– Извини, не оправдал твоих ожиданий! Неужто так охота светиться на экране?
– Да как ты не понимаешь? Это же безумно интересно! Разные люди… Разные настроения… Собственно это то, ради чего я подалась в журналистику. Просто это будет еще и на телевидении. Кстати, не факт, что программа будет пользоваться успехом. Если рейтинги будут плохие, ее закроют, как нечего делать.
– И ты впадешь в депрессию! Очень умно!
– Нет, в депрессию я точно не впаду, просто буду заниматься тем, чем раньше. Только и всего.
– Наивно! Телевидение это отрава! Наркотик!
– Далеко не для всех. А, между прочим, мне там обещают неплохо платить. Что тоже не помешает. Но придется найти домработницу. Я вряд ли буду справляться с хозяйством.
– Это понятно, но…
– На оплату домработницы моих денег хватит и еще останется.
– И что, ты уже подписала договор?
– Нет, конечно. Надо будет еще снять пилот.
– То есть это еще не окончательно? Все еще может не состояться?
– Может. А тебе бы хотелось, чтобы это не состоялось?
– Если честно, то да.
– Ну знаешь! – смертельно обиделась Наташа. – Я думала ты… А ведь меня предупреждали!
– Кто и о чем тебя предупреждал, хотелось бы знать?
– Неважно! Это тебя уже не касается!
– Что значит – уже не касается?
– Это значит… это значит… – Наташа чувствовала как к горлу подступает комок и глаза наливаются слезами.
Артур понял, что перегнул палку. Подошел, обнял.
– Наташка, не глупи! Ты еще даже договор не подписала, а мы уже ссоримся! Неужели телевидение стоит того, чтобы разрушать семью? Это же глупо! Ты сама знаешь прекрасно, что у телезвезд женского пола, как правило, не складывается семейная жизнь. Или разрушается… Тебе это надо?
– Ничего не разрушается, когда люди с уважением относятся друг к другу. Ты всегда относился к моей работе как к прихоти, необременительной прихоти!
– Неправда! Я всегда читал твои статьи, что-то советовал и вообще, но…
– Тогда попробуй отнестись с уважением и к моей новой работе. Не волнуйся, я тебя не опозорю. Пусти меня, я не хочу…
– Дуреха ты, Наташка, ну охота тебе в это болото, ради бога! Но не забывай, что ты прежде всего мать!
– Но я не мать-одиночка! У моей дочери есть отец и бабушка, как-нибудь… Кроме того, съемки будут не каждый день, и на дочь у меня всегда найдется время!
– Ну и прекрасно. Делай что хочешь! – раздраженно отмахнулся Артур.
Часть вторая
Идея снимать программу в кафе провалилась. Это оказалось нерентабельно и слишком утомительно для группы.
К концу съемочного дня Наташа чувствовала себя как выжатый лимон. Сил не было ни на что. Четыре интервью в день и все с полным напряжением, нельзя расслабиться ни на секунду. Хорошо еще, что последней была знаменитая питерская балерина, красивая и умная женщина, с хорошим чувством юмора. Говорить с ней было легко и приятно. К тому же Наташа не раз видела ее на сцене, искренне восхищалась ее талантом.
– Спасибо, Ариадна! – сказала ей Наташа, когда выключились камеры и балерина собралась уходить.
– Это вам спасибо, мне кажется, это было лучшее интервью в моей жизни. Обычно задают какие-то стереотипные вопросы, а у вас так много неожиданного. Получается живой разговор, и вам я смогла сказать то, чего никогда не сказала бы другому интервьюеру. Я ведь отказывалась сначала, а потом мне показали вашу беседу с Сизовой и я восхитилась. Скажите, а когда будет эфир?
– О, этого я еще не знаю. Но вам непременно сообщат!
Они простились как добрые знакомые.
– Что, Натулька, выдохлась? – спросил режиссер.
– Просто мертвая…
Наташа медленно направилась в гримерную, снять грим. Ей казалось, что он какой-то тяжелый…
– Садись, красавица, – сказал гример Левочка. – Знаешь, лапуля, я всегда смотрю твои съемки. Мне интересно. Ты умеешь из людей такое вытащить…
– Спасибо, Левочка, скажи, почему мне к концу дня кажется, что грим давит?
– А ты как думала? К вечеру какой слой у тебя на коже?
– А может, надо после каждой съемки снимать? А потом заново накладывать?
– Да нет, грим хороший, дорогущий, Кузьмин для тебя на самый лучший расщедрился…
– Кузьмин? Он вникает в такие вещи? – искренне поразилась Наташа.
– А то!
Наташа не видела Кузьмина уже месяца три. Раза два он звонил ей, говорил приятные вещи – что он очень доволен, что у программы рейтинги растут, что многие медийные лица сами звонят ему и просят, а кое-кто даже требует, чтобы их пригласили на программу.
– Лапуля, ты за рулем?
– Нет. Я после четвертой съемки не могу вести машину. Меня отвозят.
– Ну, вот и готово. Ты только на ночь крем не клади. Пусть кожа отдохнет, а утром масочку, и будешь как новая.
– Спасибо, Левочка.
– Наташа, вы еще здесь? – влетела в гримерку Люба, помощница Кузьмина. – Наташа, у нас в следующие выходные выезд на природу.
– Куда? Зачем?
– Ну так канализация же!
– Что? – не поняла Наташа.
– Да это хохма такая, Петровых придумал. Канал приглашает своих региональных партнеров на совещание, так называемый съезд станций, два с половиной дня работаем, потом тусовка. Все обставляется очень роскошно, собираются все спонсоры…
– А можно мне не приезжать?
– Ни под каким видом! Вы сейчас одна из главных наших фишек. Короче, Глеб Витальевич наказал, чтобы вы были всенепременно. Будет презентация новых проектов, вручение профессиональных призов…
– А я там зачем?
– А вы и другие лица канала как крем на тортике. Выезжаем в четверг вечером. Нужно вечернее платье.
– Господи помилуй! А у меня же в пятницу съемочный день. Я, если так уж необходимо, приеду в субботу утром.
– Хорошо. Я записываю.
– Наташа, машина ждет! – крикнул кто-то.
– Уже иду.
Завтра полдня буду спать. Она знала, что после съемочного дня заснуть ей удастся только уже под утро. Она будет прокручивать в голове весь день, все четыре встречи, терзаться сомнениями – не зря ли я задала тому-то тот-то вопрос, не надо ли вырезать неловкую оговорку гостя. Она всегда присутствовала на монтаже программ. И нередко вступала в жестокий спор с режиссером. Поначалу он сердился, ворчал, но она сумела убедить его в необходимости ее присутствия.
– Ты пойми, в этой его неловкости виновата я, так почему он должен расплачиваться за мою невольную бестактность?
– Что ты все берешь на себя? И потом, смотреть программу с такими вот живыми вкраплениями будет интереснее!
Иногда она соглашалась с режиссером, иногда он с ней, и в результате они нашли общий язык.
– Но вообще-то, Наталья, ты для телевидения слишком порядочная. Ничего, пройдет!
– Ты хочешь сказать, что я стану непорядочной?
