— Потому что волнуюсь. Чутье мне подсказывает, что мы ещё нахлебаемся грязи с этим Митрохиным. Впрочем, если будем действовать осторожно…
— За это не волнуйся. Я буду осторожен, как девственница на первом свидании.
— Хорошее сравнение, — усмехнулся Александр Борисович. — Ладно, не буду тебя отвлекать. Держись. Да, и не вздумай сам соваться к машине! Обязательно дождись саперов.
— Александр Борисович… — с упреком проговорил Плетнев.
— Ну, всё, всё. Удачи!
После разговора с Турецким на душе у Антона стало чуточку полегче.
Между тем, лимузин въехал на стоянку казино «Мемфис» и остановился. Дверца открылась, худой мужчина выбрался из салона, пискнул сигнализацией и направился к двери казино.
Машина Плетнева остановилась неподалеку. Он заглушил мотор и проводил худого мужчину прищуренным взглядом, пока тот не скрылся за дверью казино. Плетнев быстро набрал номер Митрохина.
— Илья Иванович, Симонов только что вошел в казино.
— Ясно. Если план изменится, я вам позвоню.
Плетнев убрал телефон и приготовился ждать. Пожалуй, самой неприятной частью работы детектива были вот эти бесконечные ожидания. Минуты текут неспешно. Час проходит за часов с мучительной медлительностью. Начинающему наблюдателю эти минуты и часы кажутся пыткой. Опытный наблюдатель умеет расслабиться и как бы выпасть из времени, впасть в какой-то странный, не определенный наукой вид анабиоза, и при этом — не уснуть, не потерять внимания и сосредоточенности.
Ты словно переключаешь в сознание какой-то рычажок, и заставляешь мозг работать в особом режиме.
Думая об этом Плетнев всегда вспоминал один случай из детства. Когда Антону было лет одиннадцать, двоюродный дед впервые взял его с собой на охоту. В воображении Антона охота представлялась чем-то вроде увлекательной игры. Ты вступаешь в схватку с разъяренным зверем, напрягаешь все физические и душевные силы и выходишь из схватки победителем.
За этим следует приятный ужин в деревянном доме с потрескивающим камином, охотничьи байки и огромная звериная шкура, расстеленная на полу.
На деле все оказалось иначе. Около четырех часов Антон и его двоюродный дед сидели в засаде. За это время восточный ветер успел смениться северо-западным, прошел дождь, выпал первый снег… А они все сидели и ждали. Час-второй-третий-четвертый… И казалось, этому унылому занятию не будет ни конца, ни краю.
А когда зверь появился, у Антона уже не осталось ни сил, ни желания, чтобы продолжать охоту. Он просто отупело смотрел, как дед стреляет из ружья, кричит кому-то, куда-то бежит…
— Ну, как? — спросил потом дед. — Тебе понравилась охота?
— Да, — соврал Антон, опасаясь, как бы дед не назвал его слабаком.
— В следующий раз поедешь со мной?
— Да, — снова сказал Антон, совсем падая духом. — А мы опять будем сидеть в засаде?
— А как ж! — пристально вглядываясь в лицо Антону и усмехаясь, ответил дед. — В охоте засада — первое дело. Ничего, в следующий раз будет легче. Это я тебе обещаю.
Но следующего раза не случилось. Через пару дней выяснилось, что на охоте дед подхватил крупозную пневмонию легких. Деда увезли в городскую больницу, где он и умер спустя неделю.
С тех пор Антон Плетнев не любил охоту. И терпеть не мог сидеть в засаде.
И всё-таки работа есть работа. И если уж взялся за работу, будь добр, сделай ее на совесть.
В ожидании прошло около получаса. Наконец, из казино — без куртки, в рубашке и пиджаке — вышел Симонов. Он быстро зашагал к автостоянке.
— Так-так, — сказал себе Плетнев, встрепенувшись. — Кажется, началось.
Он взял с сидения цифровую видеокамеру и, нажав на зум, быстро поймал Симонова в объектив. Теперь Плетнев мог разобрать даже выражение его лица. Симонов подошел к джипу Митрохина, открыл дверцу ключом, но забираться внутрь не стал.
Вместо этого Симонов нагнулся к бардачку.
— Оп-па, — усмехнулся Плетнев, еще больше приближая изображение. — Кажется, Митрохин не ошибся, и ты впрямь собираешься…
Договорить он не успел. Яркая вспышка ослепила Плетнева — так, что он едва не выронил видеокамеру. В то же мгновение автостоянку потряс оглушительный взрыв. Яркие языки пламени вырвались из салона и заплясали на капоте джипа.
Немного оправившись от шока, Плетнев швырнул камеру на сидение, а сам выскочил из машины. И тут он увидел Симонова. Вернее, — то, что от него осталось. Взрыв отбросил его метра на четыре от машины. Пиджак и брюки сорвало взрывной волной. Тело Симонова представляло собой охваченную пламенем груду человеческого мяса.
Плетнев покачнулся и вдруг перегнулся пополам — его мучительно и шумно вырвало.
— Что? — услышал он над ухом вопль Митрохина. — Что вы наделали?
Плетнев выпрямился, вытер рот рукавом и сказал, глядя на толстое, покрытое пылающими бисеринками пота лицо Митрохина.
— Ваша машина только что взорвалась. Вместе с объектом.
Митрохин затрясся от ярости.
— Вы что, идиот? — заорал он. — Вы понимаете, что вы сделали?
Плетнев поморщился и посмотрел рассеянным взглядом на сбегающихся со всех сторон людей.
— Я ничего не делал, — проговорил он тихо. И повторил: — Ничего.
— Ничего не сделали? — продолжал орать Митрохин. — Да из-за вашего непрофессионализма я потерял машину и партнера!
— Вы не…
— Какого черта! Как мне теперь разбираться с его долей?
Плетнев посмотрел на догорающий труп и через силу усмехнулся.
— Теперь он вас не убьет, это точно.
— Это что, шутка? — рявкнул Митрохин. — Он всего-навсего должен был сесть в тюрьму! — Толстяк посмотрел на пылающую машину, достал из кармана платок и промокнул мокрое от пота лицо. — Хорошо, что хоть я жив остался, — пробормотал он.
10В тот же вечер между ними состоялся телефонный разговор. Плетнев сидел в баре и приканчивал третью кружку пива. Однако все никак не мог прийти в себя после увиденного. Митрохин позвонил сам.
— Вы провалили дело, — сказал он грубым, злым голосом. — Я жалею, что обратился именно в ваше агентство.
— Всё случилось слишком неожиданно, — попробовал оправдаться Плетнев.
— Мне плевать, как это случилось. Вы не сделали свою работу. Причины меня не интересуют.
Плетнев кисло усмехнулся.
— Я полагаю, с оплатой проблем не…
— Оплата? — рявкнул Митрохин. — Вы что, издеваетесь? Я еще должен вам платить? Да вы меня под монастырь подвели!.. Ладно, черт с вами. Я не в первый раз плачу идиотам. Аванс оставьте себе и больше никогда не появляйтесь мне на глаза!
— Но…
— А будете спорить, я не только заберу аванс, но и пущу ваше поганое агентство по миру! — продолжил орать Митрохин. — У меня для этого достаточно денег и связей!
Лицо Плетнева помрачнело.
— В этом я не сомневаюсь, — угрюмо сказал он. — Но мы действовали по согласованному плану. И не наша вина, что план не сработал.
— Что-о? И вы еще обвиняете меня?
— Я никого не обвиняю. Я просто пытаюсь вам объяснить, что…
— Только попробуйте попасться мне на глаза, — холодно и внятно произнес Митрохин. И вдруг рявкнул, да так громко, что Плетневу пришлось отодвинуть телефонную трубку от уха: — Я вас уничтожу! Вместе с вашим гадюшником под названием «Глория»!
— И всё же… — начал было говорить Плетнев, однако закончить фразу не успел.
Митрохин отключил связь.
Первым желанием Плетнева было запустить телефоном в стену бара. Но он сдержался. Пусть Митрохин дает волю эмоциям, а он — Антон Плетнев — профессионал. Нужно тщательно и трезво обдумать ситуацию. Митрохин явно собирается сделать из него козла отпущения. Да что из него — из всего агентства! Это-то и было самое неприятное. На то, чтобы создать репутацию, уходят годы, а разрушить её можно за один день.
Что же делать?
Плетнев вздохнул и посмотрел на бокал, словно надеялся, что тот подскажет ему ответ на столь мучительный вопрос. Однако бокал, как и полагается бокалу, хранил молчание.
В принципе, неудачи случались у Плетнева и раньше. Да и хамили ему клиенты не раз. Антон привык пропускать хамские слова и реплики мимо ушей. Но то, что произошло сегодня, не укладывалось в понятие «неудача». Сегодня с Антоном Плетневым случилось страшное. Он впервые за всё время работы в «Глории» усомнился в своем профессионализме.
Когда Антон только начинал, он был всего лишь новичком, неофитом. А новичку свойственно ошибаться. Сегодня ситуация была иная. И Митрохин ясно дал это понять.
Плетнев отхлебнул пива, поразмышлял с минуту, потом снова взялся за телефон. Звонить Турецкому было довольно стыдно. Получалось, что он, Антон Плетнев, провалил выгодное и совсем несложное дело, а теперь вот позвонил — пожаловаться на обманщика-клиента, вытереть нос об жилетку старшего товарища, испросить совета… Отвратительно!
