Посредине надпись: "Одиннадцать лет — не срок!" и "Покажи домашку!".Нарисована наша Матильда в секси-ковбойском прикиде, с пистолетом.
Класс сгрудился, оценивая сие произведение. Я запивала сушняк из бутылки с водой.
— Держи! — Воронцов предлагает мятную жвачку.
Не отказываюсь. Найдутся "добрые люди", готовые сдать меня с потрохами. А еще один залет… Сломив сопротивление Синицыной, мы повесили "поздравительное". Одноклассники были за любой кипишь, если за него не отвечать. Мое пофигисткое поведение принесло бонусы среди элиты класса.
— Рисковая ты! — шепчет мне Шатрова.
Наблюдаем за лицом нашей классухи. Матильда зависла на несколько минут.
— Спасибо, ребята, за поздравление! — теребит сертификат в "Л.Этуаль"(сеть косметики) и сворачивает голову на свой портрет. — Очень тронута.
После уроков шумной толпой завалились в клуб. Мне уже хватило вчерашнего и я тянула только фруктовый коктейль.
— Смотри! это же твой брат, — толкает меня Танька.
— Народ, меня надо прикрыть! — набираю сообщников, падая под стол.
— Ритка, сиди тихо! Он идет в нашу сторону! — Стас хватает под столом мою руку и сжимает.
— Где она? — рычит братец на притихших ребят.
Вот честно! Думала сдрефят и сдадут с потрохами. Я знала, каким может быть Матвей в гневе.
— Где твоя подружка? Я ее видел! Говори! — наехал на Таньку.
— Она не с нами! — пискнула Шатрова.
— Ритка не ходит в клуб!
— Она с нами не пошла!
— Показалось, наверное? — отмазывают одноклассники.
Понимаю, что еще немного и он меня обнаружит. Достанется всем, без исключения. Начинаю ползти у ног, чертыхаясь, в сторону прохода. Успела перекатиться за диванную зону.
— Я что, слепой? — орет и переворачивает стол, скидывая все, что на нем стояло.
Крики, визг девчонок, звук бьющихся стаканов.
— Охрана! — орет кто-то.
Если выйду — мне конец! Не выйду — пострадают ребята. Уже хотела встать, но почувствовала руку на своей голове. "Нет!" — Воронцов мотает головой еле заметно. Потом все стихло.
— Ритка, выползай! Его увели! — заглядывает Танька.
— Ребят, спасибо! — не знаю как благодарить, переводя взгляд с одного на другого
— Своих не сдаем! — поднял бровь Стас
19
На следующий день, в школе, было энергетически комфортно. Мы собирались на переменах, вспоминали вчерашнее и ржали, как кони. Ситуация сплотила нас. Я не уставала говорить, какие они классные… Как мало нужно, чтобы на душе стало чуточку теплей. Люди повернулись ко мне светлой стороной — я платила им тем же.
— Рит, можно я тебя провожу? — догоняет у раздевалки Стас.
— Давай! — наблюдаю, как от ответа парень расцвел.
— Подожди! Зайду в кофейню, ты ведь капучино любишь?! — Стас свернул в дверь "Кофемании".
Втыкала в телефон и ждала парня. Завтра выходной… красота! Сегодня, хоть загуляйся. Подняла голову на звон колокольчика у двери. Искренне улыбалась Воронцову, который в двух руках нес стаканчики. Стас будто запнулся, глядя поверх меня. Выражение лица такое — привидение увидел… или у меня рога выросли? Поворачиваю голову и меня откидывает штормом серых глаз.
— Попалась! — братан хватает за шиворот и подтаскивает к себе, как котенка.
Я зашипела и попыталась высвободится. Какое там!
— Отпусти, сказала! Что ты пристал ко мне? — пытаюсь лягнуть, но мои действия предугадывают.
Брат держит меня на расстоянии вытянутой руки, чтобы не смогла ему рожу расцарапать.
— Ты снова с этим пиз… парнем? — тряхнул так, что волосы в разные стороны.
— Не твое дело! Это мой друг! — задираю подбородок.
Стас от этих слов очнулся и подошел ближе.
— Слушай, я понимаю, ты ее брат и все такое…, - начал.
— Нихера ты не понимаешь, щенок! Это с виду только ангел…, - заявляет Матвей.
— Что я тебе сделала? М? В кружку твою плюнула или мышь дохлую подкинула? Что за детские обиды? — удается все-таки выскользнуть и отскочить ближе к Стасу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— У тебя амнезия, детка? Напомнить? — от его слов становится холодно.
Рита, твою мать! Я что теперь, всю жизнь должна за тебя расхлебывать? — прикусываю губу и пытаюсь хоть что-то понять.
— Стас, извини, мне нужно с братом поговорить. Спасибо за кофе, — забираю один стакан.
Поворачиваюсь к Матвею.
— Давай все выясним и разойдемся, — шагаю в сторону дома, зная что он за мной идет.
20-21. Ты — заложница!
Зашвырнула рюкзак в коридор, скинула ботинки и пошла на кухню. Налив стакан воды, выпила залпом. Не хорошее чувство катило вслед за приходом брата.
— Говори! — сажусь на стул.
— За тобой должок, мелкая… пора отдавать, — колючий взгляд цепляет за нутро.
— Какой должок? — скрестила руки и ноги в знак защиты.
— Забыла, как всех моих подружек изводила? — поднял бровь.
Рите 14 лет.
Брат привел брюнетку. Сосутся на диване, в гостиной. Стонут, как раненые. Мурашки по телу. Хочу это прекратить. Бегу на кухню, хватаю лимонад со льдом и выливаю все на парочку. Визг. Мат. Мчусь в свою комнату, чтобы закрыться.
Рите 16 лет.
Подожгла волосы этой рыжей. Она спит, брат в душе. Неделю боялась выйти из своей комнаты.
Рите 17 лет.
Налила кетчупа в туфли всей честной компании.
— Это же шутки были, — перевожу на Матвея туманный взгляд.
— За все нужно платить, Риточка, — недобро ухмыляется.
— Не тяни кота за яйца! Что ты хочешь? — включаю чайник.
— Ты сейчас в залоге, до окончания школы, — выдает какую-то несуразицу.
Плюхаюсь на сидальное место, раскрыв рот.
— Помнишь драку, когда ты меня из ментовки забирала?
— Ну…, - киваю.
— Отмудохал я тогда сынка прокурора…, - сжал кулак, аж с хрустом.
— Мы же все замяли? Или…, - подаюсь вперед, не дыша.
Матвей бледен, прикрыл глаза и втянул воздух.
— Есть еще косяки, да? Был бы человек, а статья найдется, — говорю уже, больше для утверждения.
— Я здесь каким боком? — наливаю чай.
— Сестра за сестру…, - голос его звучит глухо. — Я пощупал его сестру, теперь он требует тебя. Пока ты школьница — есть отсрочка… Но я должен за тобой присматривать, чтобы ни с кем не была. Глянулась ты этому пижону… сильно понравилась, — сглатывает, дернув кадыком.
— Зашибись! — хохотнула.
— Ритка, меня посадят и надолго… выхода не оставили, понимаешь? — глаза покраснели, запустил руку в волосы.
— Поэтому, ты прикрываешься женщиной? Как это по-мужски!
Матвей выбил у меня из рук чашку, в которую я хотела еще подлить кипяток. Она отлетает в стену, осколки в разные стороны.
— Заткнись! Ты думаешь, мне легко? — рычит.
Толку, сейчас его обвинять? Выхода не было бы у Риты — восемнадцатилетней девочки… Я — не она! Маргариту Гранскую хрен прогнешь! Мне даже жаль этих мальчишек, которые вздумали письками меряться. Отгрызу по локоть!
— Как, говоришь, зовут прокурора? — достаю уже две новые чашки и ставлю на стол.
Дальше происходит фигня, которую я точно не ожидала. Матвей поднимается и рывком прижимает меня к себе, целует в лоб, гладит по голове.
— Храбрая моя девочка, — шепчет, опаляя дыханием в ухо.
— Все будет нормально, не переживай, — обняла его тоже, обхватив одной рукой и уткнувшись носом в грудь.
Брат ушел, а я улыбалась, как дура. Теплоотдача — вот, что было сейчас важно. Пусть, Матвей допустил эту ситуацию, но ему не все равно. Парень — не рептилия, как показалось раньше. Его переживания сейчас были искренними. Выбраться мы сможем только вместе. Набираю номер телефона своего друга-адвоката.
