Тяжело пошевелились огромные веки Випунена, с легким стоном просыпающегося человека он сомкнул зубы и ощутил боль от железного кола. От движений Випунена Вяйнямёйнен, стоявший на его губе, поскользнулся и упал прямо в рот великана. Сделал Випунен вздох и проглотил певца Калевалы.
«Вот несчастье так несчастье», – сокрушенно подумал Вяйнямёйнен, очутившись в темном желудке исполина. Тут он вспомнил про свой нож; из его березовой рукоятки он выстрогал лодку и поплыл по кишкам Випунена, с трудом пробираясь через узкие проходы. Найдя подходящее место, Вяйнямёйнен стал ковать; рукава его рубашки послужили ему мехами, шуба – поддувалом, колено – наковальней, а рукой он орудовал как молотком. Ужасный шум, доносившийся из его чрева, обеспокоил Випунена, и он потребовал, чтобы незваный гость назвал себя и покинул его тело.
– А зачем мне уходить? – хитрил Вяйнямёйнен. – Мне и здесь хорошо. Живу себе в свое удовольствие, ем твою печень, легкие, сало. Тихо, тепло, удобно! А свою кузницу я, пожалуй, размещу прямо в твоем сердце и буду колотить так, что ты света белого не взвидишь… если только ты не откроешь мне некие слова, обладающие волшебной силой.
Открыл Випунен ларец заклинаний и стал петь о начале вещей: как возникли земля и небо, солнце и месяц, откуда произошли ветры и звезды. Остановили свой бег небесные светила, внимая слову великого чародея, замерли текучие воды: вся природа, затаив дыхание, слушала пение Випунена. Наконец Вяйнямёйнен решил, что узнал все, что ему нужно, и попросил Випунена открыть рот пошире, чтобы он мог выбраться наружу. С радостью исполнил великан его просьбу, и довольный Вяйнямёйнен отправился домой. Теперь ему не составило труда достроить свою лодку.
Соперничество Вяйнямёйнена и Ильмаринена
Снова решил Вяйнямёйнен свататься к дочери хозяйки Похъёлы. Расписал он яркими красками свою новую лодку, поставил паруса красного и синего цвета и поплыл в далекий северный край. Его увидела сестра Ильмаринена Анникки, которая рано утром стирала белье на берегу. Они разговорились. Анникки поинтересовалась, куда собрался Вяйнямёйнен, краса и гордость Калевалы. Не хотел седовласый певец говорить ей о цели своего путешествия, трижды солгал он, будто бы отправляется ловить лососей, охотиться на гусей или на войну, но ни разу не поверила ему Анникки. Пришлось Вяйнямёйнену сказать правду. Сразу же побежала Анникки к брату, торопится предупредить его, что старый Вяйнямёйнен задумал обойти его, завладеть девушкой, которая по праву принадлежит ему, Ильмаринену. Опечалился мастер. Велел он Анникки истопить ему баню. После мытья Ильмаринен преобразился: теперь он сиял красотой и здоровьем. Надел Ильмаринен нарядную одежду, сел в стальные сани и поспешил в Похъёлу отстаивать свои законные права.
Путь Ильмаринена пролегал вдоль берега моря, и на третий день он догнал Вяйнямёйнена. Предложил он старцу уговор: пусть девушка сама выбирает себе мужа, неволить ее ни один из них не будет. Вяйнямёйнен согласился.
Появление Вяйнямёйнена и Ильмаринена произвело переполох в доме хозяйки Похъёлы. Не зная, добра или лиха ожидать им от чужестранцев, Лоухи велела дочери поджечь ветвь рябины: если польется кровь, на них идут войной, если вода – намерения у гостей мирные. Но с рябины потекла не кровь и не вода, а потек мед; значит, быть сватовству. Вышла хозяйка Похъёлы с матерью и дочерью навстречу гостям, сразу узнала женихов.
– Гляди, сколько добра привез Вяйнямёйнен в своей лодке, – потихоньку сказала Лоухи дочери, – а Ильмаринен приехал с пустыми руками. Когда войдут они в дом, подай кружку меда тому, кого ты выбрала. Подай ее Вяйнямёйнену, дочка, ты поняла меня? Вяйнямёйнену!
– А мне Ильмаринен мил, пусть и нет у него богатства, – с вызовом ответила своенравная девушка. – Погляди, какой он красивый; и Сампо он выковал, никто другой не сумел бы это сделать. Разве можно с ним сравнить дряхлого Вяйнямёйнена!
Не послушалась матери дочь хозяйки Похъёлы, отказала она вещему старцу.
Свадьба Ильмаринена
Пришлось хозяйке Похъёлы смириться с выбором дочери, но сдаваться так просто она не собиралась. Старая Лоухи приготовила для будущего зятя несколько опасных поручений: вспахать поле со змеями, да так, чтобы плуг даже не качнулся, поймать в царстве мертвых медведя Маналы и добыть щуку из реки Туонелы без невода. Пал духом Ильмаринен, но невеста помогла ему своими советами справиться с этими тяжелыми испытаниями, подсказала, какие орудия помогут ему добиться успеха: поле надо пахать золотой сохой, украшенной серебром, поймать медведя поможет стальная узда, выкованная в пене трех потоков, а щука не скроется от огненного орла с железными когтями. Все сделал Ильмаринен так, как советовала ему невеста, исковал чудесные орудия и с честью вышел из всех трех испытаний.
Пришлось теперь хозяйке Похъёлы дать согласие на свадьбу, хотя она и не упустила случая пожурить Ильмаринена за то, что его орел оторвал у щуки голову и отведал ее мяса. Узнав об этом, поник головой Вяйнямёйнен, стал собираться в обратный путь. Заповедал Вяйнямёйнен своему народу, что не должен старец свататься к молодой девице, если у него есть юный соперник.
Тем временем в Похъёле начали готовиться к свадьбе. Из Карелии привели огромного быка; с большим трудом нашли мясника, способного его зарезать. Чтобы пиво было вкуснее, хозяйка Похъёлы добавила в него еловых шишек, дрожжей из слюны медведя и меду. Дым из котла, в котором варилось пиво, заволок пол-Похъёлы и всю Карелию. Видел его на своем острове и Лемминкяйнен; поначалу он подумал, что началась война, а узнав, в чем дело, недобро изменился в лице: «Пусть варят, оно пригодится на м о е й свадьбе», – процедил он сквозь зубы.
Во все концы разослали гонцов с приглашением на свадьбу, лишь Лемминкяйнена, зная его буйный, задиристый нрав, строго-настрого запретила приглашать хозяйка Похъёлы.
С целой толпой спутников прибыл на свадьбу Ильмаринен. Ласково встречает их Лоухи, велит расседлать и накормить их коней. Теперь уже и она дивится красоте Ильмаринена. Масло, семгу, свинину, пиво – все самое лучшее подает на стол радушная хозяйка.
– Что за пир без песни! – воскликнул Вяйнямёйнен, беря кружку с пивом. – Неужели никто не потешит нас золотым напевом?
Все приумолкли, лишь один маленький мальчик вызвался спеть для гостей.
– Нет, петь песни должно мудрым, – сказал какой-то старик.
– Так никто не хочет? – обвел глазами присутствующих Вяйнямёйнен. – Ну, тогда спою я.
Дивились люди песне Вяйнямёйнена, радостью наполнила она их сердца. Закончив пение, Вяйнямёйнен попросил бога Укко благословить гостеприимных хозяев.
Перед отъездом в Калевалу старшие наставляли новобрачных, учили их премудростям семейной жизни. Молодой жене советовали забыть о родительской ласке и девичьих радостях, быть трудолюбивой, смиренной, во всем угождать родне мужа. Жениху велели ласково и заботливо обходиться с женой, быть с ней терпеливым, а если все-таки потребуется ее наказать, то знать меру и никогда не бить при посторонних.
В доме Ильмаринена молодых тоже встречали угощением и песнями. Когда Вяйнямёйнен после пира навеселе возвращался домой, его сани налетели на камень и сломались. Пришлось старцу снова спуститься в царство Туонелы и раздобыть у Маны бурав, чтобы починить их.
Лемминкяйнен едет в гости
Черная обида на похъёльцев, обошедших его приглашением на свадьбу, поселилась в сердце Лемминкяйнена. Не до хозяйства ему теперь, все валится у него из рук. Вскочил Ахти на лошадь, поскакал к дому матери, просит накормить его, истопить баню и принести нарядную одежду.
– На охоту собрался, сынок? – спросила мать.
– Нет, мать, в Похъёлу еду, на свадьбу, – глаза Лемминкяйнена сверкнули злобным огоньком. – Что-то погулять охота!
– Не езди, сыночек, – принялась упрашивать его мать, – тебя ведь туда не звали.
– У кого есть добрый меч, тому приглашение не нужно, – отрезал Лемминкяйнен.
– Но в дороге смерть будет трижды подстерегать тебя, – предупредила мать. – Сперва тебе встретится огненная река; на ее берегу сидит орел, который убивает всех путников. Затем на твоем пути возникнет огненный ров, полный раскаленных камней. И наконец, у самых ворот, ведущих в Похъёлу, в самом узком месте, рыщет волк Унто; он сгубил уже сотни героев.
– Не страшны мне эти напасти, – отвечал Лемминкяйнен, – мои чары сильнее.
– Это еще не все, – продолжала мать. – Двор Похъёлы окружает железный частокол высотой до неба; вместо кольев в нем – копья, вокруг которых обвились змеи, вместо связок – ящерицы, и повсюду ползают змеи, а одна, самая страшная, лежит прямо у входа, готовая заглотить тебя своей огромной пастью.
– Ну, со змеями мне воевать не впервой, – усмехнулся Лемминкяйнен. – Разве мало я их извел, когда распахивал наше поле?
