Но мир, несмотря на его необъятные размеры, все-таки тесен. Посланцы Атлантиды явились во многие племена, дабы обращать их в свою веру, да и гиперборейцам необходимы были и слуги, и работники, и солдаты. Обмен новостями происходил пусть и неспешно, но неуклонно. И о величайшем из героев говорили немало – в основном о его подвигах, об убитых чудовищах, об одержанных победах. Не удивительно, что у Архонта Галаса сложилось мнение о госте, только лишь как об умельце махать своим грубым оружием.
– Эти столпы… смотрителем которых я, кстати, являюсь, держат на себе… э-э… небо, что защищает город от любой угрозы.
– Небо? – Геракл покачал головой, выражая высшую степень сомнения. – Я вижу то небо, что у меня над головой – но я не вижу неба, которое держали бы твои столпы, Властитель Галас. Ты хочешь, видимо, посмеяться надо мной?
Произнося последние слова, Геракл сжал зубы, выпятил челюсть и посмотрел на Архонта мрачно и недобро. Галас пожал плечами.
– Сейчас я не вижу угрозы, славный Геракл, а потому небо… отдыхает. Но его нетрудно вызвать. Пойдем, я покажу тебе, дабы рассеялись все сомнения.
Шагая вслед за Архонтом, гипербореец усмехался – правда, только мысленно. Похоже, все оказалось даже легче, чем он предполагал. То ли Архонту несвойственна была простейшая хитрость, без которой выжить в жестоком и опасном мире было попросту невозможно, то ли его, Геракла, здесь вообще не воспринимали всерьез. Что ж, возможно, за столь пренебрежительное отношение атлантам придется поплатиться.
Они поднялись по узкой лестнице в невысокую башню. Ступени привели в небольшое помещение без стен – вместо стен здесь были все те же прозрачные пластины, сквозь которые можно было легко рассмотреть немалую часть Посейдониса. Большую часть помещения занимало нечто странное – сделанный из металла предмет, вся верхняя поверхность которого была усыпана небольшими, с ноготь, пластинками, часть из которых источали разный свет. Желтый, зеленый, красный… И на каждой пластинке было что-то нарисовано.
О письменности атлантов Геракл знал очень мало. Только то, что каждый такой рисунок означал даже не слово, а несколько, иногда много, слов. Некоторые рисунки казались понятными, смысл остальных ускользал. Аполлон, показывая как-то Гераклу такие же пластинки в своей вимане, объяснял, что это письмо очень удобно – удобнее, чем то, что было принято у гиперборейцев. Смотришь на пластинку – и сразу ясно, что произойдет, если притронуться к ней. В ответ на вопрос о нескольких пластинках Аполлон замялся, явно ощутив неловкость, и пустился в путаные объяснения, из которых герой понял лишь одно – светоносный Аполлон и сам мало понимает в том, что ему доверено.
Рядом с этим сооружением стоял вполне обычный столик, изящный, темного дерева, отполированный до блеска. На столике лежал тяжелый золотой шлем. Архонт поднял его двумя руками, бережно, как великую драгоценность, и надел, а затем повернулся к Гераклу спиной, закрывая от него постамент со светящимися пластинками, даже не обратив внимания, что в прозрачных плитах прекрасно видно его отражение, как и то, к каким пластинкам прикасаются длинные пальцы Властителя.
Вдруг воздух пронзил надсадный рев… Геракл вдруг осознал, что стоит в боевой стойке, рука закинута за спину, пальцы лихорадочно ищут рукоять меча. Он уже слышал похожий звук – так ревела перед смертью искалеченная Лернейская гидра.
– Не стоит бояться, славный Геракл, – Архонт по-прежнему стоял к герою спиной, но Геракл мог бы поклясться бессмертием олимпийцев, что Галас усмехается нагло и удовлетворенно, считая, что ему все-таки удалось испугать гиперборейца. – Это предупреждение. Каждый, услышав его, должен отойти подальше от тех шпилей, что заинтересовали тебя. Иначе… когда спасительное небо опустится на Посейдонис, неосторожные могут умереть.
– Кому же опасно это ваше небо, вам или вашим врагам? – лицо Геракла снова приобрело каменное выражение.
– Оно опасно глупцам, которые считают себя сильнее неба, – ухмыльнулся Архонт, вкладывая в эти слова еще один смысл, давая понять, что тот, кто посмеет посягнуть на город, защищаемый самим небом, найдет лишь смерть.
На кончиках шпилей вдруг зажглись яркие даже в солнечных лучах звезды. Они разгорались все сильнее и сильнее, и вдруг вверх ударили струи голубого огня. В самой верхней точке синева встретилась – и вдруг разлилась, подобно воде, но не рухнула вниз, на город, а стекла словно по прозрачному куполу. Несколько ударов сердца – и уже город укрыт синим, как полуденное летнее небо, покрывалом.
– Смотри, воин… – голос атланта звучал напряженно. – С юга летят птицы…
То ли гуси не сочли синеву впереди препятствием, то ли вожак стаи был на редкость бесстрашен, но птицы не свернули. Первым в укрывшее Посейдонис небо влетел сам вожак – полыхнула яркая голубая вспышка, затем еще одна, еще. Сквозь синеву видно было не очень хорошо, Геракл с трудом разглядел, как заметались испуганные птицы, как попытались увернуться от всплесков всепожирающего пламени… некоторым это удалось, но большая часть стаи просто прекратила свое существование.
– И так… – Архонт произносил слова медленно, с усилием, – и так произойдет с каждым, кто попытается пройти сквозь защиту города. Да… не хочешь ли сам… попробовать, каково это… держать небо?
– Хочу, – немного торопливо выдохнул Геракл, опасаясь, что Архонт передумает. Скорее всего в этом предложении таился какой-то подвох, но гипербореец готов был рискнуть.
Архонт стянул с себя шлем, его лицо блестело от пота.
– Одевай.
Стоило шлему опуститься ему на голову, как на Геракла обрушилась тяжесть. Это была не привычная тяжесть меча за плечами, не приятная ноша добытого оленя, не тяжкий груз бесчувственного товарища. Словно и в самом деле на него обрушилось само небо… задрожали, прогибаясь, колени, заныла каждая мышца могучего тела. Он стиснул зубы, отчаянно сжал кулаки и невероятным усилием воли заставил себя стоять, хотя более всего хотелось рухнуть на колени, распластаться на полу – что угодно, только бы исчез этот давящий на все тело груз. Ему казалось – еще мгновение, и закаленные мышцы лопнут от чудовищного напряжения – но он держался, чувствуя, как сбегают по лицу капли соленого пота.
Архонт смотрел на варвара сначала с насмешкой, затем с удивлением, а потом и с испугом. Система контроля защитного купола интенсивно использовала не только высокую технологию, но и магию – одними только приборами невозможно было добиться стабильности энергощита. К тому же сейчас, в основном из желания унизить могучего варвара, он включил разрушающий экран на полную мощность, даже тренированные атланты не могли держать защитный купол в этом режиме слишком долго, а простой смертный уже через считанные мгновения должен был потерять сознание, а то и умереть от многочисленных внутренних кровоизлияний. Но этот широкоплечий бородач, опровергая все, что Архонт знал о жителях этого мира, упрямо стоял, обливаясь потом. Или у него огромный скрытый магический потенциал, или жители Гипербореи куда сильнее, чем считали атланты.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
