Я вопросительно глянула на Валерыча и получила его "благословляющее" напутствие:
- Иди-иди. Небось, с утра не ела. Кто ж тебя теперь накормит... А я пока разгружусь.
Мне захотелось ему возразить, похваставшись приглашением Катерины Ивановны на "бомондный" ужин... но тут ноздрей достиг парализующий волю запах жареного мяса...
Примерно, через полчаса, сидя на достопамятной завалинке, я, пыхтя, мерила расставленные парами в ряд резиновые сапоги. Подобрав, наконец, на свой 39-ый подходящие, оказавшиеся купленными "на вырост" для старшего сына Валерыча и Марины, Женьки облегченно выдохнула:
- У-ф-ф. Мне кажется, последние три ватрушки, Марина, были явно лишними. Так, меня сейчас и в сон начнет клонить.
- Ну, и ложись! У нас на чердаке такая хорошая кровать под пологом,- с надеждой предложила женщина. - А то надумала неизвестно что.
- Марин, ты бы лучше термос с чаем нам в дорогу приготовила, - пришел мне на выручку собирающий ненужную обувь Валерыч. - Вета, а вон того товарища ты помнишь?
Я проследила за направлением взгляда мужчины и удивленно открыла рот:
- Митя! Как живой!
За огородным частоколом, на шесте среди черноземных гряд, горделиво высилось мое "боевое" чучело. Правда, для колоритности, его образ был доработан ржавым чугунком в кепке, но бывшие штопанные "раны" все также напоминали о наших с Валерычем занятиях.
- Его недавно Женька в сарае откопал, а я решил, чего добру пропадать. Заштопали, набили его свежей соломой и выставили ворон пугать. А ты не забыла наши с тобой "пляски"?
- Нет, что ты! - ответила я с большим достоинством, вспомнив свою, уже настоящую, буковую и порядком "отполированную" руками, тростку. - Правда, возможностей "с душой разгуляться", к сожалению, нет. Комната у меня маленькая, люстра - два раза битая. Поэтому упражняюсь, или у подруги на даче, или у... своего мужчины во дворе.
- Молодец! Небось, и чучела имеются?
- А как же. Целых два.
- И как их величают?
- "Митя-2" и... "Андрюша".
- Ты серьезно? - удивился Валерыч и потер лоб. - ... А мужчину твоего как звать, мне Неонила Марковна говорила, да я забыл.
- Все ты помнишь, Валерыч, - усмехнулась я. - И вообще, не пора ли нам ехать?..
Уже выезжая из деревни, мужчина раскрыл передо мной наш предстоящий маршрут:
- Мы сейчас по старой дороге доедем до бывших колхозных ферм, потом свернем к реке, там у меня лодка в камышах припрятана. Переправимся на тот берег, а потом пешком километра три будет. Правда, все больше по сухим кочкам. Так что, гляди под ноги хорошо, а то...
- Валерыч, не переживай. Буду глядеть в оба глаза.
- Ну-ну, - хмуро буркнул мужчина и заерзал на сиденье.
Я внимательно посмотрела на него и решила, что ради собственного "шаткого" спокойствия, не стоит обращать внимание на вдруг решившего занервничать Валерыча. Тем более что сразу на противоположном речном берегу, пейзажи начались, мягко говоря, мрачные. Осторожно ступая по "разноуровневым" кочкам, и, уже раза четыре позорно споткнувшись, я внимательно вглядывалась вдаль. По рассказу лесника, на месте бабушкиной гибели росли кусты ольхи и три низкорослые болотные березы. Наконец, на горизонте наметилось что то похожее.
- Мы почти пришли, - подтвердил мои предположения Валерыч, отгоняя от носа настырных комаров.
Замерев, я, как завороженная уставилась на конечную цель нашего пути. Над березами безмолвно кружила какая то птица. Мой проводник, в нескольких метрах замер в выжидающей позе и даже ветер на время затих... "Ну что ж, ты сама этого хотела", - подстегнула я себя и, прихлопнув на щеке болотного кровопийцу, пошла на финишную прямую...
Небольшая полянка, образованная с одной стороны ольховыми зарослями, а с другой, растущими полукругом березами, была почти поровну "поделена" поваленной четвертой. Трава, местами примятая и пожухлая, местами свежая и по болотному сочная, источала какой-то затхлый "аромат", видимо, из-за повышенной влажности земли. Я стояла у "мертвого" дерева и тупо смотрела под ноги.
- Вот здесь это и произошло... Неонила Марковна лежала на спине, головой на поваленном стволе и с раскинутыми руками. А волк напал, видимо оттуда, - Валерыч ткнул пальцем в сторону берез. - Вета, ты как?
- Нормально... А, почему лесник решил, что это именно волк? Их ведь уже много лет в окрестных лесах никто не видел. К тому же была осень, а не весна после "голодной" зимы.
Валерыч потер лоб и рассудительно скривился:
- Видишь ли, определил по следу. У волка след особый, он лапу держит "в комке", пальцы не растопыривает, как собака. И еще, по ране ... на шее и горле, по отпечаткам зубов. Это потом и судебный медик подтвердил. Большой был зверь.
Я, наконец, подняла глаза и посмотрела на березы:
- А это что такое?.. - подошла вплотную к правой из них, где на стволе, примерно в метре от земли, чернел сантиметров десять в диаметре круг.
- Не знаю, - озадаченно произнес склонившийся рядом мужчина. - Когда мы твою бабушку забирали отсюда, на следующий вечер, выпал снег. Ты же помнишь, какая тогда осень была? Уже после десятого начало пробрасывать. И весь ствол с этой стороны залепило. А видел ли это лесник или участковый, кто его знает, я их отчет не читал, не дали.
Склонившись над самым "кругом", я осторожно его понюхала - пахло влажной горелой берестой. Затем, осторожно прикоснулась к угольно-черной поверхности пальцами и тут же отдернула руку.
- Ты чего? - спросил отпрянувший мужчина.
- Странное ощущение... будто в пальцы что-то кольнуло вдруг.
- Ну, знаешь ли, Вета. Ощущения у нее... Давай-ка, лучше я тебя расслаблю, - и вытянул из кармана своей камуфляжной куртки маленькую фляжку.
- Что у тебя там? - рассеянно спросила я, растирая пальцы.
- Местный коньяк - самогон на кедровых орехах, - Валерыч протянул мне фляжку с уже откинутой крышкой. - Давай, Вета, помяни свою замечательную бабушку по-христиански.
- По-христиански? Ну, давай. Как там говорится: Упокой, Господи, душу рабы своей, Неонилы Марковны...
- ... и прости ей все ее прегрешения, - закончил Валерыч очень серьезно.
Сделав пару маленьких обжигающих глотков, я шумно выдохнула.
Мужчина, приняв назад емкость, расплескал остатки самогона по поляне.
- О-ох! - желудок, вдруг жутко скрутило и меня перегнуло прямо лицом в высокую траву. А секундой позже и вовсе вывернуло наизнанку, освобождая от щедрого Марининого обеда и "поминальной" жидкости. Валерыч, испуганно наблюдавший за мной, мастерски выругался в лучших деревенских традициях.
