Агентство по печати напоминает этакую трудколонию навыворот. Как если бы А.С. Макаренко не вправлял мозги малолетним правонарушителям, а, напротив, всячески потрафлял девиантному поведению и стимулировал неуважение к закону. А закоренелых бузотёров отправлял бы в поощрительные путешествия в ту же Швейцарскую Конфедерацию. Но ведь наши половозрелые литературные бузотёры кусанием кормящей руки отличились не вчера. Быков, Прилепин и Улицкая ещё в 2009 г. отказались участвовать во встрече с тогдашним премьер-министром В. Путиным. Но, как и Шишкин, при этом широко гуляли по миру на бюджетные деньги и проявляли редкую для взрослых людей непоследовательность. Д. Быков в 2005 г. безотказно встречался с Путиным в Елисейском дворце во время Парижской книжной ярмарки, а Прилепин ни в 2007 г. в Ново-Огарёве, ни в 2011-м в рамках съезда Российского книжного союза от свидания с первым лицом тоже почему-то не уклонился. И, заметим, никакой особенной "истины царям" ни с улыбкой, ни с фирменной мрачностью на челе никто из протестантов не говорил. Глава экспертного совета премии, известной в народе как "толстая книга", М. Бутов заклеймил ренегатов: "[?]молодой писатель, который бежит на встречу с президентом в нашей стране, - это, извините, онтологический нонсенс". Стало быть, как мы и думали, раздача "болотным мученикам" многомиллионных паек круто замотивирована на их отношение к действующей власти? Отчего же тогда "немирные" номинанты не ограничивают свои аппетиты частными премиями? Или приём денег из рук в руки от того же "режима", который они смачно и безнаказанно поносят на каждом углу, ни "нонсенсом", ни элементарной непорядочностью подопечными Бутова не считается?!
Но в случае Шишкина речь может пойти о сумме, много превышающей самую "Большую книгу". Всезнающий Д. Быков оперативно "слил" информацию о нобелевских амбициях своего прямого конкурента. Предположение, возможно, не лишено оснований, о чём свидетельствует яростная международная поддержка нашего забияки: "Ясная, продуманная и принципиальная позиция Михаила Шишкина подчёркивает те проблемы и выбор, с которыми сталкиваются сегодня российские писатели. International PEN заявляет о своей солидарности с его желанием увидеть "другую Россию" - ту Россию, которая будет уважать свободу самовыражения", - заявила исполнительный директор Международной ассоциации писателей Лора МакВей. Мадам, по-видимому, не удосужилась "погуглить" тему и узнать, что "самовыражение" Шишкина "уважили" тремя самыми престижными российскими премиями.
Если и Нобелевский комитет рванёт на подмогу не раз уличённому в плагиате искусственно раскрученному автору, русской литературе придётся пережить и этот позор. Не такое переживала! Но в глубине души надеемся, что в Стокгольме адекватно оценят сей, с позволения сказать, coming out. Да, о существовании премиеобразующего писателя наконец узнало хоть какое-то количество читателей. Но "узнало" не равно "прочло".
Федеральное агентство, возможно, прислушавшись к многократной критике в "ЛГ" (см. хотя бы № 35, 2012), наконец включило в российскую делегацию на BookExpo не только замыленные фигуры тусовочного ряда, но и детских писателей, и писателей немосковских, и представителей Казахстана и Украины. Однако без привычного "джентльменского" набора снова не обошлись - и получили на свою голову Шишкина. Что ж! Рано или поздно неизменное включение в списки литераторов-смутьянов должно было сдетонировать. При всём сочувствии трудно удержаться от напоминания печатному ведомству, что в его функции входит не только "осуществление деятельности, направленной на поддержку соотечественников, живущих за рубежом". Или активно собирающихся жить ТАМ, а имена и премии получать ТУТ.
Максим МАКАРОВ
Старик Державин их заметил
Старик Державин их заметил
Дискуссия: Родное - чужое - вселенское
Они стоят рядом - Иосиф Бродский и Юрий Кузнецов. Это два фактических столпа русской поэзии второй половины ХХ столетия, два полюса, две самые цитируемые и почитаемые фигуры двух различных спектров поэтических пристрастий отечественных ценителей рифмованного слова. Как правило, если какой-то поэт внутренне для себя отторгает Бродского, то он высоко ценит Кузнецова. И наоборот. Это, возможно, чересчур обывательская и упрощённая позиция, но никуда от неё уже не денешься. Это аксиома.
Поэтические предпочтения могут быть выражены ярче или мягче, откровеннее или по касательной, но наличие поэтического противовеса с течением времени не только не исчезает, но лишь делается более характерным. Точнее и концентированнее других очевидную параллель Бродского-Кузнецова обозначил Владимир Бондаренко: "Они и родились в один год. И оба вышли, скорее, из Державина, чем из Пушкина. Один представляет более либеральную традицию русской поэзии, другой - более традиционную и консервативную, но в целом они по-своему близки друг другу".
Бондаренко отлично обозначил вектор развития и степень поэтических ожиданий поэтов от собственного ремесла. То есть вторая половина ХХ столетия прошла под знаком схождения с высот мировой культуры до русского национального голоса. Некий демиург, много познавший и много повидавший, несёт свой огонь в народ, просвещая и возвышая некую заведомо ниже его находящуюся массу.
Здесь они однозначно схожи, Кузнецов и Бродский. Со своими планетарностями и намеренными философскими обобщениями, где нет ни Акакиев Акакиевичей, ни станционных смотрителей в принципе. Показательно сравнение поэта и русского человека с лежачим камнем у Юрия Поликарповича:
И ты, поэт, угрюм ты или весел,
И ты лежишь, о русский человек!
А вот уже полярная планетарность от Иосифа Александровича. Со всё тем же мотивом народной статичности, когда чётко разделены две ипостаси: творческая, созидательная, и созерцательная, пассивная. С теми же пресловутыми камнями:
Эти стихи о том, как лежат на земле
камни,
простые камни, половина которых
не видит солнца,
простые камни серого цвета...
На самом деле эту перекличку, философскую и семантическую, между Кузнецовым и Бродским, Бродским и Кузнецовым можно вести долго. Что совершенно излишне, благо Бондаренко прекрасно определил исходный пункт - Державин.
С одной стороны, пресыщение знаниями, совершенство, мастерство, а с другой - тайное ожидание будущего Пушкина, который бы откликнулся своей "божественной простотой" на знание демиурга-творца, оживил совершенство теории собственной ежедневной практикой. И нобелевский лауреат Бродский, и поэт-почвенник Кузнецов лучше многих других безошибочно почувствовали вот именно это ожидание грядущего Пушкина, этот разлад, часто трагический, между словом и делом, между накопленными знаниями и бытом, между душой и телом народными. Глубоко символично, что на роль столпов заката ХХ поэтического столетия с разных идеологических и художественных фронтов выдвинулись самые крупные свои представители, чтобы прийти на одно поле, где лежат всё те же пресловутые люди-камни.
По сути своей, вершинными проявлениями русской поэзии этого времени стали глубоко трагические концепции, несущие изначальные разрушение и хаос, смуту и разлад. У Бродского подобная интонация звучит предельно откровенно:
По выпуклости-гладкости асфальта,
по сумраку, по свету Петрограда
гони меня - любовника, страдальца,
любителя, любимчика разлада.
Но наивным было бы полагать, что стихи Юрия Кузнецова более в этом смысле оптимистичны и позитивны. Вместо индивидуалистической проповеди у него всё это оформлено лишь в более понятные почвеннику одежды и мифологемы. Взять хотя бы посвящение Юрия Поликарповича "Отцу" 1969 года, всё проникнутое болью и страхом за будущее:
- Отец! - кричу. - Ты не принёс нам счастья!..- Мать в ужасе мне закрывает рот.
Эффектно сказано, но фактически весьма двусмысленно. На грани инфантилизма и потребительства. В стихах словно предполагается, что отец должен обеспечивать бытие сына и своей семьи, а сын должен предоставляемые ему автоматически блага не менее автоматически потреблять.
Нечто по русской поговорке: "Отчего парень с лошади упал? Оттого, что мать криво посадила". Словно бы кривая посадка на лошадь избавляет самого парня от необходимости держаться в седле и представлять собой что-то самоценное не только в родстве с отцом и не только в качестве звена поколений. Не говорю, что разрыв поколений - это хорошо. Не говорю, что это легко. Но за констатирующей частью обязательно должна начинаться позитивная программа, то, как именно ты сам планируешь держаться в седле. Когда даже отец предал, когда нация - не такая, когда всё вокруг - не то и не так. И вот здесь начинались откровенные проблемы.
