— Она милашка, но Николь точно укусит тебя, если снова назовешь ее мальчиком.
Волчишка перестала рычать на меня, подставив брюшко Алексу для почесывания.
— Она шифтер, да?
— Да.
— Но девочки не могут быть шифтерами.
Алекс посмотрел на меня сквозь челку, которую давно стоило подстричь.
— Думаю, эта информация сильно пригодилась тебе прошлой ночью.
Я на всякий случай пригляделась. Он ухмылялся. Вот мерзавец.
— Что со мной случилось?
Он отклонился назад, прижав руки к коленям. Николь зыркнула на меня, будто я была виновата в том, что почесывания прекратились.
— Прошлой ночью ты впервые успешно превратилась. В тот момент, когда у тебя вырос хвост, ты должна была догадаться.
— Как, Алекс? Как я это сделала? Откуда хвост? — закричала я. — Я не оборотень, так что объясни, почему это произошло!
— Конечно, оборотень. — Он прикоснулся рукой к моей щеке. Сегодня он прикоснулся ко мне впервые, и я едва не потеряла сознание от тепла и надежности. — Это всегда было твоей судьбой. В этом твоя суть.
— Стоило сказать тебе раньше, но я не верю в судьбу.
— Все нормально, — улыбнулся Алекс. — Зато она в тебя верит.
Глава 6
Еще не открыв глаза, я поняла, что в комнате есть кто-то еще. Я ощущала ее дыхание и запах детского шампуня. Конечно, мне для этого не нужен был волчий нюх: Талли наклонилась прямо над моим лицом.
— Ты собираешься вставать, или нет?
— Нет.
Я не знала, сколько времени, и мне было все равно. Я привыкла спать 12-18 часов в сутки, и ночные посиделки меня просто вымотали.
Меня хлопнули по руке.
— Скаут?
— Я сплю.
Тряхнули за плечо.
— Скаут.
— Уходи.
Она сдернула покрывало с моих ног, и я сразу ощутила, насколько в спальне холодно.
— Ненавижу тебя, — сказала я, поднимаясь, чтобы выдернуть покрывало из под своих колен. Я уже достаточно проснулась, чтобы оценить возможность делать так и не ощущать зверскую боль.
— Ты любишь меня. — Талли уселась за моей спиной, чтобы не дать мне лечь обратно. — Знаешь, откуда мне это известно?
— Ты вытащила это из моей башки вместе с речью на выпускной?
— Ты только рычишь, но не кусаешься. Оборотень нападет на любого, кто проник в его логово. Кроме тех, кого считает семьей.
— Ты говоришь так, будто я — дикое животное.
Талли вытащила из под подушки затасканные пижамные штаны, где они пролежали пару недель.
— Ну, у меня есть весомые доказательства.
Я схватила штаны, которые уже воняли, а затем отправилась на поиски корзины, которая должна была быть где-то в комнате.
Я ждала, что в моих ногах возникнет то странное ощущение, которое появляется после особо тяжких тренировок, но ничего не болело и не тянуло. На самом деле, после того, как эффекты превращения прошли, я начала чувствовать свое тело. Впервые за несколько месяцев я не только не чувствовала боли, но и ощущала, как каждая мышца двигается под кожей. Не сказала бы, что мне нравилось быть оборотнем, но некоторые преимущества я оценила.
Когда я, наконец, обнаружила корзину, волшебным образом скрывшуюся под кроватью, Талли уже успела собрать ворох грязной одежды, включая футболку с Марио, которую я не могла найти с октября.
— Ну, что теперь? — спросила я.
— Думаю, отстирается, но стоит пару раз прогнать их через машинку, чтобы убить все, что могло там вырасти.
— Ха-ха, смешно. Я имела в виду Стаю. Что они решили? Меня изгоняют с острова?
Талли начала вертеть кончик волос пальцами. Это не к добру.
— Ты ела? Не забывай, перед превращением и сразу после него тебе нужно есть особенно много.
Я сузила глаза, пытаясь игнорировать растущее в животе чувство паники.
— Ты уходишь от ответа.
— Я хочу, чтобы ты была здорова.
— Талли.
Она громко выдохнула и опустила плечи.
— Сегодня в семь ты должна будешь появиться на совете Стаи.
— И тогда?
Волосы вновь обернулись вокруг пальца.
— Это все, что мне позволил сказать Вожак Стаи.
Паника добралась до моего сердца и пулей рванула в мозг.
— Что они собираются делать?
Алекс однажды рассказывал мне о политике шифтеров. Все, что я запомнила, это бои до смерти.
— Я не могу тебе сказать.
— Ты моя лучшая подруга.
— А Тоби — вожак стаи, и я не могу нарушить приказ, даже если захочу.
Моя реакция удивила меня. Вместо того чтобы умолять ее хотя бы подсказать мне или расплакаться, я ощутила гневное короткое замыкание в голове. Незнакомое ощущение. Она подчиняется приказам другого оборотня? Я была готова броситься на нее и потребовать все рассказать. Я подавила импульс до того, как успела, что-либо сделать, но все равно издала низкое рычание.
— Боже, Талли, что со мной происходит? — Это не была реакция Скаут. Скаут не издает таких звуков. Нечеловеческих звуков. — Что я такое?
Талли обняла меня быстрее, чем я успела среагировать.
— Все нормально. Все будет хорошо, тебе просто нужно привыкнуть.
Ее рука гладила мои волосы.
— Ты гладишь меня, как собаку.
Она отдернула руку и посмотрела на меня.
— Вчера было полнолуние. Волк еще близок к поверхности. Иногда прикосновение может успокоить его… ее.
— Волк на поверхности? Что это вообще значит?
Талли отошла на шаг, все еще поглаживая меня по руке. Я бы попросила ее прекратить, если бы это действительно не успокаивало.
— Зверь — не другая личность. Это все еще ты, только более…
— …зверская?
— Точно.
Я сжала голову руками. Это уже слишком. Слишком шумно. Слишком много запахов. Слишком много Скаут. Я не справлюсь со всем этим. И не должна. Мне надо волноваться о летней подработке или о том, в какой колледж пойти, а не о Волке-Скаут и как ее приручить.
— Я не могу. — Я, наконец, признала, что давление на череп помогает лучше мыслить. — Не знаю, что делать, и что будет дальше. Я просто хочу залезть обратно в кровать. — И быть с Алексом. Я подумала об этом, но не высказалась.
— Спрятаться? Это все, что ты делала после несчастного случая.
В голове снова возник гнев, белый и раскаленный.
— Спрятаться? Спрятаться?! Меня выпотрошили, как свинью, если ты не помнишь. Я не пряталась, я восстанавливалась!
— Для этого достаточно было лежать в кровати, а не отдаляться от всех, кто любит тебя. Ты скрывалась от правды тогда и хочешь сделать то же самое сейчас. — Красные пятна поплыли перед моими глазами, а пальцы скрючились в стремлении снова стать когтями. — И я не знаю, чем ты стала, потому что моя лучшая подруга не была трусихой.
