Но смирение и борьбу с гневом необходимо правильно понимать. Нередко, думая что искореняют страсти, на самом деле просто подавляют гневательную часть души, вложенную в человека Богом. После некоторого времени, проведенного в такой неправильной душевной работе, человек становится безжизненным, лишенным всякого интереса, подавленным, пребывающим в оскудении душевных сил, но считающим себя достигшим некоторого успеха в "бесстрастии". Таким образом происходит подмена святоотеческого учения о достижения подлинно высоких духовных состояний подвижников ложной духовностью, не имеющей с подлинной ничего общего /Евмений игумен. 1999, с.284/.
С этой точки зрения понятны мысли некоторых св. отцов о "полезности" гнева и необходимости его использования:
— "Гнев больше всех других страстей обыкновенно встревоживает и в смятение приводит душу; но есть случаи, когда он крайне для нее полезен. Так, когда несмущенно гневаемся на нечествующих, или другим каким образом бесстыдствующих, да спасутся, или по крайней мере устыдятся" /Диадох. 1900, с.40/; "целомудренный гнев дан естеству нашему Создавшим нас Богом более как орудие правды" /там же/;
— "не показывать негодование, когда должно, есть признак недеятельной природы, а не кротости" /Василий Великий. Т. 2. 1911, с.507/;
— "Думаю, что с равною ревностию должно и любить добродетель и ненавидеть грех… Если ты не раздражен против лукавого, не возможно тебе ненавидеть его, сколько должно" /Василий Великий. На гневливых. 1911, с.166/;
— "Гнев стоит в междупределии вожделения и разумной силы души, служа для каждой из сих сил оружием… Когда вожделевательная и разумная сила души действует по естеству, направляясь к вещам божественным, тогда гнев для каждой из них служит оружием правды против злобного змия, нашептывающего им и предлагающего вкусить от сластей плоти и утешиться славою человеческою. Когда же они уклоняются от естественного им движения и обращаются к противоестественному, и свой труд и занятия от божественных вещей переносят на человеческие, тогда он служит для них оружием неправды, которым они борются и воюют со всеми, кто полагает им преграду в их похотениях и стремлениях…" /Никита Стифат. 1900, с.85/;
— "Гнев внедрен в нас не с тем… чтобы он сделался в нас страстью и болезнию, но чтобы служил врачевством от страстей… Он полезен для того, чтобы пробуждать нас от сонливости, чтобы сообщать бодрость душе, чтобы производить в нас сильнейшее негодование за обижаемых, чтобы делать нас взыскательными к обижающим" /Иоанн Златоуст. Т. 5. 1991, с. 24–25/. "Ты гневлив? Будь таков по отношению к своим грехам; бичуй свою душу, бичуй свою совесть; будь строгим и грозным судьей и карателем своих собственных грехов. Вот польза гнева; для этого Бог вложил его в нас" /там же, т. 11, с. 20–21/.
Говоря современным языком, гнев — это предельное отстранение от своей души того, что представляется крайне недостойным, опасным и губительным. Это своего рода система иммунной защиты души от вражеских прилогов /Кураев. Т. 2. 1997, с.390/.
И по библейскому слову плох не любой гнев, а только неправедный: "Гневаясь, не согрешайте: солнце да не зайдет во гневе вашем; и не давайте места диаволу" (Еф. 4, 26–27).
С гневом тесно соединена страсть печали или уныния: "Печаль есть уныние души и происходит от гневных мыслей" /Нил препод. 1826, с.139/.
Со святоотеческой точки зрения состояние уныния оценивается очень негативно:
— "уныние, охватывая все силы души, вдруг, за одним духом, приводит в движение почти все страсти, почему оно и тяжелее всех других страстей" /Максим Исповедник. 1900, с. 171–172/;
— "Когда душа начнет уже не похотевать красных земных вещей, тогда прокрадывается в нее большею частию некий унывный дух, который ни охотно потрудиться в служении слова не допускает ее, ни твердого желания будущих благ не оставляет в ней… Сей тепло-хладной и разленющей страсти мы избежим, если в крайне тесные вставим пределы нашу мысль, держа во внимании одну память Божию; ибо только таким образом дух, востекши в свойственное ему горение, может отгнать от себя неразумное оное разленение" /Диадох. 1900, с.37/.
Но кроме негативного уныния, согласно Библии, может быть и уныние, идущее во благо: "печаль ради Бога производит неизменное покаяние ко спасению, а печаль мирская производит смерть" (2 Кор. 7, 10).
Для борьбы с унынием необходимы: оплакивание своих грехов, размышление о смерти, истинное послушание, рукоделие и псалмопение, прилежная молитва со страхом Божиим /Петр (Пиголь). 1999, с.190/.
Ленность или нерадение с христианской точки зрения также является важнейшей страстью. Вот некоторые библейские высказывания на эту тему:
— "Леность погружает в сонливость, и нерадивая душа будет терпеть голод" (Прит. 19, 15);
— "От лености обвиснет потолок, и когда опустятся руки, то протечет дом" (Еккл. 10, 18);
— "Доколе ты, ленивец, будешь спать? когда ты встанешь от сна твоего? Немного поспишь, немного подремлешь, немного, сложив руки, полежишь: и придет, как прохожий, бедность твоя, и нужда твоя, как разбойник" (Прит. 6, 9-11). И там же: "Пойди к муравью, ленивец, посмотри на действия его, и будь мудрым. Нет у него ни начальника, ни приставника, ни повелителя; но он заготовляет летом хлеб свой, собирает во время жатвы пищу свою" (Прит. 6, 6–8). И в Новом завете: "Господин же его сказал ему в ответ: лукавый раб и ленивый! ты знал, что я жну, где не сеял, и собираю, где не рассыпал" (Матф. 25, 26).
Для борьбы с леностью необходимы бдение, трезвение, страх Божий.
Перейдем к анализу гордости и гордыни. В силу важности этой проблемы о ней писали многие христианские авторы:
— "гордость есть отрицание Бога, изобретение демонов, уничтожение людей, мать осуждения, источник гнева, корень лицемерия" /Феодор Студит. Т. 2. 1908, с.833/; "гордый подобен диаволу, восставшему против Бога" /там же/;
— "Страсть гордыни состоит из двух неведений, или несознаний, кои, сошедшись во едино, производят одно слиянное мудрование (гордостное). Ибо один тот горд, кто не признает ни Божеской помощи, ни человеческой немощи. Таким образом гордость есть Божественного и человеческого знания лишение" /Максим Исповедник. 1900, с.279/;
— "Гордость — великая помеха духовному самоусовершенствованию. Люди самодовольные в духовном отношении, гордые сознанием своих нравственных достоинств, не могут с успехом вести дело духовного самоусовершенствования потому, что не осознают или не хотят сознавать в себе недостатков и грехов, от которых должны отстать, и, по уверенности в достаточности собственных сил к нравственному преуспеянию, не чувствуют нужды в благодати Божией, без которой оно невозможно" /Виссарион (Нечаев). 1899, с. 11–12/.
Последняя цитата приведена из работы еп. Виссариона (Нечаева), которая так и называется: "Гордость" /4-е изд. СПб., 1899/. В ней автор анализирует не только индивидуальные, но и социальные аспекты гордости. Так, например, он пишет о "гордости века": "Есть еще гордость, если можно так выразиться, поголовная, повальная, — гордость века. Наш век гордится успехами просвещения, людскими и бесчисленными изобретениями, служащими к удобствам жизни" /там же, с.22/.
Из последнего может следовать крайне важный вывод: "Люди, вопреки воле Божией, хотят землю превратить в рай, уничтожить зависимость свою от природы, заставить ее с покорностью раба служить не только их нуждам, но и прихотям; но мудрость Божия на каждом шагу посмеивается над ребяческими усилиями нашими, направленными к сей цели, — и это для того, чтобы мы не привязывались к земле, не гордились нашими успехами и изобретениями в житейских делах, и помнили, что жизнь на земле дана нам не для блаженства, невозможного здесь, а для приготовления к вечности" /там же, с.29/.
Интересно следующее религиозно-психологическое наблюдение: у некоторых представителей европейской культуры мотивом увлечения буддизмом является гордыня /Лосский. 1994, с.64/. Более того, страсть гордости близка и самому Будде. Какие психологические мотивы отвлекли внимание царевича Сиддхартхи от греха, как первичного зла, и чрезмерно приковал его только к последствию греха, к злу физических страданий? — Может быть, это была изнеженность царевича, ведшего жизнь полную чувственных наслаждений, или, скорее всего, гордость, мешающая осознать свою греховность /там же, с.64/.
Для борьба с гордостью необходимы: смирение, молчание и безмолвие, воспоминание о смерти, воздержание и молитва.
Страх также является одной из страстей. Его можно подразделить на несколько видов. Так, по Иоанну Дамаскину: "страх разделяется на шесть видов: на нерешительность, на стыдливость, на стыд, на изумление, на ужас, на беспокойство" /Иоанн Дамаскин. 1992, с.87/.
В Библии неоднократно упоминается "страх великий" (Мар. 4, 41; Лук. 2, 9; Лук. 8, 37; Деян. 5, 5; 5, 11). А в последние времена "люди будут издыхать от страха и ожидания бедствий, грядущих на вселенную" (Лук. 21, 26). Но христианин должен не смущаться ни от какого страха (1 Пет. 3, 6). К тому же, в христианстве, как в религии любви, страх должен подчиняться любви и заменяться ею: "в любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх" (1 Иоан. 4, 18).
