— Выпьем чего-нибудь? — раздался голос Бена Карлея, остановившегося у стула Роберта.
— Привет, Карлей. Нет, спасибо. Я жду мистера Уиньярда. Он, очевидно, старается не делать лишних движений.
— Бедный старик. Это ужасно — страдать от последствий портвейна, которого сам в рот не брал. Грехи отцов! На днях я видел ваш автомобиль у ворот Фрэнчайза.
— Верно, — сказал Роберт, слегка удивившись. Как-то непохожа на Карлея такая прямолинейность Но раз он видел автомобиль Роберта, то, значит, видел и полицейские машины…
— Если вы с ними знакомы, вы можете кое-что мне рассказать. Меня всегда интересовало, справедливо ли все, что о них говорят.
— А что говорят?
— Они в самом деле колдуньи?
— А разве их считают колдуньями? — шутливо спросил Роберт.
— Во всяком случае такой слух ходит в наших местах, — ответил Карлей, и его блестящие черные глаза впились в лицо Роберта. Но тут же он отвернулся, и глаза его забегали по сторонам с обычным для него выражением нескрываемого любопытства. И тут Роберт понял, что Карлей снабдил его информацией, которая может ему пригодиться.
— А я-то думал, — сказал Роберт, — что с тех пор, как в наших местах появилось такое развлечение, как кино, охоте за ведьмами пришел конец.
— Да бросьте вы! Дайте идиотам любой предлог, и они начнут гоняться за ведьмами! А, вон и ваш старикан. Ну, всего хорошего!
По самой своей натуре Роберт искренне интересовался людьми и их неприятностями, что составляло главную и наиболее привлекательную черту его характера. Он выслушал старого мистера Уиньярда с таким вниманием и доброжелательством, что тот мысленно прибавил сто фунтов к имени Роберта, уже упомянутого им в завещании.
Сразу же после свидания Роберт отправился к отдельному телефону. Но желающих звонить было много, и он решил позвонить из гаража на Син-Лэйн. Контора была уже закрыта, да и далеко отсюда. Кроме того, в гараже — автомобиль, и если его, Роберта, попросят приехать, то это будет нетрудно.
— Добрый вечер, мистер Блэр, — сказал Билл Броу, с трудом протискивая свою массивную фигуру в узкую дверь гаражной конторы. На его круглом, спокойном лице сияла улыбка. — Вам нужен ваш автомобиль?
— Нет, мне прежде всего нужен ваш телефон, если, конечно, можно.
— Еще бы, разумеется.
Роберт зашел в маленькую жарко натопленную контору и поднял трубку.
Ответила Марион, и голос ее прозвучал тепло и радостно.
— Вы даже представить себе не можете, как легко мы вздохнули, получив вашу записку. А у вас, между прочим, очаровательный племянник!
— Племянник?
— Ну, тот молодой человек, которого вы к нам прислали…
— Он мне не племянник, — холодно отозвался Роберт. Почему это, когда тебя называют чьим-то дядей, сразу стареешь? — Это мой двоюродный брат.
Роберт надеялся, что его пригласят заехать, но его не приглашали. Надо было действовать энергичнее.
— Я бы хотел вас видеть, чтобы кое-что обсудить.
— Да, конечно. А что если мы заедем в вашу контору как-нибудь утром, когда будем в Милфорде за покупками? Как вы считаете: что нам теперь делать?
— Понадобится частное расследование. Впрочем, это не телефонный разговор.
— Да-да. Так мы заглянем к вам в пятницу утром, хорошо? Или пятница вас не устраивает?
— Нет, вполне устраивает, — вяло отозвался Роберт, подавляя разочарование. — Около полудня?
— Прекрасно. Итак, в двенадцать часов послезавтра в вашей конторе. До свидания, и еще раз спасибо за поддержку!
И Роберт отправился на свою ежевечернюю прогулку по Хай-стрит, изо всех сил стараясь забыть, что его, так сказать, отвергли. Ведь поначалу он ничуть не хотел ехать в дом Фрэнчайз и даже не скрывал своего нежелания. Естественно, Марион хотела избежать повторения этой малоприятной сцены. Правда, он взял на себя защиту их интересов. Но это — дело, а дело должно обсуждаться по-деловому в конторе.
«Ну что ж, — думал Роберт, усаживаясь на свой любимый стул у камина и разворачивая вечернюю газету (напечатанную утром в Лондоне), — ну что ж! Когда они явятся в пятницу, то надо будет перевести деловые отношения в более личные и постараться стереть память о тогдашнем отказе».
Тишина в доме успокаивала. Кристина заперлась в своей комнате и выйдет оттуда только после двух дней молитвы и религиозных возвышенных размышлений, а тетя Лин возилась на кухне с ужином. Пришло письмо от Леттис, единственной сестры Роберта. Во время войны она была на фронте, водила грузовик, влюбилась в высокого молчаливого канадца и сейчас воспитывала своих пятерых детишек в Саскатшеване. «Приезжай, Робин, милый, — писала она, — пока мои ребята не выросли и пока ты сам не оброс мохом. Общество тети Лин тебе просто вредно!» Роберт даже услышал голос Леттис, произносящий эти слова. Она и тетя Лин никогда ни в чем не были согласны и смотрели на вещи по-разному.
Он улыбался, чувствуя себя отдохнувшим и спокойным, но этот блаженный покой был нарушен вторжением Невила.
— Почему ты мне не сказал, какая она? — с порога спросил Невил.
— Кто?
— Ну, эта самая Шарп. Почему не сказал?
— Я и не думал, что ты ее увидишь. Все, что от тебя требовалось, — бросить письмо в дверную щель.
— Никакой щели в двери нет. Я позвонил, а они как раз вернулись откуда-то. Она сама мне открыла.
— Я думал, после обеда она спит.
— По-моему, она никогда не спит. Она вообще не из людской породы, — вся огонь и сталь.
— Ты прав, старая дама весьма резка на язык, но будь снисходителен. У нее была очень тяжелая…
— Какая еще старая? Ты это о ком?
— О старой миссис Шарп, разумеется.
— Да я и не видел старой миссис Шарп. Я говорю о Марион.
— О Марион Шарп? А откуда ты знаешь, что ее зовут Марион?
— Она мне сама сказала. А это имя ей идет, правда? Даже представить нельзя, чтобы ее звали как-нибудь иначе!
— Когда это ты успел так коротко с ней познакомиться, если видел ее только в передней?
— Она угощала меня чаем.
— Чаем? Я-то думал, что ты торопишься на французский фильм.
— Я никогда никуда не тороплюсь, если такая женщина, как Марион, приглашает меня к чаю. А ее глаза ты заметил? Ну, конечно, заметил. Ведь ты ее адвокат. Великолепнейший оттенок серого, переходящий в светло-коричневый. А какая изумительная линия бровей, будто след кисти гениального художника! Крылатые брови. По дороге домой я сочинил о них стихи. Хочешь послушать?
— Нет, — твердо ответил Роберт. — А как тебе понравился фильм?
— Я его не видел.
— Не видел?
— Я же тебе говорил, что мы пили чай с Марион.
— Короче, ты хочешь сказать, что провел в доме Фрэнчайз несколько часов?
— Очевидно, — мечтательно отозвался Невил. — Но, Боже мой, мне показалось, что я провел там всего семь минут.
— А как же твоя страсть к французским фильмам?
— Но Марион сама настоящий французский фильм. Даже ты должен это видеть! (Роберт поморщился, услышав «даже ты».) К чему мне отражение, когда передо мной сама действительность? Непосредственность. Вот в чем ее главная прелесть. Я никогда не встречал никого, кто был бы так непосредствен, как Марион.
— Даже Розмари? — Роберт был в том состоянии, которое тетя Лин деликатно называла «вышел из себя».
— А, Розмари милочка, и я на ней непременно женюсь, но это совсем другое дело!
— Вот как? — произнес Роберт обманчиво-кротким тоном.
— Конечно. На таких женщинах, как Марион, не женятся, это все равно что обручиться с ветром или с облаком. Как обручиться с Жанной д'Арк. Просто оскорбительно думать о Марион как о будущей жене… Между прочим, она хорошо о тебе отзывается.
— Очень мило с ее стороны.
Слова эти были произнесены так сухо, что даже Невила проняло.
— Тебе она не нравится? — спросил он, бросив на двоюродного брата удивленно-недоверчивый взгляд.
Роберт уже перестал быть добрым, ленивым, терпимым Робертом Блэром. Теперь это был просто усталый человек, который не успел поужинать и который не забыл о том, что планы его были нарушены, а сам он отвергнут.
— Насколько я успел заметить, — проговорил он, — Марион Шарп попросту худощавая сорокалетняя женщина, которая живет вместе со своей резкой на язык старой матерью в уродливом старом доме и нуждается в юридической помощи, как, впрочем, и многие другие.
Ко, еще не докончив фразы, он уже раскаивался в своих словах. Ему уже хотелось взять их обратно, словно он предал друга…
— Видимо, она просто не в твоем вкусе, — беззлобно заметил Невил. — Ты всегда предпочитал глуповатых блондинок, не правда ли?
— Не понимаю, откуда ты это взял?
— Все женщины, на которых ты чуть не женился, принадлежали именно к этому типу.
— Никогда я ни на ком «чуть не женился», — выдавил из себя Роберт.
— Это тебе только кажется. Молли Мандерс, например, едва тебя не заарканила.
