ансгара мне однажды удалось обвести вокруг пальца. То с другими я вряд ли справлюсь!
Особенно с самым страшным из них.
— Иди к нему, — невольно вздрогнув, с усилием взяла себя в руки и протянула ей ключ-руну, вырезанную на белом камушке. — Скажешь, мол, твоя лавка, недавно у какой-то ведьмы выкупила. След ему собьешь!
— А чего сама не под мороком? — подозрительно покосилась подруга, но ключ от лавки приняла. — Я ж не знаю, чего путного сбрехать, чтобы тебя ненароком не выдать!
— Не действует на меня наведенная магия, бестолочь, — не хуже аспида зашипела я на нее, переступая на месте ногами. Каждое мгновение промедления казались преступными. Чудилось, еще вот-вот, и маг выйдет к нам из-за угла! — Даже своя собственная! Иди!
— А вы вертайтесь в избушку, — решительно одернув подол сарафана, приняла неизбежное Яга. — Манька, скажешь Баюну, чтобы не пускал никого в чащу. Ну, что встали? Бегом!
И мы побежали!
Да что там побежали? Летели так, что ноги едва земли касались! Счастье, что день выдался погожий, везде сновали люди — кто пешком, кто на повозках и телегах, кто на каретах, кто верхом. А уж детей всех возрастов сколько по улицам бегало! Я уж и
